Неукротимая страсть

И все же апогеем чувственного восторга и наслаждения оставался внутренний двор, надежно замкнутый в кольце личных покоев хозяина. В лунном свете мерцал длинный, выложенный мраморной плиткой бассейн. Вдоль побеленных стен росли деревья и кусты, а открытые окна и двери сулили комфорт и прохладу. В ночном воздухе витал экзотический аромат цветущей араукарии; опавшие ярко-розовые лепестки украсили каменный пол причудливым узором.

— Неужели? — отозвался в прохладной темноте второй голос.

Собеседники сидели на просторной открытой террасе, представлявшей собой естественное продолжение гостиной. Второй из говоривших удобно расположился на софе и откинулся на гору шелковых подушек, в то время как первый расхаживал из конца в конец, выстукивая каблуками неумолимо ровный и оттого угнетающе напряженный ритм.

Третий участник встречи молча наблюдал из глубины огромного кресла.

Кромешная тьма южной ночи служила самым надежным занавесом.

— К черту Говинда Холкара! — Первый собеседник остановился и провел ладонью по густым волосам. — Поверить не могу, что он так долго не сообщал.

— Не сообщал о чем? — уточнил второй.

— О том, что потерял мое последнее письмо; то самое, которое я написал больше месяца назад, чтобы убедить его дать нам пополнение.

— Что значит «потерял»?

— Это значит, что письмо исчезло из кабинета губернаторского дворца в Пуне, непосредственно из ящика письменного стола. Причем именно в то время, когда в городе оказался верный пес Гастингса. Молодой капитан Макфарлан приехал, чтобы проводить племянницу губернатора обратно в Бомбей.

— И когда же это случилось? — Второй голос утратил ленивую безмятежность.

— Второго числа. Во всяком случае, именно в этот день Холкар обнаружил пропажу. А на рассвете Макфарлан вместе с молодой леди и небольшим отрядом отправился в путь. Холкар послал вслед своих головорезов…

— Дальше не рассказывай. — До сих пор молчавший человек заговорил густым баритоном, по сравнению с которым голоса остальных казались почти юношескими. — Наверняка убили Макфарлана, но письмо так и не нашли.

— Совершенно верно.

Первый собеседник не мог скрыть глубочайшего разочарования, а возможно, и страха.

— Ах, так вот почему мы прикончили мальчишку, — невозмутимо произнес второй. — А я-то до сих пор не понимал. Полагаю, перед смертью он так ничего и не сказал?

— Не издал ни звука. Но один из полицейских, которые отбивались вместе с ним, не выдержал допроса с пристрастием и сообщил, что капитан передал племяннице губернатора какой-то конверт и отправил ее вперед. — Говоривший поднял руку, требуя, чтобы его не перебивали. — Известие от Холкара пришло сегодня утром. Поняв, что письмо уже в Бомбее, он поехал в Сатару и лишь оттуда отправил ко мне гонца.

— С Холкаром успеем разобраться, — заметил второй из собеседников.

— Непременно. — В голосе первого послышалось нетерпение. — Причем займемся вплотную. Узнав о пропаже, я поручил Ларкинсу выведать в губернаторском дворце все, что можно. Выяснилось, что мисс Энсуорт вернулась из Пуны чрезвычайно расстроенной. Однако ближе к вечеру нашла в себе силы отправиться в форт в сопровождении горничной. Индианка проговорилась, что, узнав у ворот о гибели капитана, леди пошла разыскивать полковника Делборо. Нашла его в баре и передала конверт.

— Значит, преследовать мисс Энсуорт бессмысленно. Даже если она и прочитала письмо, то все равно ничего не поняла.

— Справедливо, — согласился первый из собеседников. — Более того, в ближайшие дни она уезжает в Англию.

Второй махнул рукой:

— Забудь о ней. Куда серьезнее то обстоятельство, что письмо в руках Делборо, а Холкар провалился. Что ж, сам виноват. Найдем другой источник пополнения боевых рядов. Успехи рекрутской кампании подтверждают, что можно прекрасно обойтись и без него.

Наступило тяжелое, напряженное, полное невысказанных вопросов молчание.

Нарушил его тот, кто все еще продолжал мерить террасу шагами:

— Письмо необходимо перехватить.

Первым отозвался баритон:

— Стоит ли суетиться? Вряд ли Делборо почерпнет из него больше, чем из остальных документов, которые удалось выкрасть его небольшому отряду. В них нет ничего, что могло бы выдать твою связь с Черной Коброй. Любое подозрение полковника так и останется всего лишь подозрением, не больше. Он даже не осмелится его высказать.

— Проблема не в содержании этого проклятого письма. — Первый из говоривших снова нервно провел рукой по волосам и, отвернувшись от собеседников, зашагал по террасе. — Главная оплошность — в подписи. Случилось так, что в конце страницы я поставил свою личную печать.

— Что? — В коротком вопросе сконцентрировались недоверие и недоумение. — Не может быть. Зачем так шутить?

— К сожалению, я не шучу. Все очень серьезно. Знаю, что не должен был этого делать, но кто мог предположить, что письмо, отправленное в Пуну, вернется в Бомбей и попадет в руки Делборо? — Мужчина беспомощно развел руками. — Невероятно!

— Но что же заставило тебя написать письмо от имени Черной Кобры и поставить личную печать? — Баритон звучал возмущенно.

— Так сложились обстоятельства, — резко парировал тот, кто продолжал нервно ходить из конца в конец. — Надо было немедленно отправить письмо, иначе мы потеряли бы еще целую неделю. Вспомни разговор на эту тему. Нам отчаянно не хватало людей, а Делборо со своим отрядом то и дело совал нос куда не следовало и усложнял жизнь. Ну а Холкар казался лучшим другом. Мы договорились, что я напишу как можно быстрее. Однако курьеру хотелось исчезнуть пораньше: у лентяя хватило наглости стоять над душой и ждать, когда я закончу письмо. Ему не терпелось уехать настолько, что если бы я его выгнал, приказав закрыть за собой дверь и ждать на улице, он бы наверняка сбежал. И без того искал повод вернуться в Пуну без моей корреспонденции. — Ни на секунду не останавливаясь, говоривший коснулся перстня с печатью, который постоянно носил на мизинце правой руки. — Каждый служащий губернаторской канцелярии, включая этого чертова курьера, знает о моем перстне. Разве я мог в его присутствии залезть в карман и достать печать Черной Кобры? Парень внимательно следил за моими движениями. Вот я и решил, что меньшее из зол — использовать свой перстень, тем более что с Холкаром мы отлично знакомы.

— Хм… — Второй собеседник укоризненно покачал головой. — Как бы там ни было, а нарушение инкогнито — недопустимая и непростительная ошибка. — Он переглянулся с баритоном. — Утечка информации разрушит нашу систему. Следовательно, — говоривший вновь сосредоточил внимание на виновнике неожиданных трудностей, — остается одно: разыскать Делборо и вернуть компрометирующий документ.

16 сентября, следующей ночью

Бомбей