Невеста для Магната

Пашка стоит улыбается, оскал видно, глаза злые, руки в кулаки сжал. Если бы не Эдуард он, наверное, бы в шею мне вцепился.

— Сука, подстраховалась!

— Опытная уже, учителя прекрасные были. Так что… мама, папа — зятя у вас больше нет.

Выметайся отсюда.

Оказывается, я умею быть смелой, особенно, когда рядом есть защита. У Эдуарда за все время выражение лица совсем не изменилось, только глазами водит.

Пашка метнулся в комнату, подумала, что куртку забрать. Но он был бы не он, если бы не решил устроить очередной цирк с конями.

Из комнаты слышен звук бьющегося стекла. Пашка одним махом все, что было на столе скинула на пол. Схватил сильно початую бутылку за горлышко и ударил об стол. На лице мамы испуг, папа не понимает, что происходит, вижу, что ему уже плохо.

Только криминала не хватало.

— Прибью, тварь, — Пашка орёт мне.

Я бы уже кинулась на амбразуру, чтобы защитить родителей.

— Все стойте здесь, — Эдуард с таким же каменным лицом пошел на разборки с моим муженьком.

Кажется, секунды не прошло, как в комнате упало что-то тяжелое.

Опасливо заглядываю. Пашка на полу, быстро же его заластали.

— Дмитрий Игоревич, Эдуард. Мы тут в гостях у родителей Юлии Анатольевны. Есть нюансы, да, бывший муж тут чуть буянит, — слышу только реплики водителя. — Куда его? Понял. Ждем. Юля, — обратился он уже ко мне, Дмитрий Игоревич сейчас подъедет.

Смотрю на родителей, которым ничего непонятно. Мама показушно одной рукой хватается за сердце, второй — хватает “Огонек” еще советского периода машет им вместо веера. А папа начал тяжело дышать, но делает вид, что все нормально.

— Пап, все хорошо.

— Переволновался, выпил лишнего, ничего сейчас отпустит.

— Воды? Где таблетки?

— Да, воды. А таблетки… да все, мне уже лучше.

Захожу на кухню, на тумбочки у холодильника, где всегда лежали родительские лекарства, только пустые блистеры

— Мам, где папино лекарство?

— А мы не успели купить, долги с пенсии отдали, в книжный зашли, коммуналку оплатили и все. На лекарства не хватило. Ты окошко открой, он сейчас придет в себя.

Ну что же это такое! Хочу реветь, орать, выкинуть нафиг это огромную библиотеку. Снова это ощущение стыда. Эдуард это все слышал, сейчас и Дмитрий приедет. Это невыносимо. В мой маленький, стыдный и запретный для окружающих мир сейчас снова влезут. Хорошо, что Милада перевела часть зарплаты на карту, и я могу сбегать в аптеку.

— Где назначения врача? — на повышенных тонах обращаюсь к папе.

— Юль, вызывайте скорую, мне кажется, ему совсем нехорошо. Этого придурка я заберу в машину, босс скоро подъедет. Думаю, вам сейчас опасаться нечего.

Эдуард поднимает Пашку, и без обуви выводит его в подъезд.

Мама присаживается на банкетку и растерянно смотрит не меня.

— Что же это делается, доченька? — слезы появились на глазах, из-за толстых стекол очков они кажутся огромным.

— Мам, разве я когда-то дала повод сомневаться в себе? Опозорила вас когда-то? Как вы могли ему поверить, подумать обо мне плохо? Ну как так?

— Это я виноват, — через одышку и кашель начал папа.

Я вспоминаю про скорую, делаю вызов, пишу сообщение Миладе.

Вот тот трэш в моей жизни, но я обязательно справлюсь!

Папа продолжает:

— Я Пашку у рынка встретил. Она замеченный, небритый, мне так его жалко стало. Вот и позвал к себе. Он два дня себя нормально вел, был вежливым, обходительным…

— Два дня? — перебила отца. — Два дня? А если бы он с вами что-нибудь сделал?

— Дочь, да зачем, у нас то и взять нечего. Библиотека хорошая, но на кой она ему.

— Чтобы мне больно сделать. Какие же вы добрые к другим и наивные.

Как теперь уезжать в притон и понимать, что с ними в любую минуту может что-то случится, они же как дети.

Звонят в домофон, скорая приехала.

Открываю дверь, жду, когда бригада поднимется. Голова кружится.

Мужчина и две женщины в белых халатах и синих куртках заходят в комнату.

— Кому у вас плохо?

— Кажется, всем. Простите, папе.

Молоденькая девушка-фельдшер достает тонометр, помогает папе натянуть манжету.

— У вас тут что-то случилось, в кухне много битой посуды, — интересуется, как бы невзначай.

— Развод у меня непростой. Можно мне что-то успокоительно.

Вторая фельдшер подходит ко мне, начинает измерять пульс — высоковат.

— Вас нужно всех госпитализировать, — вынесла решение девушка.

— Папу забирайте, только скажите куда. Меня не надо, маму тоже если надо, то везите в больницу.

— Женщине можем укол сделать, у нее нормальное состояние, чуть волнуется, видимо.

Собираю папе вещи собой, белье сильно поношенное, майки растянутые. Ложка — тарелка, кружка, томик Чехова. Нужно попросить у Милады еще немного денег, купить в больницу сменную одежду.

Папу под руки уводят в карет скорой помощи, а я от бессилия сползаю по стене, крепко закрываю рот, чтобы не закричать.

Не слышу ничего вокруг, я в вакууме.

— Юля, милая, как ты? Он тебя обидел?

Поднимаю глаза, напротив стоит Дима. Кажется, он пришел спасти меня из этого ада.

Глава 25. Шаг в новую жизнь

— Дим, то есть Дмитрий Игоревич, вы здесь откуда?

— Эдик позвонил. К тебе этот урод больше никогда не подойдет. Вас завтра разведут, заочно. Свидетельство потом заберешь.

— Спасибо.

Смотрю на Диму, вижу, как он хмурит брови, рассматривая обстановку.

— А вы кто, молодой человек? Ухажер Юлькин?

— Мама, Дмитрий Игоревич — мой руководитель, — ловлю то, что называется “испанский стыд”.

— А ты к нему лучше присмотрись, красивый, одет хорошо. Заботливый, — мама идет в комнату.

И владеет притоном. Да, очень благородный, девушек меняет, мужикам за деньги сдает, как книги в библиотеке. И это только то, что я о нем знаю, сколько там еще разных секретиков — неизвестно. А все равно, мне кажется, я попалась на его крючок.

Дмитрий помогает встать. Аккуратно ведет в комнату. На полу осколки в остатках алкоголя, на столе рюмки, окурки, старая обшарпанная клеенка. На облезлой тахте гора носков и грибочек для штопки. На подоконнике книги, журналы. Диссонанс.

— Давайте я вам помогу осколки убрать, где веник?