Невеста Христова

Селезнев, наконец, заметил Андрея Захаровича, застывшего поодаль. Лицо его выразило крайнюю радость от встречи с консультантом. Он сделал в сторону Колмыкина три решительных шага и умоляюще заглянул ему в глаза:

– Знакомьтесь, Арташес Арамович, это старейший работник МИДа и наш консультант, господин Колмыкин. Изложите суть дело ему. Андрей Захарович, возможно, и найдет решение.

Сбагрив посетителя пожилому коллеге, Селезнев поспешил с мужчинами распрощаться.

– Я пришел напомнить о своей просьбе. – Крикнул ему вслед Колмыкин, но чиновник уже скрылся в кабинете. Андрей Захарович привел южанина к себе и, усадив в кресло, внимательно выслушал.

– Теперь вы понимаете, почему я волнуюсь. Я бы сам и не додумался прийти в Министерство, но мой друг министр из Еревана посоветовал мне обратиться в консульский отдел. Он же и позвонил в МИД. Без него меня вообще бы никто слушать не стал. Но Селезнев черствый человек. – Закончил свой рассказ профессор Теровосян.

– Консульский отдел перегружен работай. Поэтому не обижайтесь на моего молодого коллегу. Он и так вырвал для вас время с трудом. – Заступился за честь ведомства Колмыкин.

– Вы тоже считаете меня паникером? – Арташес Арамович вскочил с кресла и навис над пожилым консультантом, сверля его черными, как смоль, глазами.

– Садитесь, пожалуйста, и не волнуйтесь. Может быть, и я не придал значения вашему рассказу, но есть одно обстоятельство, которое меня настораживает.

Южанин было уселся в кресло, но после слов Колмыкина, вскочил снова:

– Какое обстоятельство!?

– Вы только не переживайте так. Не знаю, стоит ли говорить… Может быть, все это только догадки… – Осторожно начал Андрей Захарович.

– Не бойтесь, я не девица. – Заверил Теровосян.

Андрей Захарович немного помолчал, словно взвешивая, стоит ли рассказывать о визите бывшего замминистра внутренних дел. Но все же решился. И коротко изложил Теровосяну, что привело отставного генерала в его кабинет.

Армянин выслушал дипломата очень серьезно. Бурных эмоций, которых опасался Колмыкин, не последовало.

– Это очень неприятная история. – Тихо сказал армянин: – Знаете, у меня такое чувство, что ваш друг прав. Профессор Кох мог попасть в ловушку аферистов. Он, не смотря на свою эрудицию, наивен, и, как все немцы, сентиментален. Что же делать?

– Запишите телефон частного сыскного бюро, где работает консультантом мой знакомый. Если кто-нибудь и может на данном этапе помочь, так это там… Хотя давайте я сам позвоню. – И Колмыкин набрал номер сыскного бюро на Чистых прудах.

* * *

5 Ноября 2004 года

Ерожин приехал в Медицинский Центр на Каширке к началу рабочего дня. Заведующий отделением Родин проводил обход больных, и Петру пришлось ждать. Накануне вечером подполковник упросил начальника службы безопасности Абрамова переговорить с врачом. И Иван Семенович нехотя согласился уделить частному сыщику несколько минут. Петр сидел в жестком кресле возле дверей кабинета заведующего. Мимо сновали люди в белых халатах. Кого-то провезли на тележке. Ерожину припомнились его больничные приключения. Он побывал в клиниках трижды. В Питерской ему чуть не отрезали ногу. И только благодаря Наде, которая всех поставила на уши, он не остался калекой. Спас Ерожина Константин Филиппович Ермаков. Спас дважды. Сначала после пулевого ранения, сделав Петру блестящую операцию. Затем второй раз, когда Надя с Глебом при помощи Татьяны Назаровой выкрали его из питерской больницы. Ерожина на вертолете доставили в Москву, и Ермаков сохранил ему ногу. Еще Петр обращался к профессору по поводу ранения свояка. Севу поместили в ЦКБ, где он потихоньку загибался. Ерожин договорился с Константином Филипповичем, и Кроткина перевели к профессору в Градскую. У Ермакова Сева быстро пошел на поправку.

