Невеста фараона
Шрифт:
В общем, я стояла и помешивала, читая текст и одновременно считая, чтобы не сбиться с ритма. Есть такая техника, ногой отстукивать счет. И тут слышу, как в коридоре открывается входная дверь. Но оторваться от своего занятия никак не могу, чтобы посмотреть, кого принесло.
– Масик! Ну… нетерпеливый какой! Не в коридоре же! Ох!
Я еще на «Масике» замерла всем телом, и ложкой стала орудовать с осторожностью охотника, подбирающегося к жертве. Но на этом «ох», я начала судорожно вспоминать зелье невидимости. Демоны! Там мирра нужна и вода из нашей реки. С верхних порогов. Да и готовить такое зелье целый сезон. Определенный. Самый спокойный мой любимый Ахет. Разлив, то есть. Река затапливает поля почти до самых гор. И вместе с водой по земле растекается покой. Кажется, даже ветер не дует, а нежно ласкает. И солнце
– Что это, Валера! – кричала мама, потрясая над головой чем-то мелким, зажатым в пальцах.
– А почему это ты меня спрашиваешь! – так же громко возмущался папа, – Я такое не ношу! Вот, убедись!
И он оттянул мочку своего уха. Это они еще не знали, что Даша дома. Не ждали ее так рано. А когда она зашла в гостиную с соответствующим лицом, то оба замолчали. Мать тут же спрятала руку с мелким чем-то в карман халата, и оба обернулись к ней с демонически-милыми улыбками на лицах. Фу!
И все, в памяти Даши ничего больше не нашлось. Зато уже я помню, как мама сказала отцу, «Не переигрывай, Валера!». И как его пальцы сжали руль, когда я спросила, есть ли у них с мамой проблемы. Так вот что это было? Мама подозревает отца в измене. И небезосновательно.
– Куколка моя! – прохрипел мужской голос, – Не могу терпеть. Я так по тебе скучал.
– Да? – капризно удивилась куколка, – А вчера меня перед всеми дурой выставил.
– Так ведь для конспирации. Чтобы не догадались! – мужчина перешел на шепот и в коридоре завозились.
Не знаю, что они там делали. Но подозреваю, потому что куколка начала ахать и вздыхать. Не забывая при этом еще и выяснять отношения.
– Не хочу я больше никакой конспирации, Мусик! Или мы встречаемся, или… ох…
На этом интригующем месте они оба замерли. По квартире растеклась нехорошая тишина. Такая бывает перед бурей. Когда воздух искрит предчувствием.
– Чем это у вас воняет? – капризно пискнула куколка, – Как будто кто-то сдох.
Я принюхалась и пожала плечами. Это отвар из корня мандрагоры в конце концов, а не настойка на розовых лепестках. Но так чтобы вот кто-то прямо сдох, это вряд ли. Скорее всего куколка нервничает. Чем сильнее испуг, тем неприятнее пахнет корень мандрагоры. Это жрецы давно заметили. Я ухмыльнулась. Вот и хорошо. Пусть пугается. Ей полезно. Ну и потом, пора уже обозначить свое присутствие. Пусть и в компании с кастрюлей. Кастрюля в данной ситуации вообще меньшее из зол. Поэтому я сдвинула локтем железную миску с разделочного стола. И она, красиво спикировав на кафельный пол разразилась поистине демоническим бренчанием на все лады. Куколка ожидаемо взвизгнула. Но коротко, потому что ее кавалер совсем не по-джентльменски зажал ей рот ладонью.
– Кто здесь? – спросил он непохожим на свой голосом. Наверное, и сам здорово испугался.
Миска все еще танцевала на полу, радуя окружающих затухающей какофонией. Я обреченно мешала ложкой, понимая, что зелье уже получится так себе. Хорошо если станет хотя бы неплохим успокоительным. О базе можно забыть. Я пропустила два заклинания и один раз точно темп сбился. С речной водой может быть это и прошло бы без последствий, но с местной увы нет. Ею же читом виде убить можно, до того она напитана хаосом. Я вздохнула.
– Что это за…
Я обернулась и облегченно выдохнула. Ну, хотя бы мама зря переживает.
– Дядя Гена!
Он сдвинул брови и попытался играть в строгого взрослого. Но я не удержалась, и рассмеялась. Он опустил взгляд, прошелся по расстегнутым пуговицам своей рубашки, уперся в брюки. Тоже слегка расстегнутые. И почесал затылок в замешательстве. А потом, спохватившись, начал быстро застегиваться. Я отвернулась. Дядю Гену Даша обожала. И он ее тоже. И в общем-то дядькой он был хорошим, только слегка безалаберным, на мой взгляд. Мужику за сорок, а он все одинокий
воин – ни жены, ни детей. Бабушка уже устала его пилить. А ему, кажется и так хорошо. Живет почти с нами. Только вот девиц зачем в нашу квартиру водить? У него же своя есть.– Ремонт у меня, – словно догадавшись, о чем я думаю, буркнул он.
