Never Back Down
Шрифт:
— Красота какая, — сказал Рем, глядя вверх. Я заставила себя оторвать взгляд от края крыши и подняла глаза. Ух…
Ночь была ясной, безоблачной и безветренной, что было редкостью для этой стороны Британии. На небе, чистом и холодном, ярко блистали миллиарды звёзд, складываясь в причудливые созвездия. Месяц огромной белой блямбой выделялся среди этого великолепия. Как будто кто-то поставил кривую кляксу белых чернил на чёрный лист бумаги. Но выглядело это всё равно величественно и завораживающе.
— Смотри, вон там созвездие Большой Медведицы, — Ремус показал на скопление звёзд, похожее на большую телегу. — Ага, а неподалёку от него, чуть правее, Кассиопея — сказала я. — А выше…
В следующие полчаса я перечисляла
— Если честно, — засмеялся Ремус, когда я умолкла, — я толком ничего не запомнил. Только Кассиопею. Красивое название. — Меня отец хотел так назвать, — задумчиво сказала я, глядя на отражение месяца в озёрной глади где-то там, внизу. — Кассиопея? — удивился Рем. — Марисса лучше, если честно. — Мать сказала так же, — улыбнулась я. — Просто всем членам семьи по отцовской линии нравилось называть отпрыском «звёздными» именами. Он и сам Орион, брата вон, Сириусом назвал… — Кассиопея… — снова сказал Ремус. — Это звучало бы так пафосно, что я бы не смог с тобой нормально общаться, боялся бы, наверное. Или считал тебя надменной и гордой. — Моё нынешнее имя не мешает считать так же некоторым личностям, — равнодушно покачивая ногой, заметила я.
— Марисса… — шепнул Рем, словно пробуя моё имя на вкус. — Ничего надменного. Мари… Марс. Смотри-ка, и тут твой отец выиграл!
— Да, дома он меня так и называет, когда рядом нет матери. В детстве называл, по крайней мере. — А сейчас? — Мы не общаемся.
По озеру пробежала рябь, исказив рожок месяца. Заволновались деревья внизу.
— А ты приводил сюда Кэт? — внезапно поинтересовалась я. — Если честно, нет. — Друг пожал плечами. — Ей бы никогда не пришло в голову выйти из гостиной ночью. — Ты так легко говоришь о ней. Прошёл всего день… — Ну да, я просто… много для себя осознал. Я не стала спрашивать, что именно. Чужая душа — потёмки, чего уж мне в неё лезть? — Смотри вверх, — сказала я. — Сейчас звезда упадёт. — С чего ты взяла? — Кажется, — улыбнулась я. И в правду, через пару секунд короткая яркая вспышка прочертила небо с севера на восток. Ремус засмеялся. — И как же ты только узнала? — Не знаю. Говорю же, как-то интуитивно, — загадочно улыбалась я. Трелони, видимо права была, когда сказала, что у меня есть потенциал. — Ты изумительна, — вздохнул Рем. Я не знала, что на это сказать, поэтому промолчала. Я вспомнила слова Трелони.
— Рем, можно попросить тебя кое о чем? — Друг удивлённо поднял брови. — Давай не будем никому рассказывать о сегодняшнем. О Трелони, о крыше. Пусть останется между нами, хорошо?
— Ладно, — серьёзно кивнул Ремус. — Вот и славно, — сказала я, потирая окоченевшие пальцы. Ремус взял мои руки в свою ладонь и начал энергично и мягко растирать их. На удивление у него были тёплые руки. — Какой ты тёплый… — пробормотала я. — Волчья кровь, — Ремус скорчил рожицу и рассмеялся. — Просто это у тебя всегда холодные руки.
— Спасибо, — прошептала я, положив голову ему на плечо.
Мы сидели так долго, пока небо на востоке не начало светлеть, а мы окончательно не замёрзли.
Комментарий к Часть 30. (Counting Stars) В названии – песня группы One Republic – Counting Stars
====== Часть 31. (Отрезанные волосы) ======
Прошло две недели. Ремус поговорил с Мародёрами, в очередной раз стычки со слизеринцами прекратились, Северуса они обходили стороной, лишь злобно косились и фыркали, Поттер перестал кричать каждое утро «Эй, привет, Эванс!». Казалось бы, что так и должно быть, но мне было не по себе, я чувствовала, что что-то должно произойти. Как можно менее навязчиво я расспрашивала у Лили о Снейпе, но та отнекивалась, говорила, что не знает ничего.
Но самым худшим было то, что слизеринцы сами возобновили свою «активность». Случаи нападения на учеников повторялись всё чаще, однако никто не мог доказать ничего. Жертвы ничего
не помнили толком, свидетелей не было, поэтому не было и доказательств. Но было неясно, почему Дамблдор ничего не предпринимает для вычисления негодяев. Мы могли назвать им имена всех и каждого, кто мог бы быть замешан в школьной травле, но нам недвусмысленно дали понять, что Регулус пострадает первым, если с кем-то из слизеринцев что-то случится. Мы понимали: у них на руках серьёзный козырь, дети Пожирателей смерти хорошо владели непростительными заклятиями. Однако говорили, что детям семьи Блэк нанести вред не посмеют, ибо это чревато последствиями для всей семьи обидчиков. Но юные подонки вошли в раж, так что мы переживали не напрасно.В один из ноябрьских вечеров мы с Джастином и Лили сидели в библиотеке, учили что-то, уже не припомню, что именно. Было поздно, мы были измотаны, спасала только плитка шоколада, развёрнутая на столе между учебниками и спрятанная под пергаментом, иначе мадам Пинс неистовствовала. Я итак едва вымолила у неё разрешение приходить в библиотеку (не без помощи Флитвика).
Часов в девять мы вышли из библиотеки, Джастин настаивал на том, чтобы проводить нас до башен, но я отказалась (зря). Что может случиться, мне всего-то пройти по коридору и подняться пару пролётов по лестнице (зря). У коридора-то мы и разошлись, я решила срезать путь через пустой узкий коридор, которым ученики в основном не пользовались (зря).
Быстрым шагом я прошла половину коридора, когда услышала: «Ступефай», почувствовала глухой удар в спину и ничком рухнула на каменный пол, лицо взорвалось болью. Моё тело окаменело, я не могла пошевелиться. Послышались шаги. Тяжёлые. Навскидку ноги четыре, наверное, значит, их двое (гениально!). Меня схватили за лодыжки и поволокли куда-то, при этом моё лицо царапалось о шершавый пол.
Я была парализована, но чувствовала, как сердце от ужаса колотится в груди, грохочет о рёбра так, словно хочет вырваться наружу, да только пол не позволяет. Лбом и щекой я почувствовала что-то мокрое и тёплое. Кровь. Из носа текла кровь. Ударилась, может, даже, сломала, когда упала, наверное. Я ведь даже не могла выставить руки, чтобы защитить лицо от удара об пол.
Меня затащили в класс, которым уже лет пять никто не пользовался. Как я это поняла? В приоткрытый рот мне попал ком пыли. Мои ноги отпустили, коленки и пальцы стукнулись об пол. Что со мной собрались делать? В свете последних событий — что угодно, слизеринцы хорошо овладели заклинаниями «Левикорпус», «Круциатус» и «Империус». А вокруг никого.
В общем, я ожидала чего угодно, включая то, что мой хладный трупик найдёт по запаху миссис Норрис через пару дней. Меня схватили за косу, на ухо мне прошипели: — Это первое предупреждение.
Металлический лязг, сухое «чик-чик». Волосы ещё приподняли на пару дюймов вместе с головой. Я почувствовала, что снова могу шевелиться, пользуясь возможностью, я рванула голову вперёд. Смазанный звук «чшшшк». Моя голова стукнулась об пол, обрезки волос защекотали шею. В бок прилетел удар ногой, задыхаясь, я скорчилась. Второй удар не менее тяжёлый пришёлся по рёбрам.
Меня снова схватили за волосы, поставив на колени, когда дверь снова открылась. За мгновение в голове пронёсся калейдоскоп мыслей. Я ожидала увидеть кого угодно… И едва не разревелась от счастья, когда увидела объёмистый живот и пышные усы профессора Слизнорта.
— Что это тут происходит? — возмущённо спросил профессор зельеварения. У него даже усы как-то особенно зашевелились, вздулись. — Профессор… Помогите… — пискнула я. Меня тут же отпустили. Я снова ударилась лицом об пол, рот наполнился кровью. — Юноши, вы пройдёте со мной в кабинет директора! Мисс Блэк, вы в порядке? — Я спешно потрясла головой. — Так, эм… — Слизнорт выглянул за дверь. — Мистер Лафнегл, будьте добры! Останьтесь здесь с юной леди, потом её необходимо проводить в больничное крыло.