Нет смысла без тебя
Шрифт:
Немного ожил Егор, когда привел пацаненка в зал, следил за ним, помогал. Думаю, надо познакомиться с мамой Дениски. Вдруг ради пацана Егор сможет забыть прошлое. У меня появилась новая цель, маленькая надежда на «выздоровление» друга.
— Ми-и-ха! — Егор еле-еле сфокусировал на мне поплывший взгляд. Он явно не без труда узнал меня. — А я… вишь… Я думал… а она… не она…
С трудом выговаривая слова, икая, Егор вяло хлопнул ладонью по столу. Судя по цвету ладони и разбитым костяшках, стол сегодня был поколочен изрядно, и только сейчас силы на удары закончились под
В баре было немного посетителей: трое молодых парней сидят за одним из столиков и пьют пиво, негромко переговариваясь и не выпуская из рук телефоны. В игрушки, что ли, режутся по сети? За другим столиком в углу сидят два мужика лет за сорок тоже с пивом. Рабочий день еще не кончился, и наплыв посетителей, скорее всего, будет ближе к ночи. А пока нужно, не привлекая особого внимания, увести отсюда в хлам надравшегося Егора.
— Егор, давай я тебя домой отвезу. Там отдохнешь, мы поговорим…
— Мих!.. зачем… она… так? А? Друг?.. Зачем?… Стерва-а…
Егор меня не слышал. Он разговаривал с собой, со своей душой. В очередной раз. Только сегодня ему как будто было хуже, больнее. Или мне кажется?
— Лучше бы она… умерла… и тогда… ик… я бы тоже… умер… и не му… ик… мучился…
«Черта с два ты теперь останешься один, брат», — подумал я после услышанного. Еще не хватало, чтобы друг действительно что-нибудь с собой сделал. Пора бы его уже показать мозгоправам. Наверное, надо было давно к ним обратиться. Хотя вряд ли Егор согласился бы. Он не признается, что он такой слабый и уязвимый.
Друг опустил голову ниже плеч, затем рывком поднял ее и снова попытался сфокусироваться и взглянуть мне в глаза. По щекам текли слезы. Я и не видел раньше, чтобы Егор плакал. Видимо, все еще херовее, чем я думал. От прежнего Егора сейчас практически ничего не осталось. Крепкое рельефное тело согнулось и обмякло, будто под тяжестью бетонной стены. Волосы взлохмачены, взгляд пьяный, безумный, рубашка частично вылезла из брюк и из дорогой брендовой вещи превратилась в жалкую тряпку. Пиджак валялся под столом.
— Егор, брат, поехали домой?
Егор был уже в том состоянии, что сопротивляться не будет, если мы увезем его без его согласия. Я махнул своим парням, ждущих нас неподалеку, чтобы подошли ближе. Егора надо было увезти из этого кабака, пока его не сдали в наркологию. А по жалобе администратора, встретившего меня на входе, они как раз собирались звонить в неотложку или полицию, потому что при Егоре не было ни денег, ни документов, а коньяк ему ставили только потому, что он был дорого одет и достаточно требователен. Хотя, думаю, причина их услужливости была в том, что они узнали «большого» человека в посетителе и им это явно польстило…
Хорошо, что Макс быстро сориентировался и позвонил мне сразу после того, как Егор ушел. И все равно за то время, что я освободился, наспех заканчивая важные переговоры и вычислив местонахождение друга, он уже успел надраться до умопомрачения.
Парни подхватили обмякшее тело своего босса и потащили к выходу, а я как обычно оплатил пьянку друга, снова щедро угостив бармена чаевыми
и сунув приличную сумму администратору за неразглашение информации о временном состоянии нестояния влиятельного человека.32. Егор
Лучше бы я умер.
Ненавижу просыпаться после пьянки. Потому что я знаю: почему пил, из-за кого пил и сколько пил. Пытаясь забыться в алкоголе, чтобы стереть хоть ненадолго память, организм словно назло ничего не стирает, а наоборот — преподносит все в мельчайших ярких деталях.
И что с этим делать я не знаю. Что с собой делать — не имею понятия.
Знаю, что доставляю кучу проблем и хлопот Мишке. Что ему приходится разгребать то дерьмо, что остается от моих выкидонов, вытягивать наш бизнес, если я в важный для нашей компании момент выхожу из строя. Каждый раз, когда прихожу в себя после очередной попойки, даю себе слово держать себя в руках, не срываться. И вроде даже получается. Вроде даже получилось. Давно не надирался до чертиков. И вот опять сорвался.
А Мишка — это мой ангел-хранитель. Без него даже не знаю, что бы со мной было.
Голова раскалывается. Не могу оторвать ее от подушки, даже моргать больно, но понимаю, что я дома, в своей квартире, на своей кровати.
Кое-как поднимаюсь и иду сначала в ванную, потом на кухню, где во всю хозяйничает Мишка. Я сел за стол.
Друг хмурый. Зло взглянул на меня и молча поставил передо мной стакан с шипящей и бурлящей водой с аспирином. Я залпом выпил противную живую воду и подпер разрывающуюся от боли голову руками.
— Мих, прости!
— Да пошел ты! — зло прорычал друг.
Ведь знает, гад, что мне и так плохо, а хочет сделать еще хуже. Добить.
— Мих, правда, так получилось.
— Юльке моей будешь рассказывать, что там у тебя получилось! Ты же знаешь, что она не спит без меня! И за тебя, придурка, волнуется!
Мишка с грохотом, добавившим боли в мою несчастную голову, поставил передо мной тарелку с омлетом, со звоном бросил рядом вилку. Вторую порцию поставил себе и сел напротив.
— Ну? Что на этот раз? Чем похожа? Прической? Цветом глаз? Ростом? Чем, блять, тебя опять накрыло, старик? — Мишка психовал, зло выплевывал каждое слово, с остервенением втыкая вилку в тарелку, яростно насаживая на зубчики кусочки омлета.
Я вспомнил вчерашнюю девушку. Хотел было ответить Мишке, что всем, но сдержался. Сейчас не до моих соплей. Я промолчал, уткнувшись в тарелку.
Я не пытался оправдаться. Знаю, что поступил как слабак. И перед другом, и перед самим собой. А ведь сколько раз говорил себе, что больше не сломаюсь. Старался забыть или хотя бы реже думать.
Желудок голодно урчал. Неудивительно, ведь он почти сутки не видел никакой еды, кроме коньяка с лимоном. Я накинулся на омлет.
– Вку-усно! — на манер Дениски растянул слово и также зажмурился от удовольствия. Головная боль постепенно притуплялась.
— Еще бы! — довольно хмыкнул Мишка, заметно успокоившись, — За столько лет я стал специалистом по приготовлению омлета! Спасибо, что не даешь потерять навыки! — съязвил друг на последней фразе.
Прикончив свою порцию чуть раньше меня, Мишка убрал посуду в раковину и налил нам кофе. Снова сел напротив и теперь, уже серьезно глядя мне в глаза, приказал: