Невероятно, но замужем!

А ещё тут магазины закрывались на обед! Мы даже глаза протёрли, прочитав табличку на двери кафе. К счастью, неподалёку обнаружилась милейшая столовая. В ней обед ещё не наступил, и мы поспешили воспользоваться моментом.

Ну, что вам сказать. Это был рекордно недорогой обед! Первое, второе, салатик и десерт с чаем - двести рублей на двоих. И, главное, вкусно.

Мы объелись, разомлели в тепле, и с полчаса просто лениво беседовали. Уже вечерело, а по плану оставалось ещё два пункта.

Музей искусства и легендарный музей новогодней игрушки.

Музей искусства обнаружился в старинном соборе и поражал своими размерами. Гигантский трёхъярусный алтарь изгибался по куполу. Мы уселись на скамейки посреди зала и минут двадцать его рассматривали.

Впервые я увидела отчётливую границу между работами художников разной школы. Верхние ярусы расписаны светлыми, яркими красками, - работа русских мастеров. А нижние заполняли мрачные иконы, с едва проступающими из темноты скорбными лицами, - византийская школа. Вот она, разница мировоззрения!

Да, чуть не забыла самое удивительное.

Собор простоял недействующим, с выбитыми стёклами, с революции и до шестидесятых годов. И что вы думаете? Резной деревянный алтарь попортился от морозов и влаги. А сами иконы - нет! Их даже не реставрировали. Яркие чистые краски сохранились, как новенькие.

Матвей неожиданно заинтересовался огромной, во всю стену, картиной Страшного Суда. Пока он в трансе бродил туда-сюда возле стены, я обходила зал. Меня больше заинтересовал тот факт, что это не фрески. Стена была расписана масляными красками, как картина, - уникальная техника устюжанских мастеров.

Но больше всего меня потрясла деревянная икона Николая Чудотворца. Какой взгляд! Живой, мудрый, требовательный. И глаза удивительно чистого серого оттенка. Я глядела в них, позабыв обо всём на свете. Очнулась только, когда Матвей тронул меня за плечо и прошептал:

– Достань планшет. На фотографии будет уже не то, но попробовать стоит.

Я вслепую шарила в рюкзаке, не в силах оторваться от иконы. Такие невероятные глаза мне довелось увидеть лишь однажды.

На картине Константина Васильева "Старец". Кто не видел - открываем гугл и смотрим. И не верим, что это написано красками на холсте.

До сих пор помню момент, когда увидела её впервые. В Смольный привезли выставку Константина Васильева. Ходили слухи, что его дом-музей в Москве закрывают. Куда отправят картины? Может быть, олигархи разберут их по частным коллекциям?

В московском музее я побывала ещё школьницей.

Родители обещали мне чудо - и оно сбылось. Вижу, как сейчас, укрытый густой зеленью тенистый парк. Очень тихо. В глубине притаился маленький белый особняк - причудливая крыша, тёплый свет в окнах, выкрашенные розовым эркеры. Внутри пахнет деревом и чем-то неуловимо старинным - холстом, красками, извёсткой. Заходишь в небольшую комнату - и картины надвигаются на тебя со всех сторон.

"Лесная готика" кажется порталом в другую реальность. По бокам узкого полотна - устремлённые вверх мшисто-зелёные могучие стволы. Внизу между ними - одинокая хрупкая ёлочка. Она, словно ребёнок, потерянно застыла среди величественной пустоты. С высоты льётся зеленоватый свет. Его сияние в лесной мгле походит на готические витражи.

Перед этой картиной я замерла надолго. Вы когда-нибудь были в католическом соборе? Кафедральном, огромном, с высокими острыми арками?

Вспомните свои ощущения. Здесь то же самое.

"Святовит". Даже если не знаешь легенд, чувствуешь, что воин на картине - больше, чем просто человек.

Больше чем князь.

Один из богов. На его мече - беспощадный стальной блеск, алый плащ взметнулся над плечом, как пламя войны. Глаза холодны и прозрачны. Это глаза того, кто волен карать и миловать. За спиной клубятся хмурые тучи, но над головой расступаются, и в ослепительном ледяном сиянии распахивает крылья гордый орёл.

Что такое орёл? Древний солярный, солнечный символ. Победа и мощь, сила духа и стремление ввысь, к свету.

"Гадание" - трепетная девушка со свечой у окна, в ожидании любимого. Русые волосы лежат мягкой волной, жемчуг светится тёплым блеском на груди. Твёрдо очерченные губы приоткрыты в волнении.

Она прекрасна строгой и нежной северной красотой.

И это далеко не всё... можете себе представить мой ужас, когда до меня дошли слухи? Кто-то хочет уничтожить это волшебное место!

А всё, как водится, из-за денег. Лакомый кусочек - несколько гектаров отличной земли почти в центре Москвы. И баснословные деньги за подлинники картин.

Так что, услышав о выставке в Смольном, я схватила в охапку друзей и знакомых и сорвалась с места.

На дворе стоял июль. Середина лета, душистые охапки цветов на газонах, яркая зелень кустов.

Строгий бело-голубой Смольный как нельзя лучше подходил для картин Константина Васильева. Внутри царила прохлада. Я бродила, очарованная, подолгу застывая перед величественными полотнами. Такими фантастическими, и такими живыми.

В углу на низкой подставке, как на пюпитре, покоилась небольшая картина. Я подошла - и затаила дыхание. Почему я не помнила её из той школьной поездки?

С полотна на меня смотрел "Старец".

Первые мгновения я не видела ничего, кроме его глаз. Я готова была поклясться, что передо мной - окно, из которого смотрит живой человек. Старец.

Он глядел прямо в душу. Ясные серо-синие глаза, а в них - спокойствие и сила. Чем дольше я смотрела в них, тем глубже меня захватывал этот взгляд. В его кристальной чистоте таилась вся мудрость веков от сотворения мира.

Такой человек мог быть богом или вождём, а мог - кузнецом или пахарем. Но он точно не был послушной игрушкой в руках судьбы.

Он был творцом, - человеком, чья сила духа меняет мир. И не важно, в каком масштабе.

Я была потрясена.

Не знаю, сколько долгих минут я провела перед этой картиной. Сегодня закрываю глаза, вспоминая, - и взгляд старца возникает передо мной, строгий и чистый.

И вот теперь в Великом Устюге я встретила похожую картину.

Думаю, что такие глаза должны быть при жизни у святых. Ведь святой - тот, кто обладает недоступной обыкновенному человеку силой воли и величием духа.