Неудачник

Мое сердце замирает в горле. Пульс учащается при воспоминании о том, какой бледной была ее кожа. Тушь стекала по ее щекам.

Чувство, похожее на головокружение, выводит меня из равновесия. Я понимаю, что это странное ощущение — адреналин, который мое сердце посылает в кровь. Затем в моем черепе возникает низкий гул, а зрение сужается, и я не могу перевести дыхание.

Это была плохая идея. Я думала, что смогу справиться с этим одна. Я верила, что я достаточно сильна, но я гребаная обманщица. Я вовсе не сильная. И я задыхаюсь, когда дрожащей рукой набираю имя ЭрДжея на телефоне. Я задыхаюсь, когда звоню ему.

Он мгновенно берет трубку.

— Все в порядке?

— Нет, — шепчу я. — Я… — У меня перехватывает дыхание, и я хриплю. — Пожалуйста, прейди. Ты мне нужен.

— Сбрось мне местоположение, — приказывает он. — Я сейчас буду.

ГЛАВА 40

СЛОАН

ЭрДжей находит меня в том же месте, где я нашла Кейси в выпускной вечер. Не говоря ни слова, он бросается ко мне и опускается на колени, совершенно не обращая внимания на грязь, которая сочится на его джинсы. Я рухнула на него, чувствуя себя ребенком, прижавшись к его груди и безудержно плача.

— Слоан, — говорит он настоятельно. — Ей. Слоан. Все в порядке. Ты в порядке.

— Она была мертва, — заикаюсь я сквозь приступы дрожи. — Я даже не могла пойти к ней, потому что была уверена, что она мертва, и не хотела этого видеть.

— Ей, ей. — ЭрДжей притягивает меня в свои объятия и прижимает мою голову к своей груди. — Все в порядке. Вы обе в порядке.

— Она чуть не утонула. Прямо как наша мама.

— Я знаю, — шепчет он мне в волосы.

— Я даже не знала, что она жива, пока Дюк не поднял ее на руки и не крикнул, чтобы вызвали скорую помощь. А потом, позже, я часами сидела рядом с ее больничной койкой, наблюдая, как она приходит в сознание и выходит из него, а затем разрывается в истерике, когда вспоминает, как все было на самом деле. — Мои легкие горят от усилий дышать. — Отец приехал в припадке. В бреду, в панике. Он загнал меня в угол возле ее комнаты, чтобы прошипеть о том, как я могла позволить этому случиться. Как будто я и так не была травмирована.

Слезы текут по моим щекам при этом болезненном воспоминании. В тот момент, когда мы должны были сплотиться как семья, мы разошлись по швам.

Футболка ЭрДжея становится влажной под моим лицом, пальцы сжимают в кулаки ткань. Я боюсь, что могу утонуть в грязи, если он не будет держать меня в вертикальном положении. Я не чувствую своих ног.

— Мне жаль, — говорю я, фыркая.

— Нет. Мне так жаль, Слоан. Я не должен был позволять тебе приходить сюда одной. Я должен был пойти с тобой.

Я смотрю на него, мокрыми, опухшими глазами.

— Я не думала, что все будет так плохо.

— Все в порядке. — ЭрДжей поглаживает меня по спине маленькими, медленными кругами. — Ты в порядке. Клянусь.

— Нет. Я не в порядке. Люди всегда думают, что я держу себя в руках. Что я такая непробиваемая. Ничто не может меня задеть. — Моя нижняя губа дрожит, глаза снова щиплет. Это всегда было моим защитным механизмом. Реву и бью себя в грудь, чтобы отпугнуть хищников. Нельзя, чтобы они видели, как я боюсь. — Мне кажется, я начала верить в свою собственную чушь.

— Послушай меня. — Он отстраняется ровно настолько, чтобы провести большим пальцем по моей щеке, вытирая слезы. — Это настоящее дерьмо. Ты не в порядке. Ты и не должна. Я знаю, что мы только познакомились, но, судя по тому, что я видел, ты чертовски сильная, Слоан. Никогда не забывай об этом.

Из меня вырывается полу всхлип, полузадушенный смех.

