Неуловимая подача

Должно быть, фото было сделано в тот момент, когда Макс, пошатываясь, появился на съемочной площадке, как раз перед тем, как Сильвия разозлилась на меня за то, что я посмела помять свой поварской халат.

Нельзя отрицать, что радостное выражение моего лица на этой фотографии несравнимо с тем, что попало на обложку.

– Это ваш сын? – спрашивает Мэйвен, глядя на экран через мое плечо.

– О, – я вздрагиваю, на мгновение забыв об ее присутствии. – Нет. Это Макс. Маленький мальчик, за которым я присматривала.

– Интересно.

– Что именно?

– Вы смотрите на него так же, как я смотрю на Луну – я имею в виду не ресторан, а свою дочь.

Держа в руках свою новую рамку, я благодарю водителя, который высаживает меня перед съемным домом на Голливудских холмах. В Лос-Анджелесе очень сложно с парковками, поэтому я беру машину напрокат и оставляю свой фургон припаркованным здесь, на подъездной дорожке.

Водитель трогается с места, и я, подняв глаза, вижу огромного мужчину, который сидит на ступеньках крыльца, опершись татуированными локтями о колени.

– Папа?

Его улыбка становится шире.

– Привет, Милли.

– Что ты здесь делаешь?

– Получил утром твое голосовое сообщение. Судя по голосу, ты нуждалась во мне.

Я быстро киваю, ускоряя шаг, чтобы встретить его у лестницы.

– Да.

Он заключает меня в крепкие и успокаивающие объятия. Я чувствую себя как дома после того, как так долго убеждала себя, что дома у меня не было.

– Я скучал по тебе, моя девочка, – говорит он мне в волосы.

– Я по тебе скучала.

После того, как я убедила его и себя в своей независимости, в том, что я могу прожить свою жизнь в одиночестве, мне, конечно, приятно признать, как сильно он мне нужен.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, быстро отстраняясь, чтобы посмотреть на него. – С Максом все в порядке? С Каем?

– С ними все в порядке. Я здесь не из-за них.

– Разве у тебя нет бейсбола?

– Выходной. Завтра у нас игра, так что мне нужно вернуться в аэропорт сразу после нашего разговора.

– Какого разговора?

Он жестом указывает на верхнюю ступеньку, и мы оба присаживаемся.

– Мы говорили об этом несколько раз на протяжении всей твоей жизни, Миллер, но я не думаю, что тебя это когда-нибудь по-настоящему волновало. Я надеюсь, что это произойдет сейчас.

Он переплетает руки, упираясь локтями в колени.

– Когда умерла твоя мама…

– Папа, не нужно об этом говорить.

– Да. – Он делает глубокий вдох и начинает сначала. – Когда умерла твоя мама, у меня была карьера моей мечты.

– Я знаю.

– Я думал, что это карьера моей мечты, – поправляется он. – Пока дело моей мечты не вошло в мою жизнь, и внезапно оказалось, что все, чего я хочу, – это быть нужным тебе. Бейсбол меня больше не интересовал. Я не задумывался дважды о том, что могло бы быть. Я видел перед собой лишь маленькую зеленоглазую девочку, которая смотрела на меня так, словно я был для нее целым миром.

Он качает головой.

– Никогда, до сегодняшнего дня, я не рассматривал наши отношения или то, как сложилась наша семья, как жертву. Для меня было честью стать твоим отцом.

На последнем слове его голос слегка дрогнул, и я кладу ладонь ему на плечо, положив на нее голову.

– Ты помнишь, как впервые назвала меня папой? – спрашивает он.

Я качаю головой. Он всегда был моим отцом. Я не могу вспомнить время, когда он им не был.

– Это был первый День матери после смерти твоей мамы, и женщина из вашего детского сада устраивала чаепитие по случаю Дня матери для всех мам. Я был новичком в роли родителя и не знал, как с этим справиться. Я был взбешен тем, что она устроила что-то подобное, когда твоей мамы всего несколько месяцев как не стало. Поэтому, когда в тот день все остальные мамы вошли в класс, я тоже вошел и сел рядом с тобой.

Я выдыхаю смешок.

– На тебе была огромная широкополая шляпка с фиолетовыми цветами. Я помню.

– Ну конечно. Это же было чаепитие. Шляпка была обязательным атрибутом, и все мамы ее надевали, так что я сделал то же самое.

Я еще сильнее прижимаюсь к его плечу.

– Они все смотрели на меня так, словно я не в своем уме, но я просто сидел, пил чай, ел маленькие бисквиты и наслаждался улыбкой на твоем лице. – Он качает головой, и на цемент падает его первая слеза. – Это стало моей новой мечтой – каждый день видеть твою улыбку. Была одна мама, она была одним из организаторов всего этого мероприятия, и она посмотрела прямо на тебя и спросила, кто я такой, таким тоном, что было очевидно, что она считает, что меня не должно там быть, но ты ничего не поняла. Ты просто откусила кусочек от одного из этих маленьких сэндвичей с огурцом, посмотрела ей прямо в глаза и сказала: «Это мой папа». Ты впервые назвала меня так, и после чаепития я целых полчаса прорыдал в школьном туалете.

Мои глаза горят.

– Ты никогда не рассказывал мне об этом.

Он наклоняет голову и быстро целует меня в волосы.

– Это был один из лучших дней в моей жизни. И один из самых страшных, потому что это звание так много значит. Так много ответственности. И все, чего я хотел, – это соответствовать ему.

У меня внутри все переворачивается. Я точно знаю, что он чувствует.

– Кай рассказал мне, как Макс назвал тебя мамой.

Я поднимаю голову с его плеча, чтобы посмотреть на него. Покрасневший нос и блестящие глаза.

– Трудно понять, соответствуешь ли ты этому званию. Здесь нет тестов, которые нужно пройти, или отметок, к которым можно стремиться. И для кого-то вроде тебя, для кого-то, кто гоняется за титулами, чтобы доказать себе… – Он делает паузу. – Или чтобы доказать мне, что ты чего-то достигла, я уверен, это еще страшнее. Ты – всеамериканский питчер, лауреат премии Джеймса Бирда, но ты никогда не заслужишь звание лучшего родителя, потому что такой награды не существует. Ты можешь только стараться изо всех сил и надеяться, что этого будет достаточно.

– Я не знаю, как… – я качаю головой. – Понятия не имею, как быть матерью. Предполагалось, что я пробуду там всего два месяца.

– Ты думаешь, я имел хоть какое-то представление о том, как быть отцом? – возражает он. – Я был так далек от своей зоны комфорта. Перестал играть в Высшей бейсбольной лиге и начал заплетать волосы в косички, каждое утро собирая тебя в школу. Думаешь, я знал, как это делается? Черт возьми, нет. Мне пришлось попросить нашу соседку научить меня. Я понятия не имел, как вести себя со злыми мамашами или злыми девчонками в школе, и не буду даже рассказывать, как я была напуган, когда у тебя начались первые месячные и ты попросила меня сводить тебя в магазин. Мой поиск в интернете был в лучшем случае сомнительным, потому что я пытался найти ответы на вопросы, которые, как я знал, у тебя возникнут.