Неудачник из другого мира

Афой кричал. Хватался за прутья клетки, обжигая лапы. Броня плавилась на его теле и капала под ноги раскаленным металлом. Публика застыла в ужасе.

А затем на арену выскочил профессор Осипов. Он сделал какой-то сложный пасс руками, отчего магия пропала вовсе. Огонь схлынул и оставил после себя две фигуры. Одну, без движения лежащую на земле. Вторую — долговязую. Мой друг стоял на ногах, хоть и пошатывался из стороны в сторону.

— Конец боя! Победил Фак Быстров!

Я видел как коты на носилках уносили обожженного Афоя. Живой? Нет?

Как Вид поспешно увел Фака. Подальше и от котов, и от людин.

Как перешептывались между собой зрители. Их бледные и удивленные лица. Их глаза, в которых читался не страх, а скорее восхищение. Восторг.

Понял, что с силой сжимаю кулаки и медленно разжал их, с удивлением замечая капли крови, стекающие с когтей.

— Вот это бой! Ух ты! — раздалось совсем рядом.

Разговаривали людины, шептались между собой. Им понравилось? Им все понравилось? Этого они хотели?

— Следующий бой. Афай Стрельцов против Афилиса Королёва.

Голос профессора Тимофеева прозвучал радостно, даже весело. Словно всё идет по плану. Словно то, что происходило минуту назад на арене — лишь часть намеченного выступления. Шоу должно продолжаться во что бы то ни стало, так?

Я сглотнул вязкую слюну и направился прочь. Туда, куда унесли тело и куда увели моего друга.

Глава 18

«Походный лазарет» для участников показательных магических поединков организовали прямо на входе в лицей — в холл перетащили койки из пустых комнат шестого этажа, поставили стол для Вида, принесли бинты и какие-то мази.

Здесь я столкнулся с толпой снующих туда-сюда без дела «зеленых» и причина стала ясна позже. Как только в «лазарет» прибыла группа поддержки — стайка девушек с покровительством Виды, направленная госпожой Пожарской на помощь в лечении раненных котов.

До их появления Вид вполне неплохо справлялся сам. По крайней мере Афой был жив, перемотан бинтами с ног до головы, и уже бодро шипел и матерился сквозь зубы со стороны койки. А на Факе я даже ран не заметил — лишь белый, уже затянувшийся шрам на боку, порванная форма, да напряженный, виноватый взгляд моего друга. Правильно. Чувствует, что заслужил.

— Ну и что ты устроил? Ты хоть понимаешь?

— Д-да, — рыжий прячет глаза, но оправдывается, — не я первый начал же! Ну!

— Но именно благодаря тебе показательное шоу сейчас превратится в бойню! Страшно представить...

Я кошусь в сторону дверей, откуда раздаются крики и свист зрителей. Все верно. Первый бой сразу задал тон сражений. «Бей или умри». Теперь хорошо, если никто серьезно не пострадает.

Повезло, что госпожа Пожарская прибыла в лицей с своими воспитанницами. Как знала.

А вот и они. Щебечут, кокетничают, окружили и провожают в «лазарет» белобрысого кота. Он хоть и тяжело, но идет сам! Афая вон принесли на носилках, как и брата, но до него, кажется, никому и дела нет. Лишь Вид срочно принялся обрабатывать ожоги, щедро вливая ману на самые пострадавшие участки кошачьей шкуры.

— Зараза...

Афилис прижимает лапу к лицу, рассеченному ударом здоровяка, и тут же несколько кошечек старательно, нежно касаясь кожи, принимаются убирать царапину. Они в него столько маны влили уже, восстанавливая былую красоту, что, кажется, блондин сейчас будет светиться как лампочка Ильича! Видимо у белобрысого полно поклонниц, да он и не скрывает, что для него это в порядке вещей.

— Тише, девочки. Тише. Аккуратнее, я ведь пострадал в бою.

Хмыкаю и перевожу взгляд на кошечку, что застыла в дверях. В зеленых глазах беспокойство сменяется злостью и обидой. Она фыркает, разворачивается и уходит, гордо подняв подбородок и пышные юбки. А на Афилиса вдруг падает лоток, полный медицинских инструментов, да так неудачно, что пара крючков и скальпелей впивается в кожу.

— Ай!

На помощь приходит Вид, который отвлекается от лечения Афая и, наконец, обращается к девушкам, призывая их к порядку на своей территории:

— Милые дамы. Ваша помощь бесценна! Но прошу соблюдать осторожность с медицинскими инструментами...

Дальше уже не слушаю, покидаю «лазарет», где моя помощь не нужна и выхожу обратно на улицу. Подлатанный наспех Фак за мной. По его пружинистой походке догадываюсь, что долговязому не терпится снова вступить в бой. Ох уж! Тем более, что сейчас закончатся распределительные сражения среди афнутых и выявится список финалистов, которым предстоит сразится между собой для определения победителя.

Хотел подождать его боя у «арены» и посмотреть чужие выступления, но заметил среди зрителей мужчину, того самого, что был в кабинете Стрелицкого. Который поручил мне зарядить артефакт Зова. Он тоже обратил на меня внимание и махнул рукой в сторону, мол, «давай-ка отойдем».

Киваю. Шепчу Факу: «Я приду позже», хлопаю друга по спине и следую за жестом мужчины. Надо будет хоть при случае узнать, как его зовут. Печенкой чую, его просьба зарядить артефакт Зова — не единичный случай.

— Приветствую.

По привычке в горле перекатывается кошачье «р», но я исправляюсь и перехожу на человеческий.

— Добрый день.

— День добрый. Вижу вы делаете успехи, лицеист Веселов. — Никак не пойму этого мужика, то ли хвалит, то ли ругает — не раскусить. — Защитный барьер по периметру арены — ваша работа?

— Так точно-с. Совместно с еще одним лицеистом. — Не забываю про Зава, все-таки мы вместе старались!

— Похвально. — Вроде приятные вещи говорит, а глаза тем не менее колючие, внимательные, да и лицо такое, словно лимон съел и подавился. Оттого и спина прямая, как жердина. — А как с заданием?

Кусаю конец бинта, развязывая тугой узел на запястье. Разматываю повязку и осторожно, стараясь не сломать ненароком, кладу на крупную мозолистую ладонь сверкающий осколок Зова. Он сияет как прожектор в ночи, заряжен по полной. Как и договаривались.

— Задание выполнено.

О том, что таких осколков за несколько дней я могу зарядить с десяток (надо только к коже примотать) молчу. Меня же не спрашивали, так? А инициатива наказуема. Вдруг меня самого примотают к какой-нибудь турбине для выработки энергии? Не хотелось бы выполнять в этом мире функции тепловой электростанции.