Иван Семенович Родин и по возрасту, и даже внешне смахивал на Ермакова, чем сразу вызвал у Ерожина симпатию. Внимательно осмотрев удостоверение визитера, доктор раскрыл дверь кабинета:

– Заходите, подполковник, но имейте в виду, больше десяти минут я для вас выкроить не смогу.

– Постараюсь уложиться. – Оскалился Ерожин.

Родин указал посетителю на кресло:

– У нас произошла жуткая авария с компьютерами, и я буквально разрываюсь на части.

– Саша Абрамов сообщил вам о цели моего визита? – Начал Ерожин, надеясь обойтись без вводной части.

– Да, сообщил. Мне до сих пор очень жаль Любочку. Поэтому я и согласился вас принять. – Признался Иван Семенович.

– Расскажите мне все, о девушке. Как она попала к вам на работу? Что вам известно, о ее личной жизни? Если у нее был роман, кто его герой? Постарайтесь припомнить и мелочи. Они иногда важнее очевидных фактов.

– Зачем вам это? Любашу уже не воскресить… – В голосе доктора Ерожин отметил искреннюю боль:

– У меня есть основания подозревать, что ее убили.

– Здесь многие думали так же. Слишком странно на нашем пяточке, да еще ночью, попасть под машину случайно.

Ерожин продолжил:

– Я вам скажу больше. Вполне возможно, гибель Любы Крестовой и инцидент с вашей компьютерной сетью связаны между собой.

– Вы думаете? – Доктор выдвинул ящик стола, достал пачку Мальборо: – Вообще-то я бросил. Иногда только. – И виновато улыбнулся.

– Я тоже иногда только. – Ухмыльнулся в ответ Ерожин: – Если угостите, подымлю с вами.

Родин долго искал зажигалку, нашел, и мужчины закурили. Иван Семенович с наслаждением затянулся и откинулся в кресле. Петр не торопил доктора. В кабинет несколько раз заглядывали, но Родин жестом давал понять, что занят. Заговорил он тихо, словно Любовь Крестова лежала здесь в кабинете:

– Попала она ко мне в отделение просто. Я позвонил своему другу на кафедру в медицинский институт. Просил прислать мне девчонку с сердцем. Он Крестову ко мне и направил. Она была удивительной девушкой. У нас тяжелое отделение. Больные не всегда опрятны. У молодежи это вызывает брезгливое чувство. А Люба возилась с самыми беспомощными, словно это больные ее родители. Хотя она практически сирота. Мать умерла, отец алкоголик.

Ерожин раскрыл блокнот:

– Вы не могли бы дать мне координаты вашего друга, который направил к вам Крестову?

– Пожалуйста. Вениамин Платонович Строгов. Кафедра общих болезней Первого Медицинского.

Петр записал фамилию и телефон профессора:

– Спасибо, доктор. Теперь о личной жизни девушки. Я слышал, она собиралась замуж…

– Да собиралась, и выглядела очень счастливой. Мы все улыбались, глядя на нее. Лишь в последнюю смену перед гибелью Любу словно подменили. Бледная, лицо каменное. Раньше ее такой никто не помнил…

– Может, с женихом поссорилась? Молодые часто воспринимают размолвки трагично.

– Вполне допустимо. Но жениха Любы я не встречал. Не смею утверждать, но один раз я видел, как она уселась в шикарный серый автомобиль. Возможно, за ней жених и приезжал. Но разглядеть его мне не удалось. Хотя не скрою, в машину заглянул. Мне было по-человечески любопытно, кто ее избранник…

– Марку машины не запомнили?

– Нет. Помню, заграничная. Наши «Волги» и «Жигули» я знаю, а иномарок нынче много развелось. Всех не изучишь. Большая и серая. – И Родин выразительно посмотрел на часы.