Нестрашные сны

Сегодня по залитым дневным светом коридорам Института экспериментальной магии сновали деловитые сотрудники. ИнЭМ оказался куда более оживленным местом, чем нынешний ИМФ. Агата скользила между людьми, даже не перебирая ногами, и как-то умудряясь ни с кем не сталкиваться. И никто не врезался в нее. Хотя все равно никто бы ничего не почувствовал — ни в том времени, ни в нынешнем… Кто из них был сейчас призраком?

Агата жадно рассматривала лица встречных, оборачивалась вслед, когда люди проходили быстрее, чем она успевала их разглядеть. Слова становились разборчивыми лишь когда сотрудники института равнялись с ней, а потом вновь превращались в сплошное «бу-бу-бу». Обсуждали опыты, рассказывали, какие фокусы выкинули вчера дети, «стреляли» денег до получки… Обычные разговоры, обычные люди — в уже несуществующем месте и исчезнувшем мире. Сколько из них осталось в живых, когда «рванула» Магия? Успели ли они вообще сообразить, что происходит?

Сегодня многие двери были открыты. Агата проходила мимо, заглядывая в залитые светом помещения. Может, в следующий раз она сама тоже станет видимой для этих людей — как для Агнуса? И тогда можно будет просто спросить, где тут находится лаборатория Марины Мортимер… или Стебловой.

Стараясь за свои обычные пятнадцать минут успеть осмотреть как можно больше, она двигалась все быстрее и практически уже пронеслась мимо этой лаборатории, как вдруг… Глаз зацепился за что-то, потом встрепенулась память, и Агата вросла в пол.

Вернулась.

Осторожно шагнула в открытую дверь.

Комната была ей знакома. Знакомо расположение предметов, мебели, лабораторного оборудования. Два больших окна в стене напротив. Все, как на той самой фотографии, которую дала ей Осипенко.

Еще одна приоткрытая дверь справа. Там темно.

Еще несколько шагов…

Люди в темной комнате, стоявшие к ней спиной, сосредоточенно наблюдали за чем-то. Агата приблизилась. В неосвещенном пространстве за перегородкой из толстого стекла в воздухе медленно кружился буро-красноватый светящийся, точно разгоравшийся изнутри комок газеты, шар. Больше всего он походил на большой клубок сахарной ваты. Если бывает вата такого странного цвета…

Но и в нем тоже было что-то знакомое… Вглядываясь, Агата шагнула еще ближе и остановилась за спинами людей. Полумрак за стеклом неожиданно озарился вспышкой… красной вспышкой.

И она вдруг поняла.

Это была Магия.

Вернее, ее… зародыш?

Видимо, только что сотворенный в Институте Экспериментальной Магии. Потому что все вокруг зааплодировали. Люди вдруг задвигались, засмеялись, закричали «ура!». Они обнимались, жали друг другу руки, прыгали, как дети. В красноватых сумерках Агата выхватила взглядом совершенно счастливое лицо молодого Лема: с кем-то в обнимку он пустился в пляс.

Но больше всего людей стремились с поздравлениями в центр группы — туда, где стояли, обнявшись, высокий плечистый мужчина и миниатюрная женщина. Мужчина обернулся, смеясь.

Отец. Тогда рядом с ним…

Агата приблизилась, встав почти вплотную. Женщина была почти на голову ее ниже. Стройная. Можно сказать, изящная. Коротко стриженные русые волосы, длинная шея. На покатом плече — уверенная, сильная рука мужа.

Где-то там за спиной, далеко, в будущем надрывался сотовый. Впереди, за стеклом кружилось их детище, которое они так долго создавали, их гордость, их триумф; ужас, ожидавший столицу…

А Агата стояла и смотрела на Марину Мортимер.

— Мама… — сказала она тихо.

Женщина обернулась.

Часть третья Пустыня

Сон — тяжелая вода.

Камни выстилают дно.

У меня в руке беда,

у меня — веретено.

Яд на кончике иглы,

смех и слезы, боль и страх.

Из холодной серой мглы -

к правде — правда.

К праху — прах.

И с тропинки не сбежать.

И назад — не повернуть.

И ладони не разжать.

И беду — не отшвырнуть.

У меня веретено.

Все уже предрешено.

Н. Караванова

Глава 1 Контроль над снами

— Итак, в ИМФ вас заклинило на Кобуци… А дома вам она тоже снится?

— Нет, — автоматически ответила Агата. — Дома мне снится Пустыня.

И замерла. Келдыш поворачивался к ней очень-очень медленно.

— Что? — спросил он. — ЧТО вам снится?

— Пустыня, — Агата глянула с опаской.

Келдыш смотрел на нее, оскалив зубы.

— И как давно?

— Ну… не очень…

— КАК давно?!

— Как я попала в ИМФ… почти с самого начала.

— Вы говорили Осипенко об этом?

— Да. Пару раз.

— И что она?

Агата пожала плечами.

— Ничего.

— Ничего, — сквозь зубы повторил Келдыш. — А мне почему не сказали?

Агата молчала.

— Почему мне не сказали, спрашиваю?!

— Боялась, что вы разозлитесь… — сказала Агата в сторону.

— С чего бы я на вас-то злился?

Агата могла перечислить много случаев, когда Келдыш злился именно на нее, хотя она была ни в чем не виновата.

— …и с кем-нибудь опять поругаетесь.

Пауза.

— Вы боялись — за меня?

Она упорно смотрела в сторону.

— Мортимер, я в состоянии позаботиться о себе сам!

Это вы так думаете.

— Лучше о себе беспокойтесь!

— А может, они правы?

— В отношении чего?

— В отношении… ведь я же пока не маг. Так что, наверное, ничего страшного в этом сне для меня нет? Ну подумаешь, пустыня и пустыня.

Келдыш медленно прошелся по комнате, остановился перед окном. Агата прищурилась — на фоне солнечного дня его было плохо видно.

— Что вы испытываете, когда оказываетесь в Пустыне?

Она подумала.

— Там тихо. Спокойно. Даже красиво. Ничего там ужасного нет…

— И не хочется возвращаться, — закончил Келдыш.

— Ну… да.

— Вот именно, — выразительно сказал Игорь. Постоял, глядя в окно. — Давайте-ка навестим эту вашу… ДМН Осипенко.

Келдыш вышел из лаборатории сна, аккуратно прикрыл за собой дверь, секунды три поглядел на нее и неожиданно шибанул кулаком в косяк. Посыпалась штукатурка. Встряхивая отбитой рукой, Игорь прошел мимо — Агата испуганно посторонилась — вернулся и сказал, глядя в пол:

— Идемте.

Они дошли почти до конца коридора, когда сзади открылась дверь, и до них донесся голос Осипенко:

— И все-таки хорошенько подумайте над моим предложением, Ловец!

Келдыш сделал еще несколько шагов, остановился, по-прежнему глядя в пол. Развернулся и улыбнулся: