Невеста хозяина подземелья

– Пока Повелитель не решит иначе, – уклончиво отвечает женщина.

Нет, так дело не пойдёт. Нужно точно знать, в качестве кого здесь нахожусь.

– Я не могу так, – на эмоциях ударяю ладонью, задевая поднос с фруктами.

Возмущенное таким обращением яблоко скатывается на пол, а поддерживающий его персик растекается рядом с ним сочным пятном. Женщина осуждающе качает головой. Согласна, неудобно выходит.

– Ты слишком резкая для приличной девушки, – берет салфетку, чтобы убрать останки несчастного фрукта. – Нельзя так. В гареме свои правила, которым ты должна подчиняться.

Конечно, только я – слон в посудной лавке, танцующий микс из канкана и гопака.

– Каков мой статус? – опираюсь обеими руками на стол между нами. – Свободная? Пленница? Рабыня? Кто?

– Ты – гостья нашего Повелителя, – произносит совершенно спокойно, не обращая внимания на мои эмоции.

– Почему тогда идёт речь о правилах?

– Воспитанные гости соблюдают их.

– Если не подчиняться? – в душе все сильнее поднимается гадкое чувство безысходности.

– Госпожа прикажет наказать такую неразумную девушку, – все тем же спокойным, ровным голосом, словно речь идёт об урожае кабачков.

Елки зеленые!

От этого заявления у меня волосы встают дыбом, причем во всех местах, включая самые труднодоступные.

– Как?

– Все зависит от тяжести проступка, – Рухама поправляет сползший платок. – От лишесходство добавляет диадема из звёзд в каштановых волосах. Сзади, смиренно склонив головы, стоят две девушки в простых белых платьях прямого покроя.

– Встань, – умоляюще шепчет Рухама.

– Мой сын, верно, считает меня глупой, – говорит вошедшая. – Он действительно думает, что в гареме можно что-то скрыть?

– Здравствуйте, – не придумываю ничего лучше этого. – Грушу хотите?

Рухама бледнеет, становясь похожей на лист бумаги, девушки делают шаг назад.

– Откуда мой сын достал эту дикарку? – морщит нос Кальяни. – И как она посмела занять восточные покои?! Рухама!

– Простите, Госпожа, – женщина кланяется ниже. – Повелитель сказал, что сам сообщит вам о гостье.

– Не перекладывай свою вину на моего сына! – произносит резко. – Ты должна была доложить мне! Повелитель владеет всем Царством, но в гареме правлю я!

– Простите, Госпожа.

– Она из числа невест?

– Вообще-то, – проглатываю остатки груши, – невежливо говорить о присутствующих в третьем лице.

Рухама бледнеет ещё сильнее, чуть не падая в обморок.

– Научите эту дикарку мыть полы и держать язык за зубами, – фыркает Кальяни. – Не знаю, зачем такой зверёк сыну, но видеть ее не желаю.

– Взаимно, – замечаю, что руки дрожат от страха, но остановиться уже не могу.

– Яша! – сокрушенно закрывает лицо ладонями женщина. – Умоляю! Молчи!

– До вечера пусть посидит в темнице, – бросает Кальяни, разворачиваясь к выходу.

– Что? – возмущенно подскакиваю.

Но мне никто не отвечает. Только одна из девиц зовёт кого-то, эмоционально размахивая руками. Спустя минуту в комнату входят две мощные женщины, всем видом показывающие свои решительные намерения.

– Пошли! – рявкает одна из них, хватая меня за воротник.

– А на посошок? – уныло спрашиваю, чувствуя, как пятки отрываются от пола, а ткань платья больно врезается в шею.

Ощутимый тычок в спину от второй заставляет смириться с вопиющим несоблюдением традиций. Посошка не будет. Зе энд.

Последнее время я с завидной частотой сижу в каких-то малоприятных местах. Нет, конечно, темница тут вполне себе достойная, подозреваю, что, по сравнению с отечественными камерами, даже комфортабельная.

Лавка обита темной кожей, свет из окошка под потолком освещает помещение, особенно бросается в глаза ведро, многозначительно стоящее в углу. Крысы не бегают, пауков не видно. А вообще, в этом мире есть крысы? Надо будет спросить у кого-нибудь.

Время тянется невыносимо медленно. Как назло даже спать не хочется.

– Эй! – дверь открывается со скрипом. – Дикарка! Вставай! Работать пора.

У входа стоит женщина лет сорока, одетая в темно-коричневое платье, на голове такого же цвета платок. Единственное, что выбивается из образа – это пояс из металлических прямоугольников примерно пять-шесть сантиметров в ширину. Суровый вид не предполагает возражений.

– Переоденься, – она бросает кусок серой материи.

На мне сейчас платье гораздо лучшего качества, но, похоже, его не оставят.

– А обувь? – спрашиваю, сравнивая свои голые пятки с её аккуратными туфельками.

– Не заслужила, – резко бросает в мою сторону. – Поторапливайся.

Тряпка оказывается платьем, фасон которого взяли у мешка. Абсолютно прямое, без единой вытачки. Цвет тоже соответствует – грязно-серый. На голову велено повязать белый платок. С непокрытой головой могут ходить только госпожи и наложницы, как выясняется. Ни первого, ни второго я недостойна.

– Меньше слов – больше дела! – поторапливает женщина. – Не успеешь – твои проблемы! Но учти, еды не будет.

«Какая чудесная сказка получается», – думаю, шлепая босыми ногами по холодному каменному полу. Коридоры тянутся друг за другом, одна лестница, другая. Как они тут без навигатора ориентируются?

Впереди показывается просторный холл с ажурными, невесомыми, словно из хрусталя, колоннами. Посередине каменный фонтан, расписанный причудливыми узорами. На бортах играют нарисованные павлины, а внутри рассекают водную гладь настоящие красные и золотые карпы.

– Рада! – гаркает женщина. – Вот тебе новенькая в помощь!

Девушка, до этого усиленно натиравшая полы, тут же вскакивает на ноги.

– Да, Ары-бай, – кивает, расправляя складки на сером балахоне, – благодарю за заботу.

Старшая хмыкает, оставляя нас в компании ведра, тряпок и обитателей фонтана.

Не могу оторвать взгляда от крупных рыб. Интересно, если палец в воду сунуть, укусят?

Молодец, Яша! Именно об этом нужно сейчас думать!

– Привет, – произношу, смущаясь.

– Здравствуй, – улыбается напарница. – Меня Дерья зовут.