Невеста конкурента

— Эмма, — горячим шепотом он обжег ухо. — Если ты сейчас же не закроешь рот и по твоей вине у меня сорвется сделка — клянусь, твоя жизнь превратится в ад. Я тебя ни на минуту не оставлю в покое.

Он отпустил меня. И невозмутимо придвинулся к столу.

— Гурий, я слушаю.

Гурий зашелестел бумагами. Они с Макаром разложили их на столе и какое-то время, пока я приходила в себя после этой угрозы — мирно беседовали.

Покосилась на Макара — он с головой погружен в работу и мысли не допускает, что я притихла, как мышь и буду сидеть так до скончания и обеда, и дней своих.

Оглядела зал.

И заметила в проходе ту рыжую женщину в черном платье, чья косметичка лежит у меня на коленях.

Женщина движется в нашу сторону, еще немного — она пройдет мимо, уйдет, и я, не колеблясь, подняла косметичку и выпотрошила ее над тарелкой с салатом.

По столу заскакали тюбики с губными помадами, тенями, тушью, выпала расческа — на это бряканье отвлеклись занятые бумагами мужчины.

— Приведу себя в порядок пока, — сказала им, краем глаза отметив, что рыжая остановилась, признала косметику. — Вы же не против? — спросила у Макара и демонстративно взяла расческу, потянулась к волосам.

— Я не поняла, это как называется? — над головой громыхнул возмущенный голос и пальцы с длинными черными ногтями уперлись в стол. — Так, где администратор. Невероятно просто. Эй, девушка, — она наклонилась. — Да я в шоке полном. Это моя косметика. У вас тут ресторан или забегаловка?! — повысила она голос, обращаясь ко всему залу. — Почему я вижу свои вещи за чужим столом, да еще и в руках какой-то…где администратор?! — ее пробило на истерику.

Администратор уже спешит к нашему столику. Мужчины смотрят на косметику в салате, на рыжую крикунью, на меня.

Первым не выдержал Гурий Роальдович.

— Шварц, давай перенесем встречу, — он закрыл папку, вторую, третью.

Поймала черный от гнева взгляд Макара.

Его угроза застучала, заколотила молотками в висках. И меня унесло с дивана, неведомой силой, подскочила и припустила по залу так быстро, насколько позволили каблуки.

Навалилась на дверь и выпала на крыльцо, придерживая распахивающийся пиджак замолотила каблуками по ступенькам и с размаху в кого-то врезалась.

— Далеко бежим? — прозвучал над ухом знакомый мужской голос, и я подняла голову. Артур удержал меня за локти, всмотрелся в лицо. Хмыкнул. — На колесах будет быстрее, Эмма. Вон моя машина, — кивком указал он на авто, запаркованное в двух шагах от нас.

В ресторане скандал, вот-вот оттуда выйдет взбешенный Шварц, времени на раздумья нет…

— Поехали.

Согласилась и юркнула в салон.

Глава 45

Артур водит машину уверенно, одной рукой. Локоть лежит на открытом окне, и салон продувает всеми ветрами, но на улице такая удушливая жара стоит, что мне это даже нравится.

От ресторана мы отъехали уже далеко, и все это время я пялилась в зеркало, опасаясь заметить позади черный Мерседес Шварца.

Но ему, наверное, не до меня сейчас. Он своего Гурия уговаривает не уходить.

Дыхание понемногу пришло в норму, и сердце перестало так отчаянно биться. Мысли перестали скакать с одного на другое, а воображение рисовать картинки того, что со мной сделает Макар.

Покосилась на Артура. На доблестного рыцаря, что благородно спасает даму из лап дракона этот мужчина меньше всего похож.

— Что ты делал у ресторана?

— За вами следил, — спокойно отозвался он. Даже притворяться не стал и врать, мол, оказался там случайно. — От самого дома.

— Зачем?

Он промолчал. Закурил сигарету, выпустил дым уголком губ, и ветер донес до меня запах табака.

— Тебе же некуда идти, да? — спросил он, когда остановился на светофоре и повернулся ко мне. — Да, Эмма?

— Нет.

Сама для себя я уже все решила, отец меня заберет из этого ужасного места, мне лишь надо где-то переждать сегодняшнюю ночь.

Гостиница отпадает, ведь там требуется паспорт. Квартиру на сутки тоже не снять, у меня даже интернета нет. Торчать до утра на улице, в парке на соседней лавочке с бомжами — я не могу.

Остается вокзал.

— Артур, если ты одолжишь мне денег — я тебе завтра же с утра переведу всё на карту, — пообещала. — Сделай доброе дело.

— Я похож на человека, что творит добро? — он усмехнулся. Тронулся, и авто покатила по проспекту, мимо ярких вывесок магазинов, новых высоток, прохожих, изнывающих от жары. — Я редко ошибаюсь, Эмма. И в отношении Макара к тебе был прав. Если хочет забрать тебя — пусть приезжает ко мне.

После этих слов щелкнула блокировка дверей — и я вспомнила, как вывалилась из его машины во дворе и ободрала колени, когда он грозил мне обезьянником.

— Это ваши разборки, при чем тут я? — повернулась. — За что ты ему мстишь?

Он не ответил, вид сделал, что не слышит меня, еще несколько секунд посмотрела на его мрачный небритый профиль и отвернулась к окну.

Это проклятый город. Съемная квартира, универ, чужие дома — я всего три недели нахожусь здесь, а чувство такое, что уже очень давно и не выберусь отсюда никогда, я будто в ловушке.

Вид за окном изменился, вместо проспектов и высоток — частный сектор, трехэтажные коттеджи за высокими заборами и дорогие машины, водители которых носят неизменные строгие костюмы, вечно смотрят на часы, никогда не улыбаются, с семьей видятся по выходным, и то не каждую неделю.

Артур остановился возле черных кованых ворот. Высунул руку с пультом в окно, и те, натужно скрипя, разъехались в стороны.

Машина покатила по участку в сторону дома.

Здесь не обошлось без садовника — никаких сорняков или неровной травы, по линейке подстриженные кусты и чистые, выложенные красной брусчаткой дорожки.

Не может человек, который служит в органах, честными способами заработать на такой дом.

Артур запарковался возле гаража.

— Приехали, — бросил мне и вышел на улицу.

Осталась сидеть в машине. Если хочет — пусть тащит силой, я не рвалась к нему в гости.

Хотя, здесь очень красиво. Тихо, спокойно. Соседи не шумят за стеной и никто не сидит на лавочке у подъезда и не сплетничает, как это было в моем временном жилище.

Артур будто не заметил, что я не двинулась с места. Взбежал по крыльцу с резными перилами, загремел ключами.

И едва он распахнул дверь — как из дома со звонким лаем выбежал огромный пес. Белый и пушистый, с улыбкой до ушей. Он кинулся к хозяину и поставил передние лапы ему на грудь.