Невероятное нашествие медведей на Сицилию

В укромном местечке премудрый Умелец с помощью инструментов, собранных где придётся во время похода, наладил прямо-таки завод, ни дать ни взять. И соорудил он на том заводе диковинные машины. Была среди них преогромная пушка. В ней мог поместиться целый телёнок. Была там и гигантская катапульта. Были и длиннющие лестницы, и всякая прочая чертовщина.

— С такими-то штукенциями, — сказал Умелец, объяснив, для чего они нужны, — ей-ей зададим мы им жару.

И задали. Когда медведи снова пошли на штурм, Эрцгерцог даже не удосужился выйти из своих покоев — до того он был уверен, что медведи будут разбиты наголову. Он снял военную форму и облачился в белые наряды с серебристо-алыми кружевами, потому что вечером собирался в театр. А солдатам приказал выдать ещё спиртного для бодрости.

Только вина и огненной воды до утра не хватило. Вы и сами видите, чем дело кончилось.

Медведи прикатили огромную пушку и главную башню взяли на мушку. Верхом на ядре из пушки лететь всякий раз отправлялся новый медведь. (Мюнхгаузен тоже — помнишь, дружок? — совершил однажды подобный прыжок). Было и другое хитрое устройство, катапульта с одним необычным свойством: вместо камней и снарядов горящих медведей пускали в полёт парящий. Чтобы во вражеский стан приземлиться, они в небо взмывали, точно птицы, исполненные решимости и отваги, послушные взмаху пёстрого флага.

Другие медведи, точно крабы, на приставные лестницы карабкались храбро. Но глядите: в правом углу картины попадали с лестницы все до едина. От стены на расстоянии в несколько шагов обломки лестницы, тела смельчаков. Лишь один из них чудом остался жив: он еле стоит, голову обхватив, но пройдёт минута, и снова бесстрашно он бросится на штурм, в бой рукопашный. Что же, друзья, замка осада, пожалуй, проходит вполне как надо. Эрцгерцог с генералами планы обсуждают, а медведи даром времени не теряют: двадцать семь из катапульты спланировали на крышу, двадцать три из пушки полетели кто выше, и ровно столько же на стены крутые вскарабкались, лестницы подняв приставные. А что же солдаты? Кто в стельку напился и с зубчатых стен, точно тюк, повалился. Другие, забыв приказанья начальства, оставили пост боевой в одночасье и сгинули где-то в канавах и рвах. Медведи ликуют на полных правах! Вот так из-за чрезмерного самомнения Эрцгерцог снова потерпел поражение.

Глава шестая

Тем временем в столичном театре Эксельсиор на праздничное представление в честь Эрцгерцога собрался высший свет во всём своём блеске и великолепии. Семь дней назад медведей отбросили от стен крепости: чем не повод для веселья? Как не отметить такое событие! Парадный зал сверкал изысканными нарядами дам и пышными костюмами кавалеров. Среди гостей были индийский принц с принцессой, офицеры всех родов войск в парадных мундирах, князи, виконты, маркизы и баронеты. И даже сам Лангравий, хотя мы толком не знаем, кто он такой. Ещё в театре было два важных сановника персидского двора. Был там и профессор Де Амброзиус, инкогнито (вот только как оставаться инкогнито с таким лицом, которое видно за версту?). Он сидел в отдельной ложе, в гордом одиночестве. На голове у него был неизменный метровый колпак.

Программа была составлена исключительно для ублажения Эрцгерцога. Вот что в ней было:

Экзотический танец шести балерин, впридачу мавр, но только один. Несколько глотателей огня и шпаг, которые рот разевают так, что не успеешь и глазом моргнуть — многих предметов уже не вернуть. Еще тигры и львы — совершенно ручные, клоуны - глупые или смешные, акробаты, фокусники, чревовещатели, другие номера, отобранные тщательно. К примеру, диковинка: говорящие блохи в цилиндрах и перчатках! Совсем неплохо! Дрессированные лошади, тюлени учёные, слоны — их восемь — белые и чёрные. А также двадцать французских танцовщиц и... гвоздь программы, небыль из небылиц — все разинут рты, головы задрав — под куполом на проволоке медвежонок Голиаф. И нигде, никогда, хоть за тридевять земель, ты другого такого не сыщешь, поверь.

Ещё утром публика слышала, будто медведи вновь пошли на приступ. Поэтому все были слегка взволнованны. Однако появление в театре Эрцгерцога и Эрцгерцогини при полном параде развеяло опасения. Коль скоро Их Высочества соблаговолили принять участие в представлении, можно было не волноваться: дела, слава богу, идут хорошо. Играл оркестр, балерины порхали, как бабочки, а чревовещатель издавал своим чревом — к удивлению невежд, уверенных, что всё это фокус — такие звуки, какие не издают даже гробницы.

Время от времени Эрцгерцог делал знак своему адъютанту. Тот подбегал стрелой за очередным приказанием.

— Какие новости? — спрашивал Эрцгерцог.

— Всё хорошо, Ваше Светлейшество, — отвечал адъютант, не смея сказать правду о том, что всё было совсем даже не хорошо.

Музыканты продолжали играть, балерины кружились в танце, фокусник извлекал из пустых цилиндров живых кроликов, а чревовещатель вещал животом на всевозможные лады и даже пропел песенку, сорвав аплодисменты. Довольный Эрцгерцог улыбался, ему было весело. Разве всё не складывалось как нельзя лучше?

На самом деле всё летело в тартарары. Медведи уже взяли крепость и прорвались на столичные улицы.

Разгром завершился самым невероятным образом прямо в театре Эксельсиор. Под восторженные аплодисменты публики медвежонок Голиаф уже начал свой головокружительный номер. Он шёл по проволоке на высоте двадцати метров от сцены и при этом крутил китайский зонтик. Тут послышались непривычные голоса. Занавес распахнулся, и сам Царь Леонций во главе небольшого отряда вооружённых медведей появился в партере.

— Ой, да это медведи! — ахнула в ложе третьего яруса невеста Лангравия и со стоном упала без чувств.

— Руки вверх! — рявкнули звери почтенной публике.

Онемев от ужаса, все подняли руки. Кроме балерин, которые до того перепугались, что окаменели, словно статуэтки с поднятыми ножками. Так их потом и запечатлели на фасаде театра, дабы увековечить это историческое событие. Вы и сегодня можете ими полюбоваться.

< image l:href="#"/>

Но что происходит с Леонцием? Почему, вместо того, чтобы броситься на своего заклятого врага Эрцгерцога, он уставился на медвежонка-канатоходца? Почему он тянет к сцене лапы и шатается, как пьяный?

Вот вам, ребята, загадка: кто скажет, что приключилось с Царем медведей? Почему, позабыв обо всем на свете, он шелохнуться не смеет даже? И среди всех выступающих артистов смотрит только на мишку-эквилибриста? Вспомните нашей истории начало: уверен, что мишку уже вы встречали. Вы ведь смышленые. Догадались: то не кто иной, как пропавший...

— Тони! — выкрикнул не своим голосом Леонций, узнав похищенного сынишку.

Медвежонок тоже распознал голос отца, хотя прошёл не один год. От неожиданности он оступился и чуть было не сорвался вниз. Но Тони был прекрасным артистом. Он тут же восстановил равновесие и продолжил опасную прогулку по проволоке, не забывая вертеть китайский зонтик.

— Папа, папа, — лепетал в ярких лучах прожектора славный медвежонок, которому дали это несуразное имя — Голиаф, чтобы собирать побольше зрителей.