Невеста для пилигрима

Наступила полная темнота. Она окутывала черным мягким покрывалом, навевала сон, звала отдохнуть.

Девушка села на пол и почувствовала, что пол теплый. Кахалось, он легко вибрирует, словно живой.

Виола почувствовала, как Амьер, пользуясь темнотой, взял ее за руку и перебирает пальцы. А затем ощутила нежный поцелуй на ладони. От этой простой ласки ей стало жарко. Она прислонилась плечом к сидящему рядом мужчине, такому надежному, и прикрыла глаза. Амьер обнял ее.

События этого бесконечного дня вихрем пронеслись в голове, и только сейчас девушка поняла, как она устала.

Глаза сами собой закрывались, и она погрузилась в сон.

Ей снился родной Шимарут, залитые солнцем улицы и ласковое бирюзовое море.

Виолу разбудил тонкий детский голос:

— Мама, почему так темно? Мама, где мы?

Она с трудом открыла глаза, не сразу вспомнив, где находится.

Туман медленно рассеивался, его тонкие струйки, казалось, уходили прямо сквозь стены небольшой пещеры.

Становилось все светлее, и вдруг она вскрикнула от изумления. Перед ней было лицо незнакомого мужчины. Строгие чеканные черты, резко очерченные скулы, линия упрямого рта. И яркие зеленые глаза, смотревшие прямо на нее.

— Виола, ты прекрасна! — мужчина, вскочив, обнял ее.

Девушка стала изумленно ощупывать пальцами своё лицо. Зеркала не было, но она не чувствовала нервностей и шрамов. Кожа была гладкой и нежной. Как бы ей хотелось сейчас заглянуть в зеркало! Но глаза Амьера говорили ей больше, чем любое отражение. В них читалось восхищение. Она стала прежней!

— Мама, я хочу домой! — послышался звонкий голос Раэля.

— Скоро поедем, мой сладкий,— всхлипывала Тальда.

Виола стала рассматривать своих спутников.

Раэль с любопытством вертел головой и трогал ладошкой стены грота.

Гареш попытался поднять свою руку, висевшую плетью, но она по-прежнему не слушалась его.

— Виола, какая ты стала красавица! Это же чудо! А вы, господин Амьер! Хвала светлой богине!— Тальда, казалось, обезумела от счастья, она без конца целовала своего мальчика и гладила его по белокурой голове.

Вдруг на пороге грота появился молодой жрец.

— Сай-вээс зовет вас, пилигримы, — бесстрастно произнес он.

Они прошли обратным путем и снова встали перед старым жрецом.

Сай-вээс всматривался в их лица. Он не выразил никакого удивления.

— Значит, богиня решила помочь в этот раз не одному человеку, — сказал он. — Что же, значит, вы оказались достойны ее милости. Можете возвращаться, мой ученик проводит вас к мосту, — и жрец повернулся, собираясь уйти.

Но неожиданно Гареш упал на колени.

— Господин Сай-вээс! Пресветлый жрец, — юноша волновался, видимо, не зная, как правильно обращаться к старшему жрецу.

Сай-вээс остановился.

— Позвольте мне остаться здесь, в этом храме! — неожиданно воскликнул Гареш.

— Ты думаешь, что это позволит тебе когда-то исцелиться? — Сапй-вээс хмыкнул.

Юноша покраснел, но твердо сказал.

— Я должен был погибнуть еще там, на мосту, если бы господин Амьер не спас меня.

В тот момент вся жизнь у меня перед глазами пронеслась. Мне хотелось вылечиться и вернуться в свою деревню к дяде на мельницу. Я попросил исцеления для себя.

Но этой ночью я понял, что не хочу провести всю жизнь, таская мешки с мукой. Я хочу познать истину. Меня зовет это место, я слышу это прямо сейчас, — и Гареш показал рукой на окружавшие его стены.

Виола на всякий случай прислушалась, но не ощутила ничего.

Сай-вээс пристально посмотрел на парня.

— Раз ты слышишь зов наших стен, то оставайся с нами. Возможно, вместо мешков тебе придется здесь таскать камни для строительства нового храма.

— Я готов, — поклонился Гареш.

Два молчаливых жрецов проводили пилигримов к краю ущелья.

Они взмахнули руками — и веревочный мост, взвившись в воздухе большой змеей, перекинулся на другой конец пропасти.

— Удачи вам всем, — сказал Гареш и неловко обнял Амьера здоровой рукой. — Я рад, что у вас получилось исполнить свои желания. Наверно, я был недостоин милости богини…

— Давай-ка я возьму тебя на руки, — сказал Равьер мальчику и, дождавшись, когда малыш доверчиво обхватит его за шею, шагнул на мост.

Они перебрались на другой гонец ущелья. В этот раз ветра не было, и идти было проще.

Как только все достигли противоположного берега, мост снова взвился в воздух и исчез на другом берегу. Тотчас из ущелья поднялся туман и скрыл из глаз белевший храм Эри.

Сразу у края ущелья их встретил Дайнис. Осунувшийся, с темными кругами под глазами.

— Равьер! — радостно воскликнул он и крепко обнял мужчину. — Язнал, что вы вернетесь! Никуда не уехал!

— Почему ваш друг называет вас Равьером? — недоуменно спросила Виола.

— Так звали меня когда-то. Это долгая история. Теперь я для всех Амьер, — поколебавшись, ответил он.

Оказалось, что прошел целый месяц с того времени, как они отправились в храм Эри.

Видимо, в загадочном гроте время текло иначе.

— Я каждый день сюда приходил, — сказал Сторд. — Многие пилигримы почти сразу же вернулись, но не все. Никому не посчастливилось исцелиться. Люди проклинали жрецов и говорили, что это обман. Но я верил, что дождусь вас…

Дайнис хотел что-то добавить, но умолк.

Он изумленно уставился на Виолу.

— Госпожа Бернт! Какая же вы стали!…— он смутился под предупреждающим взглядом Равьера и пробормотал:

— Как же я рад за всех вас, хвала светлой богине!

* * *

Оказалось, что за это время небольшую деревню занесло снегом, полностью отрезав ее от всего света.

Ана, хозяйка домика на окраине несказанно удивилась, увидев лица Виолы и Равьера. А маленький Раэль, оказавшийся очень любознательным и подвижным ребенком, растопил ее сердце.

Весть о том, что богиня Эри все же помогла людям, облетела деревню, и к Ане весь вечер то и дело заглядывали под разным предлогом любопытные соседи.

Всех изрядно утомил их несколько навязчивый интерес, и теперь на пороге появлялся Дайнис со свирепым выражением лица, начисто отбивавшим охоту вести расспросы.

После ужина Ана сказала:

— Ладно, пойду Цецилию подою. Пойдем, малыш. покажу тебе козочку, — позвала она Раэля.

— Цецилию? — удивленно спросил Равьер.

— Это господин Дайнис так ее назвал, — объяснила хозяйка.