Невеста для Мрака

Вернее, её заполнял собой лишь один призрак – с яркими губами, жестоким насмешливым взглядом и с чёрными, как смоль, волосами.

Не стану думать об этом. Просто не могу, иначе – свихнусь. Это хорошо, что мы прожили в доме всего несколько недель и присутствие Миарона не успело пропитать собой каждую стенку и половичку, как в Доме Теней.

И всё же он мерещился мне.

Мерещился, пока я забирала деньги из его стола, мерещился, пока осматривала его вещи в поисках чего-нибудь, что может быть полезно.

Передвигая его костюмы на плечиках, в большинстве своём ещё даже не ношенных, я из последних сил сдерживала слёзы. Не потому, что стыдилась плакать, а потому, что стоило начать и конца не будет. А мне нужно убраться отсюда до темноты.

Мы не были друзьями, Миарон. Мы были врагами – до самого конца. Но впервые я пришла к осознанию, что терять заклятого врага так же тяжело, как и лучшего друга. Воистину, любовь и ненависть это две стороны одной медали.

Ты хотел стать для меня всем, заменить собой весь мир. Не успел. Не смог. На этом – точка.

Я взяла Лейриана на руки и вышла в ночь, взмахом руки заставив затлеть портьеры на окнах.

Огонь неторопливо принялся пожирать ткань, неспешно расползаясь во все стороны огненным красный цветком.

Ведьме – пламя. Вокруг ведьмы – пламя. В душе ведьмы – пламя. И сколько бы не стоял мир, иначе не будет – будет только так. Мир Тьмы и Мрака, в котором мы существуем, окружает нам плотным кольцом одиночества. Дети Бездны способны любить, как и любая божья тварь, просто наша любовь несёт с собой смерть тому, кого мы любим, а при жизни дарит лишь ад.

И сколько бы не стоял мир, иначе не будет. Будет только так.

Пусть хранят от нас Светлые Боги достойных людей во имя Божие.

Я шла по улице. За моей спиной горело моё прошлое, разгораясь с каждой секундой всё ярче и жарче.

Огонь уже успел подобраться к тебе, мой враг, любовь моя?

Мысленно я вытирала кровь с его губ, убирала пряди волос с его лба, склонялась над его телом и даже тихонько поскуливала, цепляясь скрюченными пальцами за край заскорузлой кровью одежды.

В реальности я шла бесшумными шагами между дремавшими домами, прижимая к сердцу Лейриана.

В реальности я чётко осознавала – то, что сейчас лижет языками пламени, больше не Миарон. Лишь тело.

Миарона нет.

И меня прежней, нет.

Больше никаких эмоций, ваша милость, ваше величество, королева.

Помните, как дороги обошлись Одиффэ Сирэнно её страсти? Что стало с её любовником? Её наставницей? Её врагом?

Эмоции убийственны. Любовь – это смерть. Помни. Не забывай.

Хочешь, чтобы твой сын жил? Тогда думай, а не чувствуй.

Ты не хочешь, чтобы твой сын стал оружием Дик*Кар*Стала против тебя? Средством влияния на тебя Чеаррэ? С помощью этого ребёнка Семья получит возможность склонять тебя в сторону исполнений их интересов и желаний. И тогда, во избежание неприятностей, Дик*Кар*Сталы просто убьют его.

Ты любишь сына больше всего на свете? Так пусть Одиффэ корчится от боли при мысли о разлуке с ним, пусть убеждает себя, что может попытаться сбежать в очередной раз (как далеко может убежать приметная девица с младенцем на руках, когда у неё ни связей, ни друзей, а деньги быстро кончаются, когда в поисках тебя Дик*Кар*Сталы и Чеаррэ тщательно прочёсывают страну).

Пусть Одиффэ чувствует себе, что хочет. Её милость королева Фиара точно знает: чтобы спасти своего ребёнка, она должна убедить весь мир в том, что он мёртв. Она должна быть как можно дальше от него. По крайней мере до тех пор, пока не наберётся достаточно сил. До той поры, пока не станет так сильна, что ни враги, ни друзья не смогут перечить ей.

А до той поры верить нельзя никому – ни другу, ни врагу, ни собственной тени.

Я шла, наблюдая как всё ярче разгорающееся за моей спиной алое огненное марево, окрашивая дома в оранжевый свет.

Чем ярче разгоралось пламя, тем плотнее сердце покрывалось льдом.

***

Чтобы найти приют для детей нужно искать, общаться с людьми. Это всегда оставляет следы.

Когда демоны и мелкие бесы с беспрекословно слушаются тебя, как хорошо вышколенные собаки, достаточно просто пожелать и великие тёмные силы отнесут тебя к любому порогу. Останется только постучаться.

Час был поздний. Открывать не торопились.

Наконец в дверном окошке нарисовалась угрюмая физиономия тучной ключницы:

– Что вам угодно?

С силой отшвырнув её в сторону ленивым мановением руки, я ступила на выщербленные, но до блеска вычищенные каменные плиты коридора.

– Извиняюсь за поздний визит, но у меня нет времени дожидаться рассвета. Его я планирую встретить в другом месте, а туда ещё добраться нужно. Живо поднимите мать-настоятельницу и приведите её ко мне.

Толстуха воинственно уперла руки в бока. Оно и понятно. С её точки зрения маленькая пигалица ей в бою не конкурентка.

– Ты кто такая, чтобы мне тут указывать?!

Ну ведь не скажешь же правду? Тогда вся конспирация насмарку.

Перекинув сладко посапывающего Лейрина на одну руку, вторую я сомкнула (ну, ладно, не совсем сомкнула, ведь шея у маэры была толще моей талии) схватила её за шею, посылая самый слабенький огненный импульс, от которого её глаза выкатились из орбит, а рот широко раскрылся в безмолвном ужасе.

– Я та, кому не следует перечить, потому что ты не захочешь, чтобы я всерьёз рассердилась. Быстро вперёд, выполнять мой приказ, без ненужных расспросов и уточнений.

Топая, как раненный слон, бабища устремилась прочь со скоростью, которой гепард позавидовал бы.

Через четверть часа передо мной возникла сухопарая особа, одетая с безукоризненной аккуратностью.

– Чем могу быть полезна?

– Я должна доверить вашему попечительству этого младенца.

– Мы не принимаем младенцев таким образом, миледи.

– Придётся сделать исключения из правил.

– Существуют правила, которым в нашем Ордене следуют неукоснительно.

– Ты не поняла, красавица, – зашипела я разъярённой коброй, с трудом сдерживаясь, чтобы не превратить это тело в кровавый бифштекс. – Я не спрашиваю тебя – я ставлю в известность. Ты возьмёшь у меня младенца и станешь заботиться о нём, как о своём собственном и даже ещё лучше. Потому что если с этим мальчиком что-нибудь случится, то ты будешь меня молить о смерти часами, а может быть, даже сутками. Отныне, – я схватила её за ворот и притянула к себе, – отныне он для тебя и бог, и царь, и брат, и священная хоругвь. Ты поняла?