Невероятная доктор Белль и Повелитель драконов

– Мамочка, ты вообще ни в чём не виновата, – я заключила её в объятия. – Поверь мне, отныне всё будет хорошо. Но ты отцу скажи… Много чего скажи и не бойся выразить свои мысли. Он тебя не тронет. Я не помню, какой у папы характер, но по увиденному могу сделать вывод, что кормилец наш вполне адекватный человек.

– Да, он хороший. И да, ты права, в этот раз я не смолчу, – решительно кивнула графиня.

– Леди Джульетта! – послышалось из-за двери.

– Иду! Подожди немного! – громко откликнулась она. – Белла, милая, завтра ты будешь чувствовать себя нехорошо. Но это состояние пройдёт быстро. Смерть не ушла без добычи, – одними губами добавила она. – И странно, что ты смогла ей противостоять в твоём-то возрасте… Но мы ещё поговорим об этом. Позже.

И вот мне плохо. Бросает то в жар, то в холод. С раннего утра мучает дикая жажда. Я не придала тогда словам матушки большого значения, и вот они вспомнились. И ещё кое-что – шёпот, тот самый, пробирающий до мозга костей.

"Я жду новой встречи, дитя. Это была славная битва".

А ведь Костлявая ушла довольной. Она чуть ли не мурчала от удовольствия.

И тут же припомнились слова Джульетты: "Ближе к тридцати годам в тебе разовьётся редчайшая способность. Ты научишься возвращать умерших с того света".

– Но мне нет тридцати! – резко сев на стуле, натуральным образом возмутилась я. А потом ка-ак вспомнила! – Но моей душе далеко не семнадцать. Может, этот факт и повлиял? Получается, Смерть оттяпала у меня несколько лет жизни?

Озарение пришло с запозданием, хотя и Джульетта недвусмысленно заявила:

"И странно, что ты смогла ей противостоять в твоём-то возрасте".

– Блин блинский, – отёрла бисеринки пота, выступившие на лбу, медленно встала и побрела к кровати.

Во дворе замка послышалось оживление – народ проснулся и принимался за работу.

Я же растянулась на прохладной постели, тяжёлые веки сами сомкнулись.

Проспала до самого утра следующего дня. Не слышала ни того, как заходила Агнес, ни тренировку воинов отца – стук деревянных мечей доносился даже до моих покоев.

Проснулась как-то резко: хоп – и открыла глаза.

Прислушалась к себе. Жара нет, озноба нет. Суставы не ломит, голова не болит.

Выдохнула с облегчением и встала. Огонь в камине едва тлел, по помещению струилась утренняя прохлада. Сделав дела в уборной, вернулась в комнату, и тут голос подал жаждущий пищи желудок: бурр-бурр.

Дёрнула за верёвку, вызывая служанку и села в кресло в ожидании помощницы.

"Сколько же ты у меня забрала?" – билось в голове.

Агнеса пришла ко мне через четверть часа с тяжёлым подносом в руках.

– Ваша матушка просила передать, что зайдёт к вам попозже, и вы вместе с ней отправитесь в церковь. Отец Стефан примет у вас исповедь, а затем отслужит благодарственный молебен.

Да уж, не было печали, как говорится.

– Леди Джульетта полностью поправилась, вы пришли в себя. А то от волнений вас что-то сильно подкосило. Надобно за то поблагодарить Бога, – и размашисто перекрестилась. Немного не так, как я привыкла, но очень похоже.

– Хорошо, – кивнула я и приступила к завтраку – терпеть спазмы желудка больше не было сил.

А потом служанка помогла мне переодеться.

Мы с матушкой надели длинные платья из тёмной шерсти и накрыли головы белыми льняными покрывалами, закрывающими волосы и плечи – появляться в церкви с непокрытой головой считалось неприличным для женщины любого сословия.

Каменная церковь встретила нас прохладой, полумраком и запахом ладана; лишь редкие лучи утреннего солнца пробивались сквозь узкие окна, освещая клубы дыма от свечей.

В дальнем пределе церкви, где принимались исповеди, я опустилась на колени подле сидящего отца Стефана и призналась в пропуске служб из-за болезни. О своём даре я, естественно, умолчала, но вынужденная ложь всё же неприятно бередила душу. Отец Стефан слушал, благостно кивая, но его внимательные глаза, казалось, пытались проникнуть в самую душу – от этого пристального, полного подозрения взгляда священника по спине то и дело пробегал холодок.

Глава 14. Будни

– Каждый раз берёт по-разному, – Джульетта нервно теребила кружево на рукаве, делясь со мной знаниями, полученными от своей матери. – Матушка говорила, что чем дольше человек пробыл там, за гранью, тем больше сил требуется, чтобы его оттуда вывести. Лечить тело без души бессмысленно. – Она невесело усмехнулась. – Мама рассказывала, что только после того, как дух вернётся, можно искать причину, отчего человек умер, и устранить её (причину).

Порыв ветра растрепал волосы Джульетты, и она, машинально заправив выбившуюся прядь за ухо, замолчала. Её взгляд скользил по зеленеющим лугам, по согнутым спинам крестьян, словно она искала в этой привычной картине ответы на какие-то свои вопросы.

– Был случай, – её голос дрогнул, – когда сердце запустили, а душу вернуть позабыли. – Джульетта передёрнула плечами, будто от холода. – Вот и получилось, что вроде человек живой, а на деле пустая оболочка, которую надо кормить, ухаживать. Сосуд без мыслей и желаний.

Я внимательно слушала её рассказ, невольно возвращаясь мыслями к недавнему спасению графини. В груди разливалось тепло от осознания: то, к чему ведьмы из семьи Джульетты пришли со временем, я сделала по наитию. И сделала правильно.

– Может, года три она у тебя украла, – прошептала матушка, она резко отвернулась от пасторального вида и впилась в меня тревожным взглядом. – Если использовать такую свою способность слишком часто, однажды ты уснёшь и не проснёшься.

Холодок пробежал по спине от её слов. Да что там – я и без того была напугана сверх всякой меры. Как помогать страждущим, если с одной стороны костёр? С другой стороны… тоже костёр! И батоги, да ими бьют ведьм, чтобы они перед смертью прочувствовали весь калейдоскоп острых ощущений, ведь сжигания заживо маловато будет!

Конец ознакомительного фрагмента.