Невероятно прекрасна

Он начинал немного нервничать и даже волноваться.

— Бека, заклинаний не существует — мы оба это знаем. О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Я кое-что от тебя скрываю, — сказала она. — Нечто важное. Я не говорила тебе раньше, потому что знала, что тебе это не понравится, и на самом деле, это не то, что тебе нужно было знать. Но теперь все изменилось. — Она прикусила губу, уже красную и распухшую от их любовных ласк. — Надеюсь, после разговора ты и дальше будешь с уверенностью говорить, что я нравлюсь тебе такой, какая я есть.

— Бека, — сказал Маркус, — ты меня пугаешь. Пожалуйста, не говори мне, что ты замужем. Или умираешь от неизлечимой болезни. Или что ты… лесбиянка, или кто-то еще. — Он с тревогой посмотрел на нее.

Она хихикнула, улыбка на мгновение смыла мрачное выражение, появившееся на ее лице. Затем она вздохнула, все ее тело поникло.

— Нет, ничего подобного. И я точно не лесбиянка. — Она посмотрела прямо ему в глаза, словно призывая бежать. — Я ведьма.

— Что? — Маркус тоже чуть не рассмеялся, у него даже голова закружилась от облегчения. — Ты хочешь сказать, что ты Викканка? (Викка (англ. Wicca) — неоязыческая религия, основанная на почитании природы. — прим. перев.). Черт возьми, Бека, мне все равно, какой религии ты придерживаешься. — Хотя, он считал, что большая часть тех, кто поклонялся богине нового века, были идиотами, но это его особо не беспокоило. Черт, один из парней в его подразделении был Викканцем, и он был таким же крепким и надежным, как и все остальные, даже если он носил пентакль на шее вместо креста.

Она покачала головой.

— Я не Викканка, Маркус. Ведьма. Ну, знаешь: полеты на метле, бурлящий котел, превращение людей в жаб. — Она снова вздохнула, и движение ее груди на секунду отвлекло его внимание. — Ладно, давай пойдем другим путем. Ты когда-нибудь слышал о Бабе Яге?

Маркус пытался сосредоточиться, хотя ее обнаженное тело очень это затрудняло.

— Мне кажется, я когда-то слышал это имя. Мама читала нам с братом сказки, когда мы были маленькими, и, наверное, она упоминала нечто подобное. Это не она ли ела детей или кого-то еще? И жила в странной хижине, которая бегала на курьих ножках? — Он посмотрела на нее. — Почему мы обсуждаем детские сказки?

— Мы говорим не о них, — решительно заявила Бека. — Мы сейчас говорим обо мне. Я Баба Яга.

— Чего?

— Баба Яга. Но это не человек, а титул, — сказала она, как будто говоря разумные вещи, а не тарабарщину. — Они были наиболее известны в России и соседних славянских странах, но Бабы Яги всегда жили по всей Европе, и в итоге, они поехали и в Америку тоже. Сейчас нас здесь трое: я и мои сестры Барбара и Белла. Бабы — могущественные ведьмы, которые несут ответственность за проходы между этим миром и Иноземьем и поддержание баланса природы здесь. — Она нахмурилась. — В прежние времена это было намного проще, поверь мне.

— Это что, какая-то шутка? — Спросил Маркус. Он почувствовал, что отстраняется, что мир снова становится серым. Если и было что-то, чего он терпеть не мог, так это глупых сказок вроде тех, что рассказывал ему отец, когда они с Кайлом были детьми. — Потому что, если так, то это не смешно.

Эти проклятые истории о волшебных морских существах заставляли Кайла чувствовать себя в безопасности и непобедимым на воде. И из-за этого он погиб, как и тот обдолбанный хиппи, которого нанял его отец.

Бека закатила глаза, они приобрели темно-синий оттенок, словно море перед сильной бурей.

— Ты мне не веришь. Я тебя не виню. Черт, да я бы тоже не поверила. — Она махнула рукой. — Я не думаю, что ты поверишь мне на слово, как и не думаю, что ты поверишь в то, что этот автобус и есть избушка на курьих ножках.

Он оглядел автобус. Конечно, он был необычным, но в этом не было ничего волшебного.

— Послушай, Бека, я должен сказать тебе, что не могу иметь дело с этой паранормальной ерундой. Мой отец воспитывал нас на идиотских сказках о Шелки, русалках и морских чудовищах. Черт, он даже сказал нам, что русалка спасла его однажды во время шторма. Мой брат верил во все это дерьмо. Мир — это не романтическое место, полное магии. Это трудные, опасные джунгли, которые убьют вас, если будете витать в облаках. Так что, если мы хотим, чтобы наши отношения развивались, мне придется попросить тебя прекратить все эти штучки, хорошо?

— Не могу, — тихо сказала Бека. — Потому что это все правда.

— А теперь, полагаю, ты объявишь, что Чуи на самом деле дракон, — фыркнул он.

— Вообще-то, — начала Бека, спрятав улыбку, — так и есть. Но я не жду, что ты поверишь и в это. Пока не убедишься лично.

— Ну окей, — сказал Маркус. Он будет терпелив. Он будет спокоен. И когда она не предоставит ему никаких доказательств, он потащит ее к лучшему психиатру, которого только сможет найти. — Ты сейчас превратишь меня в лягушку?

Она скорчила гримасу.

— Нет, пока ты находишься в моей постели. Я люблю лягушек, но фу.

Прежде чем он успел решить, зашла ли она слишком далеко в своей шутке или просто сошла с ума, она решительным движением щелкнула пальцами, и ее доска для серфинга появилась посреди кухни с хрустящим хлопком. На мгновение она лениво завертелась в воздухе, прежде чем мягко опустилась на пол.

— У тебя рот открыт, — язвительно произнесла Бека. — Нужны еще доказательства?

Он резко закрыл рот и кивнул, потеряв дар речи. Наверняка, ему все это привиделось. Или это был какой-то трюк. Вот в чем дело — это был трюк. Сумасшедшие люди делали все возможное, чтобы поддержать свою версию реальности. Должно быть, она каким-то образом устроила этот трюк заранее.

— А если я сам что-нибудь выберу? — спросил он.

— Конечно, — сказала она, холодная как скала. — Дерзай.

— Ладненько, — сказал Маркус, ломая голову, чтобы такое придумать нечто совершенно невозможное. Может, если бы он смог заставить ее взглянуть в лицо реальности, это помогло бы ей выйти из этого состояния. Он наклонился и поднял подушку с того места, где она упала на пол во время их страстного занятия любовью.

— Ты можешь превратить это, ну не знаю, скажем, в птицу?

Она приподняла бровь, но взяла подушку из его рук.

— Я не могу превратить неодушевленный предмет в живое существо; ни одна ведьма не обладает такой силой, — сказала она.

Ага!

— Но я могу сделать ее похожей на птицу, если это поможет. — Она подбросила подушку в воздух, делая при этом какой-то вращательный жест двумя пальцами правой руки. Пока он ошеломленно наблюдал, подушка превратилась в ярко-красного кардинала (Красный кардинал, или виргинский кардинал — вид птиц из семейства кардиналовых. В семи штатах США избран официальным символом. Красная птица с хохолком. — прим. ред.), пролетев через всю комнату, прежде чем опуститься на столешницу и вернуться к своей первоначальной форме. Она даже пропела несколько мелодичных нот по пути.

— Что за…

— Прости, — сказала Бека. — Понимаю, это слишком много для первого раза. Но если мы хотим быть вместе, ты должен знать правду.

Маркус чувствовал себя так, словно стоял слишком близко от удара миномета; как будто земля под его ногами внезапно задрожала и разверзлась, заполнив то, что мгновение назад было чистым воздухом, острыми и смертоносными осколками. Все было не так, как он думал. И меньше всего Бека.

— Правду? — сказал он, повышая голос, когда встал с кровати и начал натягивать одежду так быстро, как только мог. От шока у него закружилась голова. — Ты не узнаешь правды, даже если она ударит тебя по голове кирпичом. Я не могу поверить, что ты позволила всему зайти так далеко, не сказав мне, что ты какое-то волшебное существо из сказки. Кто-нибудь еще знает? — Он развернулся и уставился на нее, сжимая в руке футболку. — Кеш?