Ремонт! Нашел кому заливать! Да, у него не квартира, а берлога. Наверняка стесняется к себе девушку привести.
– Маме расскажи, – посоветовала я, – Если не хочешь, чтобы они с отцом развелись.
– Даш, ты это… – он еще сильнее зачесал затылок, – Ты пока не говори никому, а?
– Мусик, ты нас познакомишь? – из-за дяди Гены выскользнула девица, которую он очень удачно назвал Куколкой. Красные губки бантиком, большие голубые глаза, личико сердечком, вздернутый носик, тонкая талия и грудь четвертого размера. И где он такую подцепил? По всем законам современного общества, она уже давно должна бы жить в номере Дубайского отеля. А вот надо же, до сих пор морозит попу рядом с Дашиным дядькой, который даже бриться забывает. Не говоря уж о том, что руки мыть и вовсе не приучен. И из всех достоинств у него только автосервис на паях с моим отцам. Не олигарх в общем, хотя на жизнь вполне хватает.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась я.
Одежда Куколки тоже находилась в некотором беспорядке. Кофточка расстегнута на четыре пуговки, юбка хоть и одернута, но все равно выглядит помятой.
– Даша, это Полина. Полина – это моя племянница Даша.
– Хм… Понятненько, – Куколка оглядела меня с ног до головы, оценивая. Ревнует что ли? Вот же дуреха.
– Даш, а что ты делаешь? – наконец, заинтересовался старший родственник. Странно, что сразу не спросил.
А я как раз закончила. Выключила конфорку и отложила ложку. Ответила не задумываясь, потому что сразу нужно отвечать честно. А придумывать уже потом. По обстоятельствам.
– Варю корень мандрагоры.
– Э? – округлил глаза дядя, и я поняла, что обстоятельства начались уже сейчас. Пора что-то выдумывать.
– Это мет что ли? – Полина вместе с глазами еще и ротик округлила. А дядя, глянув на нее, шумно сглотнул.
Я же покраснела от натуги. Вообще ничего не выдумывалось. Хорошо, что родственники у меня все сообразительные.
– Опять эти ваши тренды из тик-тока?! – он снова сдвинул брови.
– А что такого-то! Мы познаем мир, между прочим. Вот вы где уму-разуму учились?
– Лично я за гаражами, – не стал кривить душой дядя Гена.
– Ну, вот! Наш Тик-Ток это ваш «За гаражами»! В чем разница-то?
– Даш, а зачем тебе столько? – он подошел, заглянул в кастрюлю, принюхался.
Как и ожидалось, улыбнулся. Ну да, если человек не напуган, то отвар мандрагоры пахнет ему немножко мхом, немножко древесной корой. Специфический запах, но не отвратительный.
– Так я это… пропорции перепутала.
Куколка фыркнула. Делает вид, будто разбирается в хозяйстве. Хотя за хет видно, что она на кухню только поесть заходит.(Хет – древнеегипетская мера длины, чуть больше 50 м).
– Дядя Гена, маме и отцу надо все рассказать, – я сурово посмотрела на Полину, – У них из-за вас проблемы, понимаете!
– Расскажу, малышка! Но сам. Дай мне время.
Полина закусила губу. Да и я тоже. И вот чего они мутят?
– Ты это… в институт не хочешь съездить?
Ну да, у них же свидание. А мой отвар все равно ни на что больше не годен, кроме как нервы успокаивать. Так что я потребовала за свою лояльность, чтобы дядя Гена вылил содержимое кастрюли в унитаз. Вот же я дура доверчивая. Это же дядя Гена. Человек хороший, но безалаберный. В общем, когда я вернулась вечером домой, вся семья, включая бабушку и деда распивала на кухне отвар мандрагоры и были спокойны как сытые удавы. Кажется даже кожей лоснились. Придя с работы и, увидев кастрюлю на плите, мама подумала, что отвар дело рук бабушки. А когда она уже выпила пару чашек вместо чая и узнала от бабушки, что та ничего не варила, то было уже поздно. Практическую пользу все уже поняли. Так я и не узнала, смог бы мой отвар стать базой для нужных зелий или нет. А в интернет-магазине, где я купила два килограмма кореньев признались, что больше у них пока нет. Обещали сообщить, как поступят. Не видать мне защиты в ближайшие дни. А может и недели. А мне бы она не помешала. Потому что демон Романов не собирался сдаваться.