Невеста конкурента

Но из-за напряжения смогла себя заставить проглотить лишь несколько сочных кусочков.

За столом мы сидели вдвоем, и на полу лежала собака, внимательными глазами следила за трапезой. На стене негромко болтал телевизор.

Так уютно и по-домашнему, от ощущения отделаться не могла, что мы уже очень давно вместе. И каждый вечер ужинаем вот так, вдвоем.

Артур загрузил посуду в машину. Насыпал корм для Цэ в огромную стальную миску.

И молча вышел в коридор.

Ни словом, ни взглядом он не напомнил мне о том, что случилось между нами до ужина. Но я и сама отделаться от этих мыслей не могла.

Как я это допустила, почему позволила?

Никакие приятные ощущения не должны сбивать меня и путать, всё, что мне нужно — сбежать из его дома. И не нарваться на Шварца.

Соскочила с дивана и двинулась за Артуром. Выглянула из-за угла и увидела, как он запирается в ванной.

Сейчас умоется. Примет душ. И утащит меня на второй этаж, в свою постель.

По телу дрожь пробежала, стоило лишь представить, меня и его в одной кровати. Он уже показал, как с ним может быть хорошо.

Но ведь я еще не сошла с ума, я не могу сдаваться так просто. Другой возможности сбежать может и не быть, он весь день не отходил от меня.

И не отойдет всю ночь.

Прошла по коридору до ванной комнаты. И, подчиняясь, какому-то внутреннему знанию, интуиции…

Повернула замок в ручке, запирая его.

Задержала дыхание.

За дверью шумит вода, он ничего не слышал. Но сколько этому бугаю потребуется времени на то, чтобы высадить дверь?

Пять минут, десять, две?

Побежала по коридору до холла, подскочила к двери. И вздрогнула, когда позади залился лаем Цэ.

— Тихо, тихо, — оглянулась и умоляющим голосом попросила. — Не надо лаять, пожалуйста. Я спокойно уйду.

Собаку мои слова не остановили. Пес забегал вокруг меня, подпрыгивая и лапами забираясь по моему костюму выше, до груди.

— Цэ! — повысила голос, отступая и снимая с себя собаку. — Нельзя. Иди ешь. У тебя корм стынет.

Он вопросительно наклонил голову. Лаять перестал, и я прислушалась к звукам дома. Если бы Артур заметил, что его заперли в ванной — уже раздавались бы глухие удары из ванной. И тещали косяки.

Пока еще тихо.

— Где корм? — снова посмотрела на собаку. — Цэ, иди.

Цэ завилял хвостом.

Чертыхнулась. Тихонько повернула ключ и приоткрыла дверь.

Он выскочил на крыльцо вместе со мной. С веселым лаем понесся по темному саду. Я, сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег, быстрым шагом добралась до ворот. Протиснулась в калитку и захлопнула ее перед носом удивленной собаки.

И уже тогда побежала, сопровождаемая громким лаем.

Незнакомый район, однотипные коттеджи, кусты и деревья, яркие фонари. И очень мало времени.

На очередной кочке едва не подвернула каблук, схватилась за столб. Дыхание перехватило от быстрого бега, и я остановилась, стараясь отдышаться.

Хочется пить и есть. И спать.

К главной дороге вышла почти без сил.

Поздний вечер, но город не спит, мигает отключенный светофор, и машины носятся на бешеной скорости. По проспекту группками рассеялись компании молодежи, ветер доносит до меня разговоры и смех.

Затормозила на остановке и растерянно посмотрела на проезжающие машины. Слишком хорошо помню, как задержалась допоздна в библиотеке, а потом заблудилась и меня преследовал непонятный тип в надвинутом на лоб капюшоне.

Помню, как кинулась к Максиму с просьбой вызвать мне такси, не зная еще, что это мой студент.

Какую-то неделю назад это было, даже не верится.

На улице оставаться нельзя.

Робко подняла руку, в надежде что кто-нибудь остановится.

И едва ли не сразу рядом со мной притормозила старая ВАЗовская машина. За рулем пожилой мужчина в очках, он приоткрыл окно и кивнул мне.

— Куда?

— Мне…на вокзал, — выбрала единственный доступный вариант.

Он сощурился, рассматривая меня. С собой ни багажа, ни даже дамской сумочки — вот так, налегке, никто не садится в поезда. Водитель прозорливо заметил:

— С мужем поругалась и идти некуда?

— Да, — ухватилась за эту подсказку. И, опасаясь, что он сейчас развернется и уедет — добавила. — Он меня бьет.

— Садись, — тут же согласился водитель. Перегнулся через сиденье и распахнул дверь.

Скрывая радость, шустро забралась в салон, пропахший сигаретами и бензином.

Мы выехали на проспект, мужчина щелкнул зажигалкой.

— А на вокзале что будешь делать? — спросил, откидываясь в кресле. — Там не ночлежка. Если билета нет — полицейские прогонят. А то повадились. Бомжи.

Промолчала. Прикинула, что у здания, наверняка, есть лавочки. И я лучше там дождусь утра, в окружении людей и полиции. Чем где-то в городе, когда из любой темной подворотни может вынырнуть насильник или грабитель.

— У нас в городе есть центр помощи, — продолжил водитель, не дождавшись от меня ответа. — Жертвам домашнего насилия. — Хороший фонд. Сестра у меня замуж вышла. А мужик ее… — он пустился в долгий абсолютно ненужный мне рассказ о незнакомых людях. Его негромкий голос начал действовать усыпляюще, ресницы в какой-то миг стали неподъемными. — Что думаешь, эй? — позвал он меня, толкнув в плечо. — Поедешь туда? Я отвезу. Там и накормят тебя. И ночевать оставят.

— Где? — с трудом открыла глаза.

— В центре помощи, — терпеливо повторил мужчина.

— А туда всех пускают? — задала глупый вопрос.

Он покачал головой. Свернул на светофоре, набрал скорость. И минут через пять тишины остановил машину возле трехэтажного здания, окруженного деревьями.

Поздний вечер, но окна светятся, и над входной дверью горит лампа, словно в любое время суток здесь ждут людей, попавших в беду.

— Постучишься, откроют. Документы с собой есть?

— Нет.

— Ну разберешься там, — он отвернулся, всем своим видом показывая, что его миссия окончена, план добрых дел на сегодня выполнен.

— Спасибо вам, — бормотнула и распахнула дверь, ступила на асфальт.

— Мужика своего бросай, — дал мне напутствие водитель.

К центру подошла неуверенно, огляделась по сторонам. Мужчина уехал, дорога, ведущая сюда, пустая.

Представила, что Артур уже наверняка выломал дверь. И, может быть, ищет меня. И Макар ищет.

Вздохнула и постучала в железную дверь.