Неудержимый. Книга X

— Давай, что так у тебя? — граф поставил кубок на стол.

— С нами связался Александр Викторович, — Евдокимов нахмурился и вытащил из внутреннего кармана артефакт связи, — Он требует личной аудиенции.

— Литвинов? — удивился граф, — С чего бы вдруг? Откуда у тебя этот артефакт связи?

Граф прищурился и моментально протрезвел. В его голове подобный факт не укладывался. Сам Литвинов, помощник Турова соизволил связаться с ним? Даже для переговоров они использовали генерала Дандевиля. Граф задумался, неужели всё ещё лучше, чем я думаю?

— По какому поводу неизвестно, артефакт связи передан одному из наших бойцов неизвестным, — доложил Великий.

— Всё как обычно, — недовольно буркнул граф, — Никто ничего не знает, никто ничего не видел, давай его сюда.

Евдокимов подошёл к столу и положил артефакт связи, который тут же завибрировал.

— Какое подозрительное совпадение, — нахмурился граф и, взяв в руки артефакт связи, активировал его, — Слушаю.

— Степан Михайлович, рад вас слышать, — подозрительно ласковый голос Литвинова прозвучал в артефакте связи.

— Взаимно, Александр Викторович, какими судьбами? — граф избрал деловую линию разговора, опасаясь подвоха.

— Судьба, отличное слово, оно лучше всего подходит для нашего с вами дальнейшего разговора, — ехидно произнёс он, — Я связался с вами по просьбе Виктора Степановича…

— Что с ним? Он у вас? — граф не выдержал.

Виктор пропал сразу же после того, как отправился на поиски баронессы Черкасовой. Как он оказался в руках Литвинова?

— Граф, да не переживайте вы так, — насмешливым голосом попытался успокоить его Литвинов, — С вашим отпрыском всё в полном порядке, сейчас он, вместе с моими людьми собирает жителей и охотников на завтрашнюю дуэль.

— Дуэль? — удивился граф, — Какая ещё дуэль в оккупированном форте? Что происходит?

— А вот по этому поводу, я и хотел переговорить с вами…

Литвинов добился своей цели. Он очень хотел вывести из равновесия графа и у него очень хорошо получилось это сделать. Граф оказался в замешательстве и теперь можно было продолжать…

— Дуэль между двумя древними родами и непримиримыми соперниками, — хохотнул Великий, — Думаю, что вы и сами уже догадались, кто будет биться? Или же вам подсказать?

— Мой сын не будет драться! — крикнул в артефакт связи граф, — Какого чёрта?!

— А вот это уже не вам решать, уважаемый граф, — Литвинов стал более серьёзен, — Вы должны брать пример со своего отпрыска. Парень вызвался покончить с войной, которая и без того унесла уже многие жизни магов. Он вызвал на дуэль Фёдора, поставив на кон результаты войны.

— Вы не имеете права! — возмутился Карамазов, — Где это видано, чтобы за главу рода отвечал не вступивший в права наследования родственник?!

— Замолчи, — холодный убийственный голос Литвинова послышался из артефакта связи.

Карамазов, который до этого вскочил со своего места, присел обратно на стул.

— Ты, должно быть, не понял, — Литвинов откинул рамки приличия, — Туров дал добро на проведение турнира, у тебя есть ровно одни сутки для того, чтобы появиться в форте и зафиксировать своё присутствие.

— Но… — попробовал возразить граф.

— Никаких, но, терпение начальства на исходе, — продолжил Литвинов, — Победитель получается всё, проигравший убирается из Иркутской области раз и навсегда. Если, конечно, не желает оказаться вместе со свои родом на том свете. Тебе всё ясно?

— Ясно! — раздражённо выдавил из себя граф, сжав от злости кулаки до белых костяшек.

— Кто там рядом с тобой? Евдокимов? — Литвинов обратился к Великому, — Проконтролируешь.

— Как будет угодно, — ошарашенный подобным приказом Евдокимов пожал плечами, глядя на графа.

На этом Литвинов отключился.

Карамазов неторопливо взял в руки кубок с вином и откинувшись на спинку стула пригубил его. Губы его дрожали от злости. Что этот мерзавец себе позволяет?! Сраный уголовник, которого Туров откопал в камере для смертников. Да как он посмел!

— Что думаешь? — граф обратился к Евдокимову.

— А что тут думать? Если сам Туров вмешался в войну, то наши дела очень плохи, — вздохнув сказал он и налив из кувшина себе вина, присел на свободное место рядом.

— Виктор… — с горечью произнёс граф, — Куда же ты идиот вляпался…

— Что будем делать? — Евдокимов обратился к графу, — У нас ровно сутки, чтобы добраться до форта. Вы и сами всё слышали.

— Что делать? — усмехнулся граф, — Снимать трусы и бегать, что же ещё, если Виктор проиграет дуэль, то в лучшем случае, нас пустят по миру. А в худшем…

Граф на какое-то время замолчал, обдумывая варианты решения проблемы, но так и не пришёл в какой-то конкретный вывод.

— Собирай отряд, — он обратился к Великому, — Попробуем разобраться на месте.

— Слушаюсь, — Евдокимов поднялся из-за стола.

— А ещё, найди мне информацию по отпрыску Собакина, посмотрим, что это за фрукт. И вообще, куда подевался Разгонов? — недовольным тоном спроси граф.

— Он не сообщил, — сказал Евдокимов и покинул зал.

— Не сообщил… — граф нахмурился и взглянул на окно, за которым светило солнце.

— Ваша Светлость, — из-за двери показалось лицо слуги, — Я привёл, как вы и просили…

— Вон отсюда! — рявкнул граф, запустив в него пустой кубок.

***

Дымка времени зря не теряла, к тому моменту, как я до неё добрался, она уже успела выклевать своей добычи весь мозг.

— Молодец девочка, — я похвалил её и, скинув тушку Шикари на землю, создал ледяной клинок, чтобы разделать тушу.

Давненько я не колупался в кишках, но кушать всё-таки хотелось больше, чем нежелание пачкаться в крови.

Параллельно я организовал себе некоторое подобие цивилизации. Квадратного стола и такого же квадратного подобия стула оказалось вполне достаточно. С костром я тоже разобрался быстро. Накидав в кучу всего, что находилось поблизости и могло гореть, я разжёг огонь и тут же приступил к приготовлению мяса. А пока оно готовилось, решил узнать, как обстояли дела у Луизы.

На самом деле, я боялся выходить с ней на связь. Вдруг она не ответит и что тогда? Я же места себе не найду, пока не выясню, что там случилось. А в моей ситуации подобная слабость была непозволительной роскошью. Да, многие меня бы осудили за подобное отношение к девушке, но, во-первых, она сама по себе очень сильна, а во-вторых, слишком многие жизни поставлены на карту, чтобы думать о своих чувствах.