Невеста последнего принца

– Я не сбегал, - фыркнул Рихард. – Мне надо было подумать. В одиночестве.

Последнюю фразу он подчеркнул особенно, но младшего принца это ни капли не впечатлило.
– И до чего же ты додумался?
– Не твое дело.

В ответ принц Эрик только грустно улыбнулся.
– Мое, Рихард. Именно, что мое, когда один из наследников престола начинается вести себя, словно капризный мальчишка.

Братья ещё долго сидели, глядя на затухающие угли очага. Каждый думал о чем-то своем. Когда от углей остались только крохотные красные точки, третий принц не выдержал.
– Скажи, это точно не ты "посодействовал"?
– Он мотнул головой в сторону жилых комнат, не уточняя, о чем речь. Но Эрику похоже, уточнение и не требовалось - Я тебе ещё раз повторяю, что подобных приказов я по своему ведомству не получал. И не отдавал.

– А отец?
– А ты думаешь, он мне отчитывается? – Пожал плечами Эрик.

Они еще немного помолчали, а потом Эрик все же решил спросить то, о чем думал уже давно.
– Скажи, а почему ты так уверен, что вашему с Греттой расставанию непременно должен был кто-то способствовать? Что девице рано или поздно захочется нормальной жизни, тебе в голову не приходило? Ну, там, уважаемый муж, куча детей и что там ещё они все ждут от счастливого будущего? Мастер, конечно, не из тех, кто любой ценой вынужден избавляться от лишнего рта. Но приходит момент, когда даже самое богатое приданое не скроет первых морщин.

– Ты издеваешься, да?
– Взвился Рихард, зло глядя на брата - Да нет, просто пытаюсь понять, ты и правда никогда не задумывался об этом? Или задумывался, но не хочешь признаваться потому что злишься?
– Не твое дело!
– Огрызнулся Рихард - Умгу, значит, и то, и другое, - подвёл итог принц Эрик - Ну, вот выяснил ты, и что теперь?
– Ничего. Теперь мы встанем и пойдем по домам.
– Это ещё почему?
– Потому что хватит себя жалеть.
– Эрик встал и зажёг свечу, разгоняя сумрак и, вместе с ним, доверительную атмосферу.
– Ты, бес тебя дери, Люнборг или кто? Кто тебе обещал, что будет только так, как ты хочешь?
– Сам-то ты женился по любви.
– Не сдержал укола Рихард - Я женился на дочери нашего надёжного агента, которую подвел под сплетни по собственному недомыслию. И то, что Гота оказалась моей Синичкой - это чудо Творцово, а не моя заслуга. А вот кем окажется твоя Фредерике - решать только тебе. Станет она тебе наказанием или благословением, как проведешь себя, так и будет.
– Вы повторяетесь, - проворчал принц Рихард.
– Да потому, что, может, хоть с пятого раза ты прислушаешься к очевидным вещам? Тебе было плохо, тебя пожалели. Зализал раны, пора начинать снова жить. Никто не умер, в конце концов.

Рихард в ответ только вздохнул и начал собираться. Надо было привести дом в порядок прежде, чем снова оставить его на неопределенное время. Не говоря уже о том, что возвращаться в свинарник любому было бы неприятно, непогасший уголёк в очаге мог причинить немалый убыток, спалив полквартала. А рвать на себе волосы, доказывая, что умерло что-то в нем самом, бессмысленно. Тем более, он и сам уже начинал в этом сомневаться. И от этого на душе становилось еще противнее.

А к обеду следующего дня прискакал гонец, извещающий, что графиня Мария-Фреерика фон Шатцфельз благополучно прибыла в Люнборг. Обоз остановился на ночлег в одном из королевских загородных имений в предместьях, чтобы невеста