— Нет. Я должна быть в порядке. Я должна, ЭрДжей. Я не могу позволить им увидеть, что я мягкая внутри.

— Мы все мягкие внутри, — грубо говорит он, продолжая вытирать мои слезы. — Но я понимаю. Если ты позволяешь людям видеть твою уязвимость, это дает им власть. Я близок?

Я кратко киваю.

— И ты этого не хочешь.

— Я не хочу этого, — отвечаю я слабым шепотом.

— Поэтому ты играешь в игры.

Он действительно понимает. Я проглатываю болезненный комок в горле.

— Ты тоже так делаешь.

— Все время. Но знаешь, что? — Он берет мою руку и подносит ее к своей груди, прижимая мою ладонь к своей левой груди, прямо над сердцем. — Если то, что я сейчас вижу тебя такой, дает мне силу, то это ничто по сравнению с той властью, которую ты имеешь надо мной. Чувствуешь, как учащается биение моего сердца, когда ты прикасаешься ко мне? Я, блядь, кончаю от этого.

Я улыбаюсь сквозь слезы. — Знаешь, вся эта слащавость сильно отталкивает.

— Чушь. Тебе это нравится.

ЭрДжей принимает созерцательное выражение. Я узнала складку между его бровями и взгляд на сто ярдов, когда он глубоко задумался.

— Что это? — спрашиваю я.

— Я просто думал о том, что сказал мне Сайлас. Как раз тогда, когда я только начал преследовать тебя. Он сказал, что часть тебя всегда будет недосягаема. Что никто никогда не сможет полностью прижать тебя к себе. — Моя рука все еще лежит на его груди, и ЭрДжей накрывает костяшки моей руки своей теплой ладонью. — Я думаю, он ошибается. Я думаю, я прижал тебя к себе.

С дрожащим смехом я прижимаюсь щекой к его плечу. Он не ошибается. Я была недосягаема для каждого парня, который приходил до него. Я играла в игры, потому что мне нужна была власть, которая приходит с преимуществом.

Но, как ни странно, есть сила в том, чтобы отпустить себя и быть уязвимой. Я понимаю это сейчас, когда чувствую, как бьется его сердце под моей ладонью, когда погружаюсь в его крепкие объятия.

Все сомнения, которые я могла бы испытывать, прощая ЭрДжея за его обман, испаряются, когда он крепко обнимает меня. Потому что он не должен быть здесь. Есть более простые способы пополнить свой банк шлепков. Он мог бы удрать из моей жизни еще дюжину раз за сегодняшний вечер за всю драму, которую я ему устроила. На самом деле, приятно, что я удерживаю его здесь.

— Ты можешь встать? — спрашивает он, беря меня за руку.

Я киваю, и он помогает мне встать на ноги. Мои ноги снова крепкие. Моя рука крепко держится за руку ЭрДжея.

И теперь, когда первоначальный шок от этого места прошел, я вытираю лицо рукавом и на мгновение впитываю сцену в новом свете.

— Нам пора идти, — говорит ЭрДжей.

Я качаю головой.

— Нет. Мне уже хорошо. Потому что ты здесь, со мной, — почти говорю я, но то, что секунду назад я рыдала в его объятиях, как ребенок, не означает, что я вдруг превратилась в глупого романтика. — Возможно, будет полезно, если мы все обсудим. Попытаемся осмыслить то, что произошло той ночью.

Я подхожу ближе к кромке воды, затем поворачиваюсь, чтобы осмотреть лес слева от нас.

— Полицейские наполовину прочесали это место после того, как уехала скорая, но ничего существенного не нашли. Пивные банки, использованные косяки. Больше использованных презервативов, чем, я уверена, они хотели найти. Обычные вещи. Но ничего с той ночи.

ЭрДжей включил фонарик на телефоне и просканировал местность. — Машина приехала не тем же путем, что и мы.

— Нет. Там есть дорога. — Я направляю свой собственный фонарь на два деревянных столба у дальней стороны эллинга, которые обозначают место, где раньше были ворота. Грунтовая дорога теперь скрыта кустарником, но все еще проходима, если знать, куда идти. — Кто бы ни был за рулем, он объехал машину с этой стороны, а затем съехал в воду.