Невеста для хозяина

Домовина с Людмилой стояла рядом с сооружением. Чуть поодаль – трое стражей с заставы, мечник Дюк, Бово с топором – или секирой, тут Руслан был не уверен – и Коротыш с огромной булавой на плече. Рядом с ними застыла и Машка, лицо которой ничего не выражало – хотя она точно слышала слова зеркала о том, что тела, сотворенные прежними хозяевами Оплота, скорее всего, исчезнут после ритуала. На всякий случай Руслан шепнул Коротышу просьбу присмотреть за этой девицей – и мелкий страж пообещал.

Всё было готово.

Руслан вытащил из ножен свой меч, положил его лезвием на раскрытую ладонь левой руки, крепко сжал зубы – и потянул оружие на себя. Он не почувствовал боли – но заметил, как из-под клинка показалась кровь. Много крови. Очень много – вскоре её излишек начал капать на землю. Но зеркало говорил, что это правильно.

Подождав ещё несколько мгновений, Руслан положил меч рядом с собой, сделал шаг вперед и впечатал окровавленную ладонь в камень сооружения – и стоял так, пока не почувствовал толчок чего-то мощного прямо в сердце. Отнял руку, безразлично посмотрел на кровавый отпечаток, вернулся к домовине – и провел двумя пальцами по лбу девушки.

Потом мысленно произнес подсказанные зеркалом слова, наклонился – и поцеловал Людмилу прямо в губы.

Выпрямился и присоединился к остальным.

Несколько мгновений ничего не происходило. Потом с чистого неба сорвалась молния, которая ударила в самый верх капища, каменное сооружение мгновенно раскалилось докрасна и тут же остыло, приняв привычный сероватый цвет. Только на нем уже не было кровавого отпечатка ладони. А потом из домовины послышался судорожный вздох – и Людмила поднялась, уселась и хрипло спросила:

– Где я... – она оглянулась. – Здесь?.. Но... как?

– Так получилось, – Руслан сделал шаг вперед. – Это мы тебя сюда принесли.

– Зачем? – с тоской спросила Людмила. – Лучше бы я подохла там... в том тумане...

В её голосе было столько отчаяния, что Руслану на мгновение стало страшно, и он заторопился.

– Прислушайся к себе, – попросил он. – Ты поймешь, что по-другому было нельзя.

Людмила помолчала – и помотала головой.

– Ничего... что вы со мной сделали?

– Вытащили с того света, – сказал Руслан.

– Чтобы отдать тому старику в жены? – спросила девушка.

– Нет. Прислушайся.

Сам он давно ощутил то, что давал ритуал на капище. Чувствовал весь мир вокруг, видел всю Навь и знал, как надо контролировать её детей, чтобы до заставы доходило лишь то количество, с которым могут справиться стражи. Видел заставу и стражей, которым теперь стал и Константин – их было восемь, а должно быть девять, потому что девять – правильное число, но ещё один у них скоро появится. Не потому, что так захотел Руслан, а потому что об этом позаботилась жизнь, наполнявшая Навь. Девятый страж уже шел в сторону заставы – он был молод, необучен, но был готов сражаться с врагами жизни насмерть, как бы странно это ни звучало.

И Константин-Твердыня тоже приживется там, хотя ему будет труднее, чем остальным, поскольку он помнил, каких сил лишился. Руслан потянулся, легонько коснулся мыслей этого человека и приглушил часть воспоминаний, чтобы потеря воспринималась им чуть легче. С остальным он должен справиться сам. Хотя... С холма, где стояло капище, исчезла та, что волей Людмилы носила имя «Машка» – а со стороны Нави к заставе шла обычная девушка Мария, у которой не было красных глаз, но появились чувства, которых она была раньше лишена.

Руслан согласно кивнул. Большего вмешательства тут не требовалось – эти люди должны были сами решить, что им хорошо, а что – плохо.

Ещё одна мысль – и Дюк с Бово тоже исчезают, чтобы появиться у Калинового моста. Не у дома престарелых в селе Кожино, а у того самого, из самой настоящей калины, что позволял перейти реку Смородину, отделяюшую Навь от Яви. Стражи появились там вовремя – и у них было время, чтобы подготовиться и отразить атаку двух девяток навьих детей, которые успели проскользнуть через смертный туман.

– Коротыш, спасибо тебе за всё, – сказал Руслан.

Отпускать этого стража просто так он не хотел – для него у нового хозяина Оплота имелся поистине царский подарок.

– Ерунда, Руслан, – отмахнулся тот. – А куда ты всех подевал?

– На заставе встретитесь, – пообещал Руслан. – Живые и здоровые. Я теперь и такое могу... и многое другое. Хочешь, верну тебе нормальный рост? Или даже выше Потыка сделаю? Мне не трудно.

Коротыш раздумывал недолго.

– Нет уж, – покачал он головой. – Не надо мне таких подарков. Привык я к такому росту, и жена моя привыкла. И дети привыкли. Но если что – я к тебе ещё обращусь.

– Договорились, Коротыш, – улыбнулся Руслан.

Тот тоже исчез – чтобы появиться у заставы со стороны Яви.

– Вот и всё, – Руслан посмотрел на Людмилу, которая так и сидела уже погасшей домовине. – Осталось только этот ящик братьям вернуть...

Домовина исчезла, Людмила ойкнула, обнаружив себя сидящей на земле – и быстро вскочила на ноги.

– Что происходит? Кто ты? – требовательно спросила она.

Руслан открыл было рот, чтобы ответить, но понял, что так нельзя. Ему пока так и не рассказали, кем был Кощей, наследником которого его объявили, а новые силы не помогали бороться с невежеством такого рода. Но, возможно, этот Кощей был ничем не лучше того же отца Константина-Твердыни, который готовил Людмиле очень страшную участь. Прежние хозяева Оплота ничего не слышали о правах человека и не считали женщин за людей. Особенно тех женщин, которые были их слугами или предназначались в жены.

Руслан так не хотел.

Он убрал меч в ножны и отбросил оружие в сторону. А потом пожелал, чтобы всё было хорошо.

Эпилог

Руслан прикрыл форточку, вымыл руки и тщательно высушил их. Осмотрел результат – и всё же достал носовой платок и удалил остатки воды. Вспомнил то, что уже случилось, и то, что ещё не произошло – и решительно открыл дверь.

Туалет в «Глобусе» находился в небольшом закутке, куда вёл отдельный и извилистый коридор. Перед залом Руслан остановился – с этого места было хорошо видно столик, за которым сидела Людмила. Она сосредоточенно копалась в остатках салата – видимо, надеясь хоть немного насытиться. Один локон выбился из её прически и свалился на лицо, это, наверное, было не очень неудобно, но делало лицо девушки трогательным.