Нет мне ответа...

Пришёл мне журнал — четыре экземпляра с беседой, журнал похож на наш провинциальный «Блокнот агитатора», боюсь, что и беседа такая же, и, может, хорошо, что я по-голландскому читать не умею.

Крепко, по-братски, обнимаю. Храни вас Бог! Ваш Виктор Петрович

26 января 1991 г.

Красноярск

(секретарю Кытмановского райкома партии , Алтайский край

Уважаемый Иван Васильевич!

Не удивляйтесь моему письму — жизнь нынче не такими неожиданностями богата. Я хотел найти Вас на съезде, но не получилось. А искал я Вас вот почему: в деревне Червово Кытмановского района Алтайского края живёт мой однополчанин и фронтовой друг Пётр Герасимович Николаенко. Мы с ним прошли стрелковый полк, автополк и воевали в 92-й артбригаде на самой страшной и неблагодарной должности — связистами. Я по ранению выбыл из нашей части осенью 1944 года, а Пётр дотянул провод до Берлина, Праги и остановился аж в австрийском городке Кремсе. По возвращении в родную деревню работал бригадиром в колхозе, председателем колхоза, ушёл на пенсию с должности зама председателя. Человек он шумный и часто грубоватый, в душе же добряк и надёжный товарищ. Здоровый физически, громадный телом, он много помогал мне на войне силой своей, в особенности, когда я однажды явился в часть из санбата недолеченный, ослабелый.

Конечно, будучи начальником, попивал он крепко, да и посейчас это увлечение не оставил, но вместе с многотерпеливой женой, дождавшейся его с фронта верной девчонкой, пятерых детей вырастили, добра много людям сделали, детей определили.

Но здоровье сдало и у этого богатыря — обезножел, сердце сдало, и ещё беда — сгорела у него машина, так необходимая ныне в житье-бытье.

И вот я прошу Вас помочь моему фронтовому другу купить эту самую машинёшку. Право слово, и писать об этом, и просить неловко, но Петро сейчас лежит в военном госпитале в Барнауле и Христом Богом молит меня ему помочь, а я вот Вас молю и беспокою. Извините.

Заранее Вас благодарю и желаю добра, здоровья! Виктор Астафьев [Откликнулись очередной отпиской, так ничего и не сделав для фронтового друга Виктора Петровича. Партийное слово и обещание как были во все времена пустословными и безответственными, такими и остались. — Сост.]

5 февраля 1991 г.

Красноярск

(В.Болохову)

Дорогой Володя!

Сделав исключение из правил, прочёл я твою рукопись без очереди. Думаю, что «Новый мир» её не напечатает. Журнал этот несколько эстетский, академического духа. Думаю, может твою повесть напечатать «Юность» (тогдашний либерал-прохиндей, гл. редактор её А. Дементьев скакнул от меня, как от прокажённого, чуть не зарезав мой диплом в Литинституте) — они уже приучили почти своих молодых читателей к лагерщине и блатному стилю, с Аксёнова начали и твёрдо держат эту линию.

Что касается меня и моего мнения, если оно тебе нужно. Я считаю твою повесть антилитературой, и коли существует антижизнь, то и литература, ею рождённая, должна была явиться. И думаю, что половина читателей поймёт антиязык литературы подобного рода. Ведь мы и сами не заметили, что более чем наполовину наш обиходный язык уже состоит из блатного сленга, косноязычия и сквернословия.

Не знаю, есть ли будущее у литературы подобного рода? Почему бы и не быть? Ведь привился же рок к слаборазвитым народам, как гриб к гниющему дереву, и досасывает из него последнюю здоровую кровь и остатки разума. Ослабевшим разумом и принял наш народ припадочных коммунистов, их мораль, а затем и всю пошлость в виде патриотическо-проститутского искусства, и оттуда прямым ходом к видео с голыми бабами, совокуплениями на манер скотства и садизма.

Но порнокультура существовала всегда — не было фото, живописцы, в том числе и великие, баловали публику «видиками»; фольклор всех народов, но особенно наш, русский, индийский, африканский и, отчасти, южноамериканский, наполовину состоит из срама и матерщины.

Но всему этому противостояла колоссальная волна человеческой культуры, начавшаяся с Возрождения и опиравшаяся на достижения древней культуры. Она, настоящая культура, смыла и загнала в подвалы антикультуру. И литературе, подобной твоей, будет противостоять классическая русская культура и прежде всего литература. Вот и меня потянуло почитать после твоей прозы Бунина, Тургенева, Гоголя, прозу Пушкина, как тянет глотнуть чистого воздуха после душного помещения. Здоров будь. Виктор Петрович

Извини, что так нервно и скоротечно отвечаю — народ не переводится, Устал жутко, сегодня начинаю лечиться — давление замучило.

11 февраля 1991 г.

Красноярск

(А.Ф.Гремицкой)

Дорогая Ася!

Ну вот, разделался я с 3-м и 4-м томом. «Последний поклон» доставил Толя [А. Д. Заболоцкий. — Сост.], а «затеси» высылаю по почте. Господи! Я уж и не рад был, что столько их понаписал. Если б не Марья Семёновна, поди-ко, всё бросил бы и изорвал. Теперь я понимаю, каково-то поэтам составлять сборники, а тем более собрания сочинений. Крепкие надо иметь нервы!

И вообще, если окажется «затесей» лишка, выбрасывай самые мелкие и вялые, то есть старые, но, по моим подсчётам, всё должно быть ладно.

Ещё одно большое усилие, я разделаюсь с текучкой и готов открыть папку с романом, но уже устал и соображаю, куда сбежать на недельку, чтобы передохнуть. Живём помаленьку. Толя расскажет как.

На Красноярский край, на 3,5 миллиона населения дали всего тысячу экземпляров на подписку моего собрания сочинений. В своё время обком в Вологде выхлопотал семь тысяч, но нашим не до книг. Они вместе с Полозковым борются за укрепу рядов, чтобы потом напасть на врагов, то есть снова на народ и под видом прессы — на едва дышащую культуру. Всё-таки эта банда без крови жить не умеет.

Бандероли ходят долго. Так что непременно позвони или телеграмму дай, когда получишь.

У нас уже не заключает договоры на 1992 год издательство и даже план не составляет, и рукописи не принимает. Хана литературной провинции! А как вы будете жить? Где-то мелькнуло, что при «Молодой гвардии» создаётся концерн. Что это такое? С чем едят? О Господи, каждое утро просыпаешься ожиданием худшего. Что ещё выкинут наши перестройщики? Храни нас всех Господь!

Поклон всем молодогвардейцам. Кланяюсь, обнимаю, целую. Виктор Петрович

12 февраля 1991 г.

Красноярск

(Н.И.Године)

Дорогой Коля!

Спасибо, брат, за письмо, за доброе приглашение посетить челябинскую землю. Давно хочется, да грехи не пускают, да суета и видимость работы.

Приехать мне, Коля, сложно, тем более с Марьей Семёновной. Ты, наверное, не в курсе, у нас в доме была большая беда и горе неизбывное. Вот уже четвёртый год, как умерла дочь и оставила на наших руках двух детей (с мужем была в разводе, да и муж тот...) — дети остались совсем малые, но вот уже мальчик пошёл в девятый класс и стал нам помощником, ибо М.С. хватануло два подряд инфаркта, да и других болезней за жизнь поднакопилось. Девочка, её зовут Поля, нынче пошла в первый класс, и молим Бога, чтобы он продлил наши дни ради них, хотя, как сказал мой сотоварищ по литературе и войне, порою доставляет радость мысль о скорой смерти.

Устали. Всё наше поколение, такие на себе тяжести несущее, устало. А главное, ради чего тащили-то? Итог очень плачевный и горький.

А я ведь с писательского съезда угодил и на депутатский, от литературной шпаны переключился на шпану не менее отвратительную, на политиканствующую, которой легко оказалось прикрываться и прикрывать любые авантюрные и даже реакционные решения, — шпана орёт, рубахи дерёт и криво завязанный пуп царапает, совершенно уже никого не слыша и не понимая, для чего и зачем орёт-то?!

У нас дела тоже неважные. На 1992 год местное издательство уже не составляет даже план и не принимает рукописей, приказано сверху самим писателям добывать бумагу, издаваться на свои деньги и самим реализовывать свою продукцию. Провинциальная литература к этому не готова. Хоть и бедно, бледно и малоденежно, но жили, издавались, права качали честным издателям, вели «творческий образ жизни», и вот остались не у дел.

Я-то проживу и доживу свой век. Издают меня много, собрание сочинений выходит, но каково-то остальной лит. братии, особенно молодой? Да, надо объединяться. Поодиночке писатели России погибнут. Сибиряки уже кое-что делают по Урало-Сибирско-Дальневосточному объединению. Выпушен пробный номер газеты «Литературная Сибирь», есть обращение, примерный устав объединения и даже что-то похожее на программу. Я думаю, уральцам, и для начала челябинцам. нужно обратиться через эту газету к сибирякам с призывом об объединении не двух, а трёх регионов России. Я вижу в этом спасение. Нужно для начала провести что-то вроде съезда и выбрать координационный совет, продумать, где брать деньги на бумагу и самоё бумагу для обьединённого крупного издательства или концерна на базе Новосибирского или Иркутского издательства. Словом, надо шевелиться, иначе хана всем и всему. Останется один «Апрель» и апрелевцы-молодцы, поддерживаемые из-за рубежа, да и в стране имеющие длинную руку.