Неукротимый голод

Голова Драккала закружилась. Его зрение на мгновение прояснилось, прежде чем снова затуманиться. Он ухватился за все, что было перед ним, и выбрался из кабины, не обращая внимания на осколки твердого стекла на капоте под собой, когда выбирался наружу. Белая дымка повисла вокруг него и начала рассеиваться, подхваченная едва ощутимым потоком воздуха в переулке.

Резко тряхнув головой, он с трудом встал на ноги и повернулся ко второму пункту своего списка — Ване. Она все еще стояла рядом с ховеркаром, ее руки больше не касались устройства, которое она установила в окне, ее скрытое лицо было повернуто к нему.

— Ты всегда был упрямым, — сказала она. Динамик на ее шлеме транслировал звук в цифровом формате.

Драккал взревел. Ярость поднялась из его груди и вырвалась из горла, а затуманенное зрение снова приобрело багровый оттенок. Он опустил левую руку на искореженный капот ховеркара, вонзил в него когти и использовал, чтобы броситься в Ваню.

Она увернулась от него, и Драккал врезался в стену переулка. Он почувствовал слабую боль в лице, голове и плече, когда рухнул на землю, но не обратил на это внимания и ухватился за борт машины, чтобы снова подняться. Он резко покачал головой, но в мозгу словно скопился газ, окутавший туманом каждую мысль.

— Я действительно хотела, чтобы на этот раз все пошло по-другому, Драккал, — сказала Ваня с таким количеством язвительности в голосе, что кости расплавились, — но ты позволил этой джи'тас помешать.

Ноги задрожали, не желая поддерживать его дольше. Он все равно бросился на Ваню. Когти Драккала рассекли воздух, когда он рванулся вперед, и Ваня отскочила назад. Он вкладывал все свои оставшиеся силы в каждый удар, но каждый раз, когда он замахивался, она, казалось, опережала его на секунду.

Прошло всего несколько секунд, прежде чем он перенапрягся, и пропущенный удар лишил его равновесия. Он упал вперед и едва удержался на руке.

— Я дала тебе еще один шанс, — продолжила Ваня, — и ты выбрал терранку. Ебаную терранку! Многие платят небольшие состояния, чтобы владеть ими, но ради чего?

Драккал заставил себя поднять голову и пристально посмотрел на нее. Она отступила на пару метров, и ему пришлось сосредоточиться, чтобы прояснить зрение настолько, чтобы ясно разглядеть ее. В ее руках было длинное оружие — шоковый посох, потрескивающий лучом белой энергии от одного конца до другого.

Хвост Вани хлестал взад-вперед позади нее.

— Они маленькие, мягкие и слабенькие. Уродливые, бесполезные животные. И ты предпочел одну из них мне! Ты предпочел это?

Тяжело дыша и обжигая легкие, Драккал, пошатываясь, поднялся на ноги и прорычал:

— Пошла нахуй, же'гаш.

— Довольно скоро ты будешь умолять об этом, — отрезала она.

Тело Драккала неуверенно покачивалось, но он не останавливался, не мог позволить ей победить. Он выставил левую ногу вперед, намереваясь напасть на Ваню. Но когда его вес пришелся на колено, оно подогнулось. Он взмахнул левой рукой, вонзив жесткие когти в ближайшую поверхность — вероятно, в стену переулка, — чтобы остановиться. Он поднял взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть Ваню, размахивающую ударным посохом.

У него не было возможности отреагировать, не было возможности подумать, была только непреодолимая потребность защитить свою семью, спасти их от этой угрозы, а затем белая пелена и вспышка боли, которая сковала каждый его мускул.

Мир Драккала погрузился во тьму, и он больше ничего не знал.

ДВАДЦАТЬ ТРИ

Голова Шей была готова взорваться. Она была уверена в этом. Боль отдавалась в основании черепа, пульсировала в висках и щипала глаза. Но на этом ее страдания не закончились — плечи ныли, а все тело казалось одним большим синяком, как будто ее несколько часов швыряли и били битой.

Или ее мотало в разбившейся машине.

На нее нахлынули воспоминания о катастрофе, самыми яркими из них были испуганные крики ее ребенка.

Лия!

Шей вздрогнула, подняла голову и открыла глаза. Она тут же пожалела об этом, от быстрого движения ее череп пронзила острая боль. Она снова закрыла глаза, тихо дыша и стараясь подавить тошноту, скручивающую желудок, пока оценивала ситуацию.

Она стояла, ее тело повисло на руках, а голова была опущена. Она пошевелила пальцами, но запястья были прикованы к стене позади нее толстыми металлическими наручниками, и что-то такое же холодное, твердое и пугающе знакомое было зажато вокруг ее шеи.

Нет. О нет, нет, нет, нет.

— Он определенно никуда не торопится, — прорычал грубый, но женский голос.

— Ты тоже, — рявкнул другой голос, тот, который Шей хорошо знала. Ярость, которую этот голос пробудил в ней, отчасти подавила ужас Шей.

Нострус.

— Охота длится столько, сколько нужно, — ответила женщина. — Но можно подумать, что ему уже не терпится заполучить их в свои руки.

Шей медленно открыла глаза и посмотрела сквозь завесу взъерошенных волос, падавших ей на лицо. Ее сердце упало и почти застыло от ужаса, когда она увидела Лию, лежащую неподвижно — так неподвижно — внутри коробки на полу примерно в метре от нее. Стенки и верх коробки были прозрачными, с несколькими отверстиями для воздуха. Единственное, что успокаивало Шей, — это едва заметный подъем и опускание маленькой груди Лии.

— Мастер Фолтхэм работает столько, сколько ему нужно, — ответил Нострус. — Ты скоро получишь свою плату, ажера. Я не желаю видеть тебя здесь дольше, чем необходимо.

Ажера?

Ваня?

Не потому ли женский голос тоже показался знакомым?

Шей медленно подняла голову. Волосы упали по обе стороны от лица, позволив ей оглядеться. Она находилась на заднем сиденье какого-то транспорта — больше, чем то, что на Земле считалось бы фургоном, но в том же духе. Две двери в задней части были открыты, Ваня и Нострус стояли прямо за ними. Вдоль стен тянулись кандалы, такие же, какие Мурген использовал на Шей — физически они ни к чему не прикреплялись, но ими можно было манипулировать, обеспечивая различную длину и диапазон движений. Драккал стоял рядом с ящиком Лии, наклонив голову вперед, и его тело удерживали только крепления на запястьях.

Ваня фыркнула.

— Это чувство взаимно, волтурианец.

Драккал резко вдохнул и поморщился, слегка приподняв голову. Его уши прижались, а ноздри раздулись. Когда он выдохнул, это был стон, перешедший в низкое, болезненное рычание.

— Кажется, цели просыпаются, — сказала Ваня.

— Драккал, — сказала Шей, не сводя глаз со своей пары. — Драккал, проснись.

Он хмыкнул, брови низко опустились, а веки затрепетали, открываясь. Его зрачки расширились из щелочек в большие круги и обратно, прежде чем глаза, наконец, встретились с глазами Шей и сфокусировались.

— Кирайя? — прохрипел он.

Из задней части транспорта донеслось рычание. Она повернула лицо на звук и увидела, как Ваня заходит в транспорт. Ажера подошла и тыльной стороной ладони ударила Шей по лицу. Голова Шей дернулась в сторону, острая боль — вызванная в первую очередь тем, что внутренняя часть ее щеки разбилась о зубы, — быстро отступила, сменившись покалывающим онемением, от которого почему-то стало еще хуже. По иронии судьбы, вкус крови пробежал по языку Шей.