Невеста Ноября

В комнате пара свечей разгоняет полумрак: одна на широком дубовом столе, другая на высоком сундуке у кровати. Отец спит, а сидящий за столом знахарь поворачивается ко мне, подзывает взмахом руки. Я прикрываю дверь и подхожу к мужчине. Изредка мельком я видела его в нашем доме, но мы никогда не общались. Мужчине не меньше шестидесяти, кожа загорелая, голова совсем лысая, а седая борода, напротив, удивительно длинная. На нём подпоясанная ряса с капюшоном простого серого оттенка, но расшита сложной вышивкой с символами.

– Меня зовут Всеслав, княжна, – тихо говорит он. – Я обработал твою рану. Болит что-нибудь?

Я мотаю головой, то и дело бросая взволнованный взгляд на отца. Надеюсь, что этот знахарь не станет мне врать и приукрашивать ситуацию, а расскажет всё как есть.

– Тогда зачем пожаловала, княжна?

– Как отец?

– Вчера и сегодня – плохо, поэтому я здесь на всю ночь останусь, прослежу за его состоянием. Но уверен, завтра будет лучше, – спокойно отвечает Всеслав, отвлекаясь от смешивания каких-то трав.

Весь стол завален непонятными мне ингредиентами в банках или мешочках. Даже драгоценные камни имеются: гранат, сердолик, много чёрного кварца. Ежусь, вспомнив, что чёрный кварц используют при смертельных заболеваниях. Рассеянным взглядом скользя по столу, замечаю яшму и невольно трогаю своё кольцо на пальце.

Вдыхаю запахи отваров, мазей и болезни, что стоят в комнате. Я и раньше ощущала подобное, но была уверена, что это затхлость, а теперь нутром чую, что в комнате в самом воздухе висит предчувствие чего-то страшного. Я не подхожу к отцу, чтобы не разбудить случайно, но даже отсюда слышу, что дыхание его свистящее и прерывистое.

– Что с ним произошло?

Знахарь внимательно оглядывает меня. Судя по сомнению, отразившемуся на лице, решает, стоит ли рассказывать, и я настаиваю, повторяя вопрос.

– Я давно за ним слежу, князь наш болен не один год. Болезнью, что ни я, ни кто-либо другой не может вылечить, – после этой фразы я опускаюсь на ближайший сундук. – Протекала она медленно, и мы решили, что доживёт он свою жизнь относительно спокойно. Однако два года назад его состояние стало ухудшаться. Этот год выдался особенно неприятным. Пару месяцев назад я сказал, что ему стоит поторопиться и позаботиться о вас, трёх его дочерях.

Два года назад отец вдруг начал выбирать Василисе и Мире женихов. Так вот почему он неожиданно заговорил и о моей свадьбе.

– Сколько ему осталось? – мой голос дрожит, как бы я ни пыталась это скрыть.

– Не знаю. Ему бы волноваться поменьше. Видишь, княжна, что с ним сотворила тревога? Чем меньше волнений, тем дольше и здоровее будет.

Я бросаю растерянный взгляд на кровать, отец пару раз кашляет и успокаивается.

Это моя вина. Если бы я не взяла этот чёртов лук. Нужно было соврать. Сказать, что я не умею стрелять. Эти мысли вертятся и накатывают будто тошнота. Знахарь хватает меня за руки, видя, как я начинаю мелко и поверхностно дышать.

– Успокойся, жив он, пока спит себе спокойно, – твёрдо говорит Всеслав. – Завтра, когда его состояние улучшится, можно будет понять, что к чему. А пока поправляйся, княжна. Твоё благополучие сил ему придаст, сама знаешь.

Я киваю, а тёмные волосы распадаются по плечам, падают вперёд, закрывая моё лицо. Успокаиваюсь, контролируя дыхание.

– Ты правда всё испробовал, чтобы помочь ему?

Всеслав смотрит на меня с жалостью, но понимающе кивает:

– Всё что знал, а знаю я много.

– Много, но всё знать невозможно! – упрямлюсь я.

– Ни одни из существующих трав, ягод и корений ему не помогут.

– А ворожба, заговоры, колдовство, магия какая-нибудь? – с отчаянием перечисляю я.

– Совсем ребёнок ты ещё, княжна. Ворожба и заговоры тут не помогут, а колдунов давно нет, как и магии.

– Есть один колдун, – выпаливаю я, не подумав. Мужчина сводит кустистые седые брови над светло-голубыми глазами. Я пристыженно замолкаю, зная, что не стоило о нём говорить.

Всеслав молчит ещё какое-то время, а затем берёт кувшин и переливает прозрачную жидкость в стакан, который после протягивает мне.

– Выпей.

– Что это?

– Хрустальная вода.

Я непонимающе смотрю на него, принюхиваюсь к жидкости, не чуя странных примесей. Всеслав наклоняет кувшин, и я слышу каменный стук по дну.

– Я положил горный хрусталь в воду. Он очищает, убивая заразу. Ты совсем бледная, почти не пила и не ела за последние сутки.

Подчиняюсь и опустошаю стакан, а в ответ Всеслав одобрительно улыбается.

– Некоторые такую хрустальную воду «живой водой» называют, – хмыкает он себе под нос. – Будь это правда, то от твоей раны и следа бы не осталось.

– Что ещё за «живая вода»? – недоумеваю я.

– Это старые байки, Яра. Не более.

– Нет, расскажи мне. Ты сказал, и следа не останется от моей раны. Как это возможно? Где такую воду достать? – тихо молю я, чтобы не разбудить больного.

Всеслав отворачивается от меня, крошит сухие листья в ступке, добавляет какие-то коренья и повторяет всё снова. Я слежу за каждым его движением, жду ответа, раздражая своим присутствием. И знахарь сдаётся, когда из-за моего тяжёлого взгляда в третий раз пересчитывает ингредиенты и каждый раз сбивается со счёта.

– Хорошо, княжна. Я расскажу, но повторяюсь, что глупые байки это, так как при моей жизни не было ни одного человека, кто бы подтвердил этот способ.

– И всё же! – не отступаю я.

– Ты же знаешь историю про колдуна в Зимнем лесу?

Я киваю. Все знают. Говорят, что Ноябрь одолел всех декабрьских колдунов и трёх зимних братьев, но по случайности, недосмотру или просто невезению один колдун всё-таки выжил. Некоторые считают, что именно он поддерживает холод в заснеженной части Зимнего леса и надеется, что однажды ему повезёт вернуть Декабрь к жизни. Теперь я знаю легенду про душу Декабря, может, её колдун ищет или хранит там в лесу.

Кто-то говорит, что колдун давно мёртв, кто-то, что он хоть и был человеком, но остановил для себя время, поэтому там бесконечная зима, а колдун бессмертен, пока не покидает своих снежных пределов. Никто, по правде говоря, не знает, жив ли он до сих пор. Люди не осмеливаются углубляться в тот лес настолько далеко, чтобы дойти до снега.

– В некоторых старых книгах написано, что лежащий там снег на самом деле из живой воды, – Всеслав непроизвольно понижает голос, словно, как и многие, верит, что любое упоминание о колдуне приносит несчастья.