Невеста для генерального

Потом рассматриваю цветы тщательнее. Может, тут есть карточка? В итоге ничего не нахожу.

Впрочем, мне не нужна никакая карточка, чтобы понять, кто прислал эти цветы.

Глава 11. День подозрительных взглядов

Кира

Я спешно выбегаю из подъезда и сажусь в ожидающую меня у подъезда машину. Опаздываю на целых десять минут. Вообще-то, я не виновата, это все барахлящий замок — никак не хотел запираться.

Неожиданно громко закрываю дверь, машинально морщусь и натыкаюсь на нахмуренные брови водителя.

Однако он ничего мне не говорит. Я знаю, как трепетно многие шоферы относятся к своим машинам и к тому, как пассажиры от всей души хлопают дверью, поэтому тороплюсь сгладить ситуацию:

— Доброе утро. Простите, я не нарочно.

Ж-ж-ж…

Это вибрирует телефон в моем кармане.

Я достаю его, и мои губы трогает легкая улыбка, когда читаю сообщение.

«Таблетки выпила, все хорошо. Удачного дня, доченька».

«Доброе утро! Спасибо, мамулечка», — шлю в ответ.

Удача мне точно пригодится.

Я достаю из сумки сценарий, чтобы бегло прочитать его по пути. Бубню себе под нос речовки для рекламы. Главное — не напутать, что за чем идет, а то опять получу нагоняй от режиссера.

Правда, повторять толком не получается, вместо букв перед глазами то и дело всплывают подаренные генеральным цветы.

Как это все не вовремя! Мало мне съемок, так еще сиди, Кира, и кумекай, что значат эти цветы и чего Рокотов от тебя хочет. И как тактично отказать, если он просто решил развлечься.

Поднимаю глаза, и в зеркале заднего вида отражается подозрительный взгляд водителя.

Чего это он на меня так странно пялится? Рука невольно тянется к волосам. Может, что-то застряло? Я приглаживаю их, затем поправляю воротник.

Вроде все в порядке.

Через полчаса бодро шагаю по студии.

«Я спокойна, я спокойна», — повторяю про себя мантру.

Как меня сегодня встретят?

Практически сразу сталкиваюсь с Владимиром Игнатовичем.

— Доброе утро, Кира. Как ты, как настрой? — Его голос мягкий и тягучий, словно мед.

Недоуменно оглядываю пространство вокруг режиссера в поисках мухи, которая его укусила. Иначе с чего он вдруг такой добрый?

— Ты готова? — тем же тоном продолжает Радковский. — Иди переодевайся, и можем приступать. Давай постараемся, чтобы у нас сегодня все получилось.

— Давайте, я готова.

По очереди здороваюсь с остальной командой. И они тоже все, как один, приветливые и доброжелательные.

Я даже фотографа-гада Валерия поблизости не наблюдаю.

Э-э-э… Я что, умерла и попала в рай?

А может, это Рокотов всех пропесочил, раздал очередные ценные указания? Или режиссер со всеми поговорил? Потому что все слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Чую подвох. И он не заставляет себя ждать.

После того, как меня переодевают и красят, возвращаюсь обратно.

— Начнем с кухни, — командует режиссер, и все, в том числе и я, занимают свое место.

Загорается свет, и я разом забываю данное мне минутой назад наставление: не обращать внимания на камеры, лампы и микрофоны. Их тут нет, есть только я и обстановка.

А что делаю я? Правильно, смотрю на одну из ярких ламп и мигом зажмуриваюсь, на какое-то время слепну. Это вам не просто на лампочку в квартире посмотреть, это гораздо хуже. И ведь знала, что нельзя смотреть. И не хотела. Оно само, чес слово!

— Стоп! — орет режиссер. — Кира, я ведь предупреждал.

— Прошу прощения, — расправляю плечи и виновато улыбаюсь, — больше не повторится.

Оператор ободряюще мне кивает, показывает «ок» пальцами.

И через минуту мы все снова погружаемся в рабочий процесс. Я старательно улыбаюсь, хожу по кухне согласно сценарию.

— Стоп, снято, — наконец-то раздается голос режиссера. — Кира, подойди.

Я вздыхаю. Похвалит или поругает?

Пока иду, обращаю внимание, как за столом с кофе суетится рыжик Игорь и кидает на меня подозрительные взгляды. Будто хочет что-то сказать, но не решается. Хм.

Огибаю стойку с камерой и замираю.

Из-за спины Владимира Игнатовича, словно черт из табакерки, появляется Валерий. Мнется в нерешительности.

Режиссер пихает его в спину.

— Валерий хочет что-то тебе сказать. Да, Валерий?

Тот опускает голову и нехотя выдавливает:

— Да. Кира, я прошу прощения за вчерашний день, я вел себя не очень тактично.

Я глубоко вдыхаю и закашливаюсь. Не очень тактично? Скорее, очень нетактично. Хотя они ведь не знают, что я подслушала их разговор.

М-да, видать, крепко ему от режиссера досталось, раз извиняется.

— Начнем сначала? — натянуто улыбается Валерий и протягивает мне руку.

Э-э-э… Решаю, что худой мир лучше доброй ссоры, и тяну свою в ответ.

— Конечно. Владимир Игнатович, я успею попить кофе? — обращаюсь уже к режиссеру.

— Успеешь. Для первого раза вышло очень неплохо, но постарайся вести себя более раскованно и естественно. Забудь, что мы все здесь. Ты у себя дома, тебе комфортно и уютно.

Ага. Будет тут уютно, когда на одну меня разом смотрят несколько пар глаз.

Я подхожу к столу с кофе-печеньками, наливаю себе кофе и иду в коридор.

Хочу поговорить с Игорем, узнать, почему он на меня так косился, однако у стола его уже нет. Может, застану в коридоре.

Но там его тоже нет. Замираю у стенки, подпирая ее левым плечом и попивая кофе. Тихонько повторяю слова.

Вдруг на мою талию справа ложится чья-то рука, и я подпрыгиваю на добрый метр с бешено колотящимся сердцем. Кофе ожидаемо взлетает вверх из стаканчика, но, слава богу, в обратную от меня сторону.

Оборачиваюсь и вижу перед собой… Рокотова.

— Максим Романович! Что вы себе позволяете? — взвизгиваю я.

— Не думал, что ты такая пугливая, — с насмешкой говорит он, не обращает никакого внимания на мой тон и вместо извинений за свою бестактность требует:

— Протяни руку.