Невеста Алдуина

Сам Алдуин уселся передо мной и схватился за пластины, что были у дракона на голове.

— А что мне делать? Тут пластин нет, — я сидела вплотную к Алдуину, и держаться было не за что.

— Обхвати мое тело.

И тогда я с радостью в глазах и расцветающим счастьем внутри, обняла его торс, осторожно положив голову ему на плечо. Он совсем не возражал. Алдуин, может быть, не особо доверял мне, но уже начал делать первые шаги, открыв свое тело для меня. Интересно, если я попробую его убить, он сможет защититься? Ах, что за мысли! Ведь я чувствую к Алдуину любовь и преданность. Не знаю, откуда они во мне к падшему сыну Акатоша.

Дракон взлетел. Я сильнее прижалась к Алдуину, чтобы не свалиться. От голода кружилась голова, но от этого взлета закружилась настолько, что я не понимала, где я: на земле или на небе.

— Когда-то я тоже рассекал небо. Когда-то люди бежали от одного моего проявления. Они и сейчас боятся. Хотя знают, что я мертв, меня победил Довакин. А Довакин это тот, кто перенял в себе драконий дух. Довакин не превращается в дракона и совершенно не знает нашего языка, кроме слов силы. Идиот! Как можно себя считать драконорожденным, когда ты даже с драконами на равных поговорить не можешь? Знаешь, Лилит, придет день мести, и я лично казню его. Я сам откушу ему голову в своем истинном обличье. Это не конец. Я жив, а значит, его дорога жизни скоро прервется, — рассказывал он с горечью в голосе.

Я не понимала его. У меня никогда не было врага, который бы занимался охотой именно на меня. Я считаю своим врагом Акатоша, хотя он мне ничего не сделал. По словам отца, он должен меня убить. Сам и именно меня. Что ж, я готова бросить ему вызов…наверное.

— А ты был красивым драконом? — головокружение меня отпустило, однако смотреть вниз я не могла. Я видела горы, их ослепительные и стальные вершины. Видела других драконов, что пролетая, что-то говорили на своем непонятном мне языке. Алдуин лишь кивал им, но не говорил ни слова. Они его понимали. Они его считали своим повелителем.

— Что за глупость, Лилит? У нас красоту не различают, а вот силу — сколько угодно.

Мне вдруг захотелось узнать больше. Сколько он правит? Все ли драконы подчиняются ему? Почему он стал падшим? Но я понимала, что сейчас не слишком удачное время для расспросов.

— Но теперь ты не дракон. Ты различаешь красоту теперь? А считаешь ли ты…Меня красивой? — я не знаю, почему добавила последний вопрос. Его не следовало задавать, но его теплое тело, сильные руки и приятный голос поражали меня, ломали и выводили в мир бескрайних фантазий, где он стоял с цветущим букетом и протягивал его мне.

Алдуин молчал. Даже дракон издал какое-то рычание, скорее от непонимания того, о чем мы вообще говорим.

Я думала, что больше он ничего не скажет и уже жалела о том, что вообще задала этот вопрос. В порыве фантазий я становлюсь слабой и говорю то, о чем не следует даже думать.

— Чем красивее роза, тем скорее она вянет.

Холодный воздух неприятно жег мое слабое тело, и единственное, что спасало — тепло Алдуина. Он закрывал меня от холодного ветра. Благородно с его стороны.

— Тури, му нау стаад, — прохрипел дракон, и мы стали снижаться. Я посмотрела вниз и, завидев вершину, на которой возвышалась статуя моего отца, затрепетала от радости. Под ним находилась пещера, и я даже отсюда ощущала быстрый темп шума крови дремор. Они там. И они меня отведут к отцу. Дракон приземлился недалеко от святилища. Мне пришлось с большой неохотой убрать руки от Алдуина. Он согрел меня теплом и дал состояние покоя. С ним я чувствовала себя в безопасности.

— Мой дракон будет летать неподалеку. Он принесет тебя обратно. Если что, он также защитит тебя. Я полечу на охоту, — он помог мне слезть с ящера, а затем взлетел высоко в небо.

Я стояла недалеко от святилища, обнимая себя руками, пытаясь согреться. Шел снег. Он прилипал к моим волосам, ложился на оголенное тело, обжигая каждый миллиметр. Проводив взглядом моего защитника, я зашагала в сторону алтаря. Мерунес Дагон гордо сидел на пещере. Но он здесь выглядел более некрасивым, нежели в Сиродиле. Там у него красивый алтарь, отражающий всю его суть. Положив руки на ледяной алтарь, я тут же их убрала. Нет, я не могу его позвать, не услышит. Прислушавшись к шуму крови, я насчитала дремор, штук пять. Отлично.

Теперь их надо оттуда достать. Дверь наверняка закрыта, эти существа не дураки, чтобы оставлять её открытой.

— Рассвет разгорается! Выходите, давайте выползайте! Проклятые дреморы! Вы там греетесь, а я здесь томлюсь! — заорала я, поднимая камни с земли, швыряя их в дверь.

Камни были острые, и одним я порезала руку. От этого мне стало ещё хуже. Жаль, что отец не слышит меня. Все бы было так просто, если бы он слышал мои молитвы. Один… Два…Три… Мое тело промерзло, и я даже не могла стоять на ногах. Руки окоченели.

— Проклятые дреморы, услышьте меня! Давайте, выходите, я оскорблю принца Разрушения его же методом! — заорала я во весь голос. Дремор по-другому привлечь нельзя.

Дверь со скрипом открылась, и оттуда показался один из дремор в утепленной броне. Он буквально выскочил, твердо держа меч. Выбежали и остальные, но уже в мантиях.

— Смертная падаль, я тебе покажу…— приблизившись ко мне, дремора остолбенел. И остальные, которые приготовились швырять в меня огненными шарами, тоже застыли.

— Принцесса! Прошу прощения, не узнал. Принцесса, вам холодно? Ваш отец вас ищет. Вас следует отправить к нему. У нас приказ, — он подошел ко мне и, взяв меня за руки, стал их осторожно растирать. Другие дреморы окружили меня. Они молчали, но я видела в их глазах глубокою преданность.

Я была безумно счастлива, что они меня услышали. Обняв военачальника-дремору, я прижалась к нему, ощущая жар его тела.

— Да-да, мой преданный дремора, отведи меня к отцу. Согрей меня, напои меня, заставь меня поверить в то, что я кому-то нужна. Я умираю от холода…Голода…Я умираю, — я отдалась полностью ему, понимая, что скоро просто засну от такого невыносимого холода.

— Лорд Дагон, услышь нас! Твоя дочь, твоя Лилит снова здесь. Прими её, любящий отец Разрушения.

А затем меня взяли на руки и положили на тот самый ледяной алтарь. Я ничего не слышала и ничего не видела. Шум крови стал меняться, а затем совсем исчез. Отец принял меня.

========== Часть 7 ==========

Тепло. Очень тепло. Оно разлилось по моему телу, заставляя мои губы раздвигаться в улыбке. А затем я медленно открыла глаза. Кроваво-красный потолок встретил меня, а затем я медленно села. Я сидела на полу тронного зала. Статуи воинствующих даэдр смотрели на меня. И моя статуя тоже. Для нас один смертный сделал замечательную статую: мой отец стоит и на его плече сижу я, прижимаясь к голове. Мне нравилась эта статуя, в ней можно было увидеть безграничную заботу к отцу и надежную защиту отца ко мне. Стражи дреморы стояли через каждую статую. А этих статуй в зале огромное число! Я повернулась туда, где должен быть трон. Тут ведь никогда ничего не меняется. Отец восседал гордо на большом троне с подлокотниками в виде дедротовских лап. Он был не в том облике, котором вы привыкли его видеть. Это не был четырехрукий красный гигант с секирой и тупым выражением лица. Мой принц был очень красивым созданием: его бледное с высокими скулами лицо создавало яркий контраст с длинными волосами цвета пламени. Из-под рыжей шевелюры виднелись светло-коричневые острые рога и слегка заострённые уши. Золотистые глаза излучали лишь холод, окутанный злом. Но ещё большего ужаса наводили его острые клыки, выглядывающие из-под верхней губы. Сейчас на нем была красная мантия, украшенная золотыми нитями, которые изображали солнца. Я унаследовала от отца коричневые волосы, белую кожу, хотя, может быть, скорее от матери. Но он был красив также как и я. Мерунес смотрел на меня, не выражая абсолютно ничего. Мой отец был настолько красивым даже в гневе, что в тайне я часто его желала. Желала быть с ним, вести себя как влюбленная. Но разве это правильно? Я знаю, что нет. Но… Он очень красив и молод. Я много раз желала его тела, фантазировала на эту тему много раз. Отец не знает. Он вряд ли бы понял, не так ли?