Невеста для Его Высочества

— Метка Бога. У Линды на сгибе левого локтя есть родинка.

— Но почему это так важно?

— Не знаю. Говорят…

Отец наклонился к маме и зашептал ей что-то на ухо. Линда подняла руку и посмотрела на кожу. Вон, оно что! Метка Бога! Она не обращала внимания на это темное выпуклое пятнышко, похожее на трилистник клевера.

С этого дня их дом наполнился людьми в белых одеяниях. Они привезли несколько повозок вещей. Линду кормили самыми вкусными и дорогими продуктами, одевали в роскошные наряды. Две служанки каждый вечер купали ее в лохани, натирали тело ароматными маслами, очищали от волосков, поили вином.

Постоянно затуманенная голова вскоре перестала соображать, что происходит, только один вопрос бился в висках:

— А что будет, если предсказание окажется плохим?

Ни разу не получив ответа, Линда смирилась с судьбой. В конце концов, пока ничего плохого не происходило.

За несколько дней до родов королевы девушку привезли в замок. Ее держали взаперти в скрытой келье, в которой не было окон, и постоянно поили каким-то зельем, чтобы она спала. Иногда она приходила в себя, но мысли вяло текли в голове. В душе гнездилось только одно желание: скорее бы все это закончилось.

Она снова заснула, а однажды очнулась и поняла: что-то изменилось…

Глава 5. Горе короля

Сегодня в замке Бустер вся челядь ходила на цыпочках: вторые сутки в королевских покоях рожала жена правителя.

— А-а-а….

Протяжный, жуткий стон то и дело вырывался из опочивальни. Охранники, стоявшие у дверей, вздрагивали и украдкой оглядывались: не видел ли кто. Гнев короля страшен.

Геван Великий лишь крепче сжимал меч. Каждый крик копьем вонзался в его сердце, и лицо становилось все мрачнее. Он мерил шагами плиты пола. Края плаща от движения взмывали, как крылья хищной птицы, и падали, путались между ног, шпоры тихонько звенели в такт.

— Дзинь… Дзинь…

Сейчас к государю лучше не приближаться. Подданные стояли поодаль, склонив почтительно головы.

— А-а-а… — новый крик взлетал ввысь… — А-а-а…

Что это? Правитель замер на месте. Звуки стона заглушил топот множества ног. Кто-то приближался извне, со стороны парадной лестницы.

— Что там ещё? — Геван нетерпеливо повернулся к двери.

Если бегут, значит, где-то проблема. В его окружении нет места суете и суматохе.

Его лицо вытянулось и застыло, словно каменная маска: брови крутыми дугами закрепились на лбу, губы сжались в тонкую нить, только живые глаза стреляли молниями. Не дай бог скреститься с правителем взглядом!

— Мой повелитель, Заклинатель судеб… — выдохнул с поклоном жрец в белых одеждах, упал на колени и протянул свиток.

— Я говорил: мне не мешать? — в голосе правителя зазвенело раздражение, слуги ниже опустили головы, чтобы случайным движением или взглядом не впасть в немилость.

— Его Священство Сагон зовёт вас в храм, — прошептал гонец.

Лицо жреца блестело от пота, глаза смотрели в пол, подрагивающие пальцы теребили одеяние. Вот комок слюны прокатился по горлу, и дернулся кадык. Геван подмечал каждую мелочь, каждое движение. Он понял, что гонец боится. А раз боится, значит… предсказание плохое.

— Сейчас?

Государь зашагал по залу туда-сюда, как раненый зверь по клетке. Ему казалось, что легкие вот-вот взорвутся от нехватки воздуха, а тут ещё и это.

— Да. Это срочно, — пролепетал служитель храма и на всякий случай отполз на несколько шагов.

Геван бросил тревожный взгляд на дверь: там мучилась родовыми схватками его Елена. Громкие, протяжные стоны доносились оттуда, а его сердце сжималось в тревоге. Он слышал вскрики и мольбы повитух, но никто не распахивал дверь и не объявлял о счастливом разрешении.

— Передай: позже приду.

— Нет! Предсказание ждать не может, — прошептал жрец.

— Матерь Богов!

Правитель широким шагом направился в сторону храма. Он чуть ли не бегом пересек огромную площадь, легко взлетел по драгоценным гранитным ступеням и ворвался в святилище, под сводами которого гудел ветер. В центре — огромное мраморное ложе. На нем — распятая девственница-Трилистник, на крови которой и делалось предсказание.

Запах благовоний туманил разум и кружил голову. От нервного напряжения Гевана трясло. Он только сильнее сжал меч вспотевшей ладонью. И ни один мускул не дрогнул на каменном лице.

— Ваше Величество!

Служители храма упали на колени и склонили головы. Вперёд вышел седобородый старец.

— Мой господин, настал час предсказания.

— И что? — резко спросил правитель.

Взгляд вернулся к лежащей на алтаре девушке. У неё были закрыты глаза, но по вздымающейся груди видно, что девственница жива, только из локтевого сгиба стекала струйкой кровь.

Сагон повернулся к подчиненным и приказал:

— Покиньте все зал! Оставьте нас одних!

— Но господин… — вперед вышел Милес, мелкие коварные глаза смотрели из-под насупленных бровей с беспокойством. — Вам нельзя. Я могу остаться?

— Выйди и ты!

Правитель смотрел исподлобья. Его почему-то раздражал этот выскочка. Король помнил его рыжеволосым мальчишкой-руником, а теперь он первый помощник Сагона, его правая рука.

«И когда успел втереться в доверие старика и добраться до высот власти? — раздраженно подумал он. — Надо присмотреться внимательнее к нему».

— Ты не слышал приказ Его священства? — рявкнул правитель.

Милес нехотя подчинился, направился к выходу, а за ним потянулась цепочка младших жрецов.

Старец подождал, пока все подчиненные покинут зал, потом сделал несколько движений пальцами и во все стороны разлетелись беленькие руны. Они запечатали вход от случайных визитов. Наконец Сагон перевел взгляд на Гевана.

— Ваше Величество… помните, я еще раньше говорил вам, что ваш союз с королевой будет успешным в том случае, если вы откажетесь от детей.

— Помню, но… когда это было? Десять лет протекло с тех пор. Сами говорили, что наше с Еленой будущее туманно.

— Уже ясное, как божий день благодаря Трилистнику.

Старик покосился на обездвиженную девушку на жертвенном камне. Геван побледнел. Он держался из последних сил. Тревога за Елену, странные слова жреца, испуганные слуги вокруг — все это угнетало, лишало почвы под ногами.

— Предсказание плохое? Говори! Не тяни!

Жрец молча посмотрел на государя, а потом словно прыгнул с утеса:

— Мой повелитель, вы должны убить этого младенца в первые минуты после его рождения.

Слова жреца ударили по голове как булава врага, и виски пронзила острая боль. Геван вскинул руки, поднес ко лбу, но они упали безвольно вдоль тела.