Неверный жених
Шрифт:
– Но это правда! Из последней экспедиции, когда Эдвард взял на абордаж испанский галеон, он привез тебе медальон с огромным рубином…
– Мэри, я об этом не просила. Мне не нужны дорогие подарки. Ты же знаешь, я даже ни разу его не надевала.
– Тебе есть из чего выбирать! – вздохнула Мэри. – Но, может быть, нынешние подарки придутся тебе больше по вкусу? Ведь на этот раз лорд Эдвард захватил французское судно – а я знаю, как ты любишь все французское!
Джейми твердо покачала головой:
– Нет, Мэри, больше я не возьму ни одного камешка, добытого грабежом. По мне, капер – тот же пират. Ты знаешь, я много лет провела во Франции и не могу считать французов врагами.
– Джейми Макферсон, – нахмурившись, начала Мэри, – перед лордом Эдвардом
Джейми знала, что спорить с кузиной бесполезно. Мэри – милая, добросердечная девушка; но она выросла в Кеннингхолле и привыкла смотреть на жизнь сквозь узкие бойницы родового замка. А Джейми здесь пока только гостья; ей не подобает поднимать шум из-за различия во взглядах на жизнь.
– Хорошо, милая моя патриотка, – улыбнулась она. – Обещаю ни словечком не касаться войны, каперства и прочих опасных тем. А теперь пойдем-ка вниз и поздравим нашего героя с победой!
Час спустя, переодевшись в праздничные, расшитые золотом шелковые наряды, обе девушки спустились в большой зал, где вовсю шла подготовка к праздничному ужину.
Ни один замок Англии, если не считать королевского дворца в Хэмптон-Корте, не мог поспорить с родовым гнездом Говардов ни размерами, ни великолепием. Расположенный в самом центре графства Норфолк, он был построен в виде буквы Н, с длинными крыльями, простирающимися на север и на юг. В ту ночь, когда Джейми впервые вошла в замок, большой зал был пуст, лишь два карлика переругивались между собою, и скрипучие голоса их эхом отдавались от стен. Не то сегодня: стены украшены гирляндами цветов, по залу снуют возбужденные люди, и во всем чувствуется предвкушение праздника.
Да вот у Джейми на душе что-то не совсем празднично.
Джейми отошла от Мэри и укрылась в тени ширмы, приготовленной для вечернего кукольного спектакля. Отсюда, наполовину скрытая занавесом, она наблюдала за толпой. Даже сейчас, год спустя после приезда, Джейми не могла не восхищаться Кеннингхоллом. Роскошная, привольная жизнь в этом замке напоминала ей дома знатных особ, в которых останавливалась Джейми во время путешествий по Европе…
Сердце заныло: Джейми вновь вспомнила родных. Стоило закрыть глаза – и перед мысленным взором вставало заплаканное лицо матери и хмурый, будто враз постаревший отец. Они прощались с дочерью, словно с умершей, зная, что никогда больше ее не увидят. Джейми совсем не хотела доставлять родителям столько горя – но иного выхода не было…
Невидящими глазами Джейми смотрела на суету в зале. Мысли ее бродили в далеком прошлом.
«О, нет!» – мысленно воскликнула она. Что за рок снова и снова возвращает ее воспоминания к Малкольму Маклеоду и к детской любви, так нелепо и ужасно оборвавшейся?
Джейми влюбилась в Малкольма с первого взгляда: трудно поверить, что ей было всего четыре года. То лето было для крохи полно событий: она впервые ступила на землю Макферсонов на северном берегу реки Спей, где в родовом замке родился ее брат Майкл. Девочку окружили многочисленные дядья, тетки, кузены и кузины, которых она даже путала поначалу, не в силах запомнить, как кого зовут. Только шестнадцатилетний Малкольм врезался ей в душу сразу и навсегда. Строго говоря, Малкольма нельзя назвать ее кузеном – он приемный сын дяди Алека и тети Фионы и не связан с Макферсонами узами родства. Однако вся большая семья любила юношу как родного, и он отвечал нежной привязанностью. Особенно любил Малкольм малышей: с детьми он мог играть часами. Тогда-то Джейми и привязалась к нему, плененная его добротой, надежностью и спокойным, не показным мужеством.
«Так все и началось», – с горечью думала Джейми. Началось как глупая детская влюбленность – а закончилось четырнадцать лет спустя страшным ударом и жгучей болью унижения.
Джейми обхватила себя руками, стараясь унять дрожь: воспоминания несли ее дальше по бурной реке времени. Подумать только,
какой она была наивной дурой! Выросла рядом с ним и невесть с чего вообразила, что он так навсегда и останется рядом! Все эти годы Малкольм был ее солнцем, светом, единственной радостью. Она не знала и не представляла себе жизни без него.Джейми верила, что Малкольм испытывает к ней те же чувства. Он уехал учиться – сперва в университет Святого Андрея, затем в Роттердам, к знаменитому Эразму, Потом сражался во Франции и на шотландской границе. Управлял своим кланом, тщетно пытаясь принести мир на измученную распрями землю острова Скай. А Джейми ждала.
Потом уже ее отправили учиться во Францию, и Джейми покинула Шотландию со спокойным сердцем, уверенная, что Малкольм истоскуется в разлуке и немедленно по возвращении предложит ей руку и сердце. Глупая девочка не понимала, что принимает дружбу за любовь, родственную привязанность – за чувство, не имеющее ничего общего с узами родства.
Джейми застонала и закрыла лицо руками: ей вспомнилось, как при прощании перед отъездом она требовала от Малкольма поцелуя. Ей было пятнадцать, и сама себе она казалась взрослой женщиной – но Малкольм, очевидно, был другого мнения. Он поцеловал ее в лоб и, мягко отстранив от себя, пожелал счастливого пути.
За три года, проведенные во Франции, Джейми выросла и получила хорошее образование – но, увы, не поумнела ни на грош. Замечтавшись над книгами, девочка воображала себя на месте разных героинь – стоит ли говорить, что все герои представлялись ей на одно лицо? Ни на миг в душе ее не возникало сомнения: она твердо знала, что Малкольм любит ее и женится на ней, как только она вернется на остров Скай.
Джейми писала Малкольму длинные письма и по многу раз перечитывала каждый ответ. В пылком воображении ее самые простые слова преисполнялись тайного смысла, а в дружеском привете угадывалось признание в любви. Ей казалось даже, что раз от разу письма Малкольма становятся все более пылкими, что он уже с трудом скрывает владеющую им страсть… Нет, Малкольм не обманывал ее – она обманулась сама, выдумав себе красивую сказку и приняв ее за быль.
Ничто не предвещало беды. Джейми окончила учение и готовилась плыть в Шотландию, когда одновременно пришли два письма. В первом – от родителей – сообщалось, что Малкольм решил жениться. Во втором сам Малкольм объяснял, что ему необходимо как можно скорее произвести на свет наследника, чтобы прекратить бесконечные клановые распри на острове…
Даже сейчас Джейми хотелось провалиться сквозь землю при одном воспоминании о своей чудовищной ошибке.
Ей, ослепленной любовью, и в голову не пришло, что Малкольм женится не на ней!
Глаза ее наполнились слезами, и Джейми отчаянно затрясла головой, отгоняя прочь воспоминания о том ужасном дне.
Джейми бежала в Стерлинг к родителям: Элизабет и Эмброуз, любящие и тактичные, догадались о происшедшем и не стали мучить дочь расспросами. Джейми пряталась в родовом замке, словно раненый зверь В норе, пока – очень кстати – двоюродный дед из Англии не пригласил ее погостить. Девушка ухватилась за это предложение, словно утопающий за соломинку; ей невыносимо было оставаться в Шотландии, где рано или поздно неминуемо придется столкнуться с изменником и его молодой женой… Джейми не могла жить там, где все напоминало ей о потерянном счастье. Она решила начать все снова вдали от шотландских берегов.
Она приехала в Хивер – и нашла деда на смертном одре. Томас Болейн скончался у нее на глазах, не оставив наследников: замок и земли отошли королю. Джейми осталась бы без крова, если бы не гостеприимное приглашение герцога Норфолка, ее дальнего родственника по матери…
«Довольно! – приказала себе Джейми. – Забудь наконец о прошлом! Теперь у тебя – новая семья и новые друзья». Джейми, встряхнув головой, стала разглядывать толпу. Вот Мэри, рядом с ней – медноволосая красавица Френсис, жена графа Серрея: поймав взгляд Джейми, она обернулась и улыбнулась девушке открытой, дружеской улыбкой. Самого графа не было видно, и виновника торжества, как ни странно, тоже.