Нет судьбы, кроме той, что создаем мы сами

– Памятники за деньги украшаю.

– А конкретнее? – Дин выразительно прижал пушку плотнее ко лбу собеседника. Нахал в ответ даже не взмахнул своим пистолетом.

– Сам-то ты кто? – Дин не ответил, и парень ухмыльнулся еще шире. – Упрощаю вопрос – специально для тебя, цени! Ты человек или мне мерещится?

Дин, по правде сказать, растерялся. Насколько он помнил, мало кто из местных обитателей мог прикидываться человеком дольше пяти минут, а такие, что могли это делать в бою, Дину и вовсе не встречались.

– По мне не видно? – исключения, впрочем, существовали везде, и от Дина молча дожидались ответа. – Святую воду пить будем, или поверишь на слово?

– О, – пацан отвел свой пистолет и принялся выбираться из-под Дина, по-прежнему не обращая внимания на Кольт. – Можешь считать, что ответил.

Вариантов оставалось два – стрелять или падать задницей в грязь. Дин предпочел сделать вид, что и сам собирался отпустить нахала. Нахал встал, вытащил свой меч и принялся отряхиваться. Выглядел он колоритно – с Дина ростом, светловолосый, неровно стриженая челка падала на глаза. Выпендрежный жилет вместо нормального разгрузочника, кобура под плащом, причем явно не одна. Меч он повесил за спину. Сапоги, красные штаны армейского покроя, черная водолазка и цацка с крупным красным камнем на груди. И плащ – идиотский, длинный и тоже навязчиво красный. Пожарная машина, да и только. Отвратительный вкус, но в целом, похоже на одного из приятелей Бэкки, переевшего джей-рока, “Горца” и “Рэмбо” так, что лезет из ушей и забрызгивает окружающих. Это если встретить такого наверху. Но тут...

Парень вернул ему внимательный взгляд.

– Слушай, шел бы ты домой, а? Вон за тем типом, – он кивнул на обломки памятника с предметом интерьера, – проход наружу, может, и не закрылся еще. Поверь профессионалу, что бы ты тут не искал – оно того не стоит.

– Шутишь, – почтения к профессионалу Дин изобразить не смог. – Малыш, не могу воспользоваться твоей добротой, прости. У меня тут дела.

– Как интересно, – парень неприятно прищурился, разом став на пару лет старше. – И какие же?

– Девочки вперед, – не менее серьезно парировал Дин. – Профессионал, говоришь? Да уж, на проклятую душу ты мало похож, и, вообще, для покойника слишком бодрый. Случайных прохожих тут не бывает – кто ты такой?

Они с минуту мерили друг друга подозрительными взглядами. Наконец, светловолосый придурок пожал плечами и повернулся к Дину спиной.

– Ну, как хочешь. Скучный ты. Пока.

Дин пожал плечами в ответ. По правилам следовало проводить его взглядом, не забывая шестым чувством проверять, что творится по сторонам, а когда явление пропадет с глаз долой, облегченно вздохнуть. Но Дин внезапно передумал:

– Эй! – парень даже не оглянулся толком, покосился через плечо. – А кроме как наружу, отсюда куда можно выйти?

– Дай-ка подумать. Вот там, – парень театрально махнул рукой в сторону, – у нас живут демоны. А там, – еще один взмах, – тоже демоны! Так какая разница, куда идти?

– Чеширский кот – гений, – буркнул Дин, – а ты мне очень помог – можешь исчезать к чертовой матери!

Парень последовал совету буквально. Дин выждал минуту и подошел поближе – за одним из памятников обнаружился спуск.

Стоило идти следом, или нет, оставалось загадкой века. Дин выматерился. Похоже, на предыдущем аттракционе он где-то пропустил поворот, и как теперь искать дорогу, было неясно.

Дин подумал о Сэме и начал спускаться.

What I’ve felt

What I’ve known

Never shined through in what I’ve shown

Never be

Never see

Won’t see what might have been

What I’ve felt

What I’ve known

Never shined through in what I’ve shown

Never free

Never me

So I dub thee unforgiven

Всё, что я чувствовал,

Всё, что я знал,

Никогда не просматривалось сквозь то, что я показывал,

Никогда,

Ни за что,

Не увидеть того, что могло бы случиться.

Всё, что я чувствовал,

Всё, что я знал,

Никогда не просматривалось сквозь то, что я показывал,

Несвободный,

Сам не свой,

Я нарекаю тебя непрощённым.

The Unforgiven

Metallica

Вопреки опасениям, от ходьбы Сэм быстро согрелся. Одежда сохла дольше, но через тысячу вдохов удалось перестать обращать на нее внимание. Влажный лед сменился присыпанным снегом каменным крошевом, идти стало легче. По сторонам тянулись однообразные пики, хруст щебня под ногами казался непростительно громким. Эхо возвращалось невнятным гулом и стоном. Или это было не эхо…

Сэм подумал: “Плевать”.

Следующей в голову пришла мысль, что теоретически он должен устать, захотеть пить и есть. Сэм повертел ее в голове и равнодушно отложил. Проблемы стоило решать по мере их поступления. Кроме того, если он не умер от холода...

Эту мысль он тоже заставил себя оборвать.

Тысяча сто, тысяча сто один, тысяча сто два.

– Не дождетесь, – Сэм не оставил себе ничего, кроме вдохов.

На две тысячи восемьсот тридцать втором вдохе пейзаж поменялся.

Сталагмиты начали принимать странную форму. Косой крест, прямой крест, восьмиконечный крест… Сэм прищурился – и точно, на промороженных перекладинах виднелись обрывки не то веревок, не то цепей. Присмотревшись еще внимательнее, можно было заметить зажимы, шипы и прочую дрянь. А вот пики видны были и так. Длинные острия, мечи или просто обломки камня, будто вонзенные в крест с размаха неведомой силой. То есть, конечно, не в крест... Тел не было.

– Дыбы, говоришь? – теперь Сэм присматривался к каждому распятию. Даже не поленился подойти к некоторым, стряхнуть иней. Ничего. Только иногда – кровавое крошево у самого подножья. Сэм стиснул зубы и снова принялся считать вдохи.

Возможно, он прошел бы и мимо этого распятия, если бы не меч.

В снегу торчала катана.

Она была настолько неуместна тут, что окружающий ее пейзаж перестал казаться реальным. Он-то, может, и не был настоящим, а вот катана была. Изящная красавица с белым шнурком на рукояти. Сэм не являлся таким уж знатоком холодного оружия, но эта штучка была особенной. Даже слишком.

Он протянул ладонь – и одернул, не коснувшись. Снова осмотрелся и только тогда понял, что нарост льда на ближайшем распятии куда толще остальных.

Сэм знал, что увидит, если смахнет иней с этой глыбы.

Человек был прибит к распятию копьем. И скован: кандалами и цепью в несколько слоев. А еще связан веревкой – это не считая того, что он был вморожен в лед целиком. Рассудок вынес вердикт:

– Сэм, ты охренел? Если оно и живое, то, не дай Боже, слезет оттуда!

Сэм посоветовал рассудку заткнуться. Он чувствовал, что это человек.

– ...решать по мере поступления, – Сэм положил ладони туда, где у человека были плечи.