Невеста Ноября

– Отец, – тихо зову я, заходя в покои.

– Яра, – лицо князя вытягивается и бледнеет. Он несколько раз окидывает меня с ног до головы обеспокоенным взглядом, а затем обмякает, с облегчением выпускает задержанный воздух, и на мгновение на губах появляется слабая улыбка. Но затем происходит то же самое, что и с остальными, – он начинает сердиться: – Где ты пропадала?! Мы все места себе не находили!

Князь откидывает покрывало. Всеслав вначале противится тому, чтобы отец вставал, но сдаётся и помогает надеть кафтан на штаны и рубаху.

– Рассказывай, где была! – приказывает отец.

– Расскажу, но…

– Никаких «но», Яра!

– Нет! – упрямо отрезаю я, а отец, опешив, застывает с раскрытым ртом. Пользуюсь его изумлением и продолжаю: – Расскажу, но сначала ты выпьешь лекарство, что я принесла.

– Что ты принесла, княжна? – с подозрением спрашивает знахарь, но я его игнорирую, глядя только на отца.

– А если не стану пить? – резко спрашивает отец, доказывая, что упрямство мне передалось от него.

– То ничего не расскажу!

– Нашла кому угрожать! Да я тебя в спальне запру, пока не заговоришь! – повышает голос Дарий, но вновь заходится в кашле.

– Запирай! Ни на один вопрос не отвечу, пока не выпьешь.

– Не торгуйся со мной, дочь! Я хозяин этого дома! – князь угрожающе поднимается на ноги, а его голос вибрацией проходит по моему телу.

– Уверен, что вытерпишь дольше, чем я?!

– Яра! Клянусь памятью твоей матушки, долго ты сидеть взаперти будешь!

– Долго – это сколько?! Полгода?! Ведь это всё, что у тебя есть, пока смерть за тобой не придёт! – я впервые повышаю на него голос, перестаю быть примерной дочерью. Я и так сломала этот образ, сбежав, так что нет смысла скрывать. Пытаюсь кричать так же зло и раздражённо, но выходит скорее отчаянно: – Хватит притворяться, что у тебя ещё годы впереди! Нет их!

Всеслав и отец смотрят на меня шокированно, даже новый приступ кашля князя прекращается сам собой.

– Ты скрывал правду! – продолжаю громко говорить я, чувствуя, что злые слёзы текут по щекам и рану на правой стороне лица тут же начинает щипать. – Не дал свыкнуться и приготовиться! А нам с сёстрами теперь как?! Думаешь, женихи всё решат?! Может, у Василисы и Миры всё будет, как ты желаешь, но меня ты решил бросить?!

На лице отца былое раздражение сменяется печалью. Он может сколько угодно прятаться за мыслью, что мой будущий жених будет достойным человеком. Но найти того, кто полюбит «декабрьскую колдунью», практически невозможно. Он должен быть слепцом. Эта мысль проходится холодом вдоль позвоночника, напоминая мне про колдуна в лесу. Я моментально утираю слёзы.

– Ты выпьешь принесённое мной лекарство, а я расскажу. Договорились, отец? – уже спокойно, но твёрдо повторяю я, и он побеждённо кивает, жестом подзывая меня ближе.

Знахарь уходит, прикрывая за собой дверь. Я не отдаю бурдюк отцу, а сама пою его, помня об условии. Князь удивляется очередному моему странному желанию, но позволяет и это. Я заставляю его выпить всё, что есть.

– Ледяная какая, а на вкус и вовсе просто вода, – отвечает Дарий, стирая оставшиеся на усах капли. – Твоя очередь, Яра. Расскажи, что делала и где была.

Я впервые позволяю себе улыбнуться, – самое сложное позади. Расстёгиваю грязный кафтан, но снимать не тороплюсь, помня о возможных следах на шее после пальцев колдуна, а так хоть ворот их прикрывает. Отец ложится обратно в кровать. Вся былая злость и обида между нами уходят.

– Я не знал, что и думать. Вначале решил, что украл кто тебя! Думал обвинить гостей наших и прибывших с ними, но Владимир и Исай первыми вызвались помогать тебя искать, и я засомневался, – рассказывает отец, тоже повеселевший. – А когда никаких следов борьбы не нашли, подумал я, что, может, есть у тебя… суженый. Вот ты и сбежала. Поэтому и ленту противилась в косу вплетать.

Я едва не роняю пустой бурдюк на пол и с изумлением гляжу на отца. Не предугадала, что обо мне подобное подумают.

– Скажи мне правду, Яра. Я не буду злиться, если ты нашла кого и к нему сбегала, – серьёзно обещает отец.

Я сама не замечаю, как начинаю смеяться. Днём напряжение вышло слезами, а теперь смех вырывается, оставляя меня пустой. Тиски, сдавливающие грудь, разжимаются, а холод, что сковывал моё тело, – отступает.

– Никого я не нашла, отец, – отсмеявшись, возражаю я и сажусь на край кровати.

– Тогда я слушаю.

Я киваю, отмечая, как улучшается цвет его лица, как легко он дышит без хрипа и свиста, как пальцы, что прежде часто нервно подрагивали, уверенно сжимают мою ладонь. Улыбаюсь и принимаюсь врать. Так складно, как могу, придумывая новые оправдания прямо на ходу.

* * *

Я повторяю лживую историю ещё несколько раз, но уже для всех остальных. Выдумала, что отправилась за лекарством на границу с соседним княжеством. Якобы услышала, что там, в лесу, отдельно от всех живёт ворожей, способный приготовить нужный отвар и заговорить его. А по дороге обратно заблудилась, поэтому и вернулась так поздно.

По сути, получилась и не такая уж и ложь. Я действительно ездила за лекарством. Только в Зимний лес, а вместо ворожея повстречала колдуна.

Как бы я ни пыталась придать правдоподобия своему вранью, многие смотрят на меня недоверчиво, с подозрением. К счастью, Всеслав слушает всё молча, хотя пара правильных вопросов, и он бы смог вывести меня на чистую воду, однако знахарь решил не усугублять моё положение.

Сложнее всего оказывается с сёстрами. Вероятно, они больше остальных уверены, что я сбегала к мужчине. Былой вины за моё изуродованное лицо в их взглядах нет: сёстры считают, что мой побег перевесил их «заслуги» и ухудшил состояние отца, поэтому прощения за повреждённую тетиву они больше не просят.

Отец хоть и выслушал моё оправдание и сделал вид, что поверил, но всё равно приказал запереть в доме. Теперь Алёна, да и все остальные глаз с меня не спустят, а сёстры при любом удобном случае сдадут, если хоть выгляну за ворота.

Все расходятся на долгожданный отдых только к середине ночи. Няня с поварихой ворчат не переставая, но кормят меня подогретым ужином перед тем, как позволить мне забыться глубоким сном.

– Может, дочь права была и лекарство достойное привезла, – говорит повеселевший отец за завтраком следующим утром.

Я счастливо улыбаюсь при виде его здорового цвета лица. Синяки под глазами исчезли, белки белые, как и должны быть, а сам он бодр и полон сил. В глазах остальных присутствующих отражается надежда напополам с подозрением, а Всеслав страшится больше всех, напоминая не радоваться раньше времени. Эффект может быть временным.

– Нужно подождать дольше, князь, чтобы убедиться, – ворчит знахарь. – Не напрягайся пока.

– Я себя годами так хорошо не чувствовал, – отмахивается Дарий.

– Я согласен со знахарем, князь, – вмешивается Владимир. – Рад слышать, что тебе лучше, но ради дочерей побереги здоровье.