Неся гнев Корусанта

– Прости, - горько вздохнул клон.

Он все шел вперед, не очень разбираясь пути. Пару раз 47-й умудрился упасть на пол, после чего неизменно поднимался и шел дальше к своей цели. К своей последней цели. Все позади. Все падения остались позади. Впереди же ждала только свобода и жизнь, о которой он так долго мечтал. Наконец, уставший, грязный и ободранный мужчина вышел к пещере, где они не так давно останавливались на привал.

Он медленно обвел взглядом округу. Ни души. Ни Кали, ни имперцев. Похоже, что они покинули убежище, когда закончились самые последние сроки. Кид мысленно поздравил себя. Он теперь "пропавший без вести". Через пару лет признают трупом. Снаружи пробивались первые солнечные лучи, освещающие широкий зал. И воздух. Да, воздух совсем другой. Утренний, с едва заметными нотками росы. Чистый, сладкий воздух. Клон вдохнул полной грудью. Как же давно он так не дышал. Словно с плечь свалился тяжелый камень, тянущий его вниз, мешающий насладиться окружающим миром. Он медленно поплелся к выходу. Лес встретил его щебетом птиц и шелестом деревьев, которые словно плавали в лучах солнца. 47-й еще раз вдохнул этот воздух свободы. Пожалуй, стоит немного задержаться. Прислонившись к скале у входа, ветеран блаженно вытянул ноги, приложил голову к холодной породе и блаженно закрыл глаза.

– Что ты чувствовал в тот момент?
– вслух спросил клон.
– Я знаю, что ты здесь.

Целую минуту никто не отвечал ему, и ветеран уже было решил, что начал потихоньку сходить с ума.

– Облегчение, - раздался голос Полла.
– Боль. Раскаяние. Горечь. Всего и не перечислить.

Кид вновь вдохнул аромат окружающей среды. Это было блаженством.

– Она ведь тебе рассказала?
– призрак материализовался прямо над ним.- Так?

– Да, - не открывая глаз, кивнул ветеран.
– Я все увидел.

– Значит, ты знаешь о моем самом большом грехе.

Клон еще раз кивнул.

– Я все знаю, сит, - пробубнил в ответ 47-й.
– Про Маэзис, про ее судьбу, про твое "решение" проблемы.

Полл молчал. А что еще говорить? Хотя, были кое-какие нюансы.

– Почему я?
– внезапно спросил Кид.

– Ты пришел в мои видения пятнадцать лет назад, - пожал плечами тот.
– Я знал, что ты прибудешь сюда. Ждал и надеялся.

– Ты заставил этого мелкого белобрысого урода купить меня?

– Да.

– Информацию про яхту Канна повстанцам слил тоже ты?

– Да.

– И тассендцев заманил к Ней, - уверенно заявил ветеран.

– Я не горжусь этим. Хотя, это и не помогло.

Кид устало открыл глаза. Как же хотелось спать, но в этой пьесе надо было поставить точки над i.

– Все эти зомбаки...
– 47-й внимательно взглянул на Полла.
– Зачем? Почему просто не привел меня к пещере?

– Ты должен был...
– сит несколько замялся под пристальным взором ветерана.
– Должен был увидеть нечто такое, что потрясло бы до глубины души. Вид живых мертвецов может вселить ужас в сердце любого. Это послужило бы мотивацией. И еще...

– Что?

– Я должен был проверить тебя, - наконец, ответил призрак.
– Должен был убедиться, что твоя кровь будет бороться с заразой.

– А если я смог пережить заражение, - задумчиво рассуждал 47-й, склонив голову.
– То смог бы и дать отпор Маэзис.

– Да, ты прав, - Полл устало закрыл глаза.
– Я не горжусь тем, что сделал. Но вопреки моим предположениям, она не пожелала выпустить свою силу наружу и мне пришлось...Пришлось сделать это за нее. Натравить Чуму на невинных людей - это слишком даже для сита, но...ты ведь понимаешь, почему я так поступил?

– Да, сит, я понимаю, - Кид вновь закрыл глаза, пытаясь насладиться редкими минутами отдыха.
– Но простить не могу.

– Я...

– Вся эта брехня про спасение жизней миллионов, вся та чушь про угрозу с Ее стороны - это все было лишь твоими уловками. Готов поспорить, что она так бы и сидела в своей дыре до скончания веков, а ты в любом случае не смог бы долго контролировать ее силы и в конце концов сам бы выжег эту заразу. Или я не прав, сит?

– Я вновь прошу прощения, но если бы я мог, то без раздумий сделал бы это вновь! Она была в заточении пять тысяч лет! Пять тысяч лет из-за моего тщеславия! Пять тысяч лет безумия и боли! Я не мог оставить ее! Не мог!

Полл резко замолчал. Кид вновь приложил голову к холодной поверхности скалы. Эта игра. Чудовищная игра, начатая одним давно умершим человекам, стоила жизни многим тысячам других. Давно забытая история про старика с непомерными амбициями, и смертельно больную девушку, обросла новыми подробностями. История про то, как девушка держала в себе одну из величайших угроз Галактике. Про то, как она что есть сил боролась с безумием внутри, с каждым мгновением проигрывая все больше и больше в той темнице, которую сотворил для нее собственная кровь и плоть. История про раскаяние и благородной идее, реализованной дьявольскими путями. Не будь здесь его, Полл так и остался бы сторожить гробницу, ожидая прибытия спасителя. Не будь его, Маэзис так бы и металась в своей конуре, охраняя территорию, словно дикий зверь - единственное, что осталось в ее сознании за прошедшие тысячелетия. "Не выпустить Чуму" - единственная оставшаяся человеческая мысль в ее разуме, но и та выражалась лишь в том, что она подсознательно заперла себя. Даже атака на Сумари была скорее спонтанной, нежели желанием выбраться наружу через девочку. Лишь в последние мгновения жизни, она смогла вернуть себе рассудок. Сит не мог убить ее, никто не мог. Даже простое присутствие рядом с ней было опасно для него. И вот старик, после долгих лет ожидания, схватился за единственную соломинку, предоставленную ему Силой. Схватился так, что готов был уничтожить сотни тысяч ни в чем не повинных разумных. Ради того, чтобы направить одного клона в нужную сторону, он обманывал, манипулировал и отправлял на смерть сотни людей. Полл распространил болезнь лишь для того, чтобы правильно мотивировать одного клона, ну не бред ли? Похоже, что не только у нее помутился рассудок за прошедшие годы. Неужели все надо было настолько усложнять? Хотя, если подумать, смог бы он уговорит его отправиться в такое путешествие, не создав этот громадный спектакль? Ради одной девушки.

– У меня есть подарок, - наконец, произнес призрак.
– Я не могу восстановить твою руку, но могу помочь выбраться.

– То есть?

– Увидишь.

– Опять темнишь, сит.

– Ты все увидишь, - усмехнулся древний воин.
– И еще одно.

– Что, сит?

– Я уже вижу твою судьбу, - внезапно помрачнел Полл.

– Не тяни уже, - устало выдохнул 47-й.
– Меня уже ничего не удивит.

– Твоя жизнь не будет такой безмятежной, как ты хочешь, - серьезно произнес дух.
– Тебя ждут многие препятствия и много боли.

Кид ничего не ответил ему. Лишь многозначительно посмотрел в глаза сита, и горько усмехнулся.

– Это все?
– прикрыл глаза клон.

– Нет, - отрицательно покачал головой тот.
– На своем пути, тебе придется многое пройти. Даже собственные дети обернуться против тебя. И ты примешь смерть от рук своей же дочери, дав начало новому витку противостояния Ашлы и Богана.

Кид вновь промолчал. Лишь тихо вздохнув, клон снова усмехнулся.

– Да пребудет с тобой Сила, Полл, - боец отсалютовал призраку единственной рукой.

– Да пребудет с тобой Сила, мальчик.

47-й снова открыл глаза. Он сидел в одиночестве, лишь мирный щебет птиц и шелест листьев под ярким солнцем Тассендии. Хатт подери, как же он устал.

***

– When Johnny comes marching home again...Hurrah! Hurrah...

Кид удобно развалился у скалы, хрипло напевая старую, как мир, песню.

– We'll give him a hearty welcome then...Hurrah! Hurrah...

Он и сам не знал, почему вспомнил именно ее. В памяти Томаса эта песня занимала какое-то особое место, настолько, что 47-й до сих пор помнил слова и незатейливый ирландский мотивчик. Смысл слов был понятен не полностью, но кое-что перекликалось с Основным, да и общий смысл мог уловить любой разумный. Песня была очень в тему, сейчас по крайней мере.

– The men will cheers...the boys will shout...the ladies, they will all turn up...

Клон умиротворенно улыбнулся, воображаю картину из песни. Да, кто бы что ни говорил, а солдаты везде одинаковые. Имелись и исключения, но то были либо полные отморозки, либо фанатики. Не важно, за кого они воюют: за Канцлера, Империю, дядю Сэма или серп и молот - все в конце концов мечтают вернуться назад. К своим близким, к родным и любимым. Кто-то ненавидит войну, кто-то гордится, что воевал за свою страну, кто-то спивается и в итоге приставляет пистолет к виску, но все без исключения мечтают возвратится туда, где их помнят и ждут. Домой.