Неверный муж моей подруги, часть 2
Шрифт:
Мечты о таком сексе — это были последствия тех самых диалогов на сайтах знакомств, где буквально каждому первому мужчине было настолько глубоко все равно, куда совать, что даже на фото они первый раз смотрели только подходя к месту свидания. Чтобы хоть узнать ту, с кем встречаются.
Но теперь листки бумаги с подробно расписанными качествами лежали передо мной абсолютным свидетельством моей глупости.
Если убрать ерундовую мелочевку вроде любви к шоколаду или стихам Гумилева, получался слишком крутой мужик, которому, конечно, нахрен не сдалась
Так что психологический смысл этого упражнения: «хочешь принца — сама стань принцессой» на мне тоже сломался. Одним из первых качеств мужчины мечты я вписала абсолютную любовь и восхищение именно мной, такой, какая я есть — и не за мифические достоинства вроде навыка лепить тысячу пельменей за вечер, а просто потому что я — это я.
Я скомкала листы и заснула их в печку. Накидала туда березовых чурбачков, бересты и подожгла. Корявые строчки на листах скорчились, превращаясь в пепел, но поджигая хорошо высушенные дрова. Через пять минут печка разгорелась как следует, а еще через двадцать в доме стало намного уютнее и теплее. Даже дождь за окном перестал казаться трагедией. Ну, подумаешь, осень. Зато Новый Год скоро. А там уже опять весна.
Лежащий на столе телефон коротко звякнул, показывая пришедшее сообщение от одного из десятка мужчин, с которыми я болтала от нечего делать. Его звали Игорь, и он нравился мне тем, что не торопил события. Не требовал немедленно запрыгнуть с ним в постель и даже к идее свидания подводил настолько постепенно, что я уже сама была готова его пригласить выпить кофе.
«Что ты делаешь в эту пятницу?» — писал он.
Я улыбнулась, поднимая телефон. Интересно, он тщательно рассчитал время или просто само так удачно вышло? В пятницу я как раз планировала вернуться в город, чтобы не мешаться под ногами у мамы и тети, спасающих урожай. Ну и чтобы меня саму не припахали.
«У тебя есть интересные предложения или мне притвориться невероятно занятой?» — напечатала я в ответ.
«Зачем притворяться?» — спросил он тут же, и я поморщилась.
Хороший парень, но все-таки чуточку душноват.
Даже не так. Хороший парень и с ним интересно — просто чуть-чуть не стыкуются разъемы. То я теряю его мысль, то он не выкупает мои шутки. Словно западает клавиша, когда я играю сложную пьесу на старинном пианино. Даже не каждый раз — но западает.
Зато в остальном…
В остальном-то он хорош.
Любит животных, хочет детей, не считает женщин меркантильными, когда они просто хотят свидание в ресторане, а не в парке на лавочке.
Просто я придумываю себе много лишнего.
Жасминовый чай, горький шоколад, любовь к скорости.
Большие машины, серебристые галстуки, длинные пальцы…
Холод в темных глазах. Кожаную обивку дивана, холодящую мою щеку. Зиму за окном.
Я тряхнула головой и написала Игорю:
«Незачем. Приглашай меня уже куда-нибудь скорее! Лучше в ресторан с большими порциями!»
«Люблю, когда женщины с аппетитом едят», — ответил он, я хмыкнула и пошла засыпать пельмени в почти выкипевшую воду.
Хватит мечтать. Взрослые женщины превращают реальность в мечту, а не наоборот.
Тогда. Твой вкус мне не нравится
Тогда. Твой вкус мне не нравится
О чем говорят с любовницами?
Весенним вечером, переходящим в ночь, когда окна офисов гаснут одно за другим, а в коридорах остается только дежурное освещение?
Приглашая одним коротким сообщением, как проститутку по вызову, отрывая от собственной семьи и работы.
О чем говорят с женщинами, которых используют только для удовлетворения примитивной похоти, для грязного секса, от которого отказывается жена, для сиюминутных удовольствий и потакания своей распущенности?
— Если бы я была напитком, то каким?
— Кофе с лимоном и солью.
— Извращение какое-то…
— Вот именно.
— Герман! Ну серьезно!
— Если прямо серьезно, то… Чай с жасмином.
— Почему?
— Было время, я не мог пить ничего другого. Только чай с жасмином. Очень дорогой — его привозили мне из Китая, из провинции Фуцзянь в специальных ящичках, сохраняющих нужный уровень влажности.
— Оу… Как интересно. А теперь? Больше не пьешь?
— А теперь я перешел на виски. С моим уровнем стресса никакой жасмин уже не справляется. Особенно с тех пор, как я завел любовницу.
— Хочу быть виски.
— Зачем?
— Чтобы ты касался меня губами каждый вечер, впускал в себя и думал только обо мне в те моменты, когда тебе тяжелее всего.
— Ты и так внутри меня. И гораздо чаще, чем виски.
— Нет, это ты внутри меня.
— Иногда.
— Хочу сейчас.
— Сейчас…
Лежать на его столе — голой, или в одних чулках, или в платье, но без белья — было моим редким, любимым и дразняще грешным удовольствием.
Откидывать голову, открывать рот и позволять его члену — гладкому, длинному, шелковому и упругому — скользить глубоко в горло. Это было платой за это удовольствие — и дополнительным острым его ингредиентом.
Герман властно накрывал ладонью мою грудь, сжимал, выкручивал сосок, и я выгибалась, разводя колени. Иногда вторая его рука ложилась мне между ног и дразнила, раз за разом приводя почти на самую вершину удовольствия, но отказывая в нем в последнюю секунду. И чем глубже его пальцы были во мне, тем глубже был его член в моей глотке. Хочешь удовольствия — терпи.
Терпи — и взрывайся мучительным наслаждением в ту самую секунду, когда оно настигает и его. Просто от мысли, что ему сейчас хорошо.
Но не всегда было именно так. Временами Герману было лень выпускать бокал с виски из рук, пока он жестко трахал меня в рот на своем рабочем столе.
Свою любовницу.
Постыдную грязную тайну образцового семьянина и надежного бизнесмена.
Это было больно, горько, мучительно — и сладко, нежно и желанно.
Противоречиво.
Невыносимо.
Извиваться под его руками, отдаваться полностью, доставлять ему удовольствие, задыхаться, получать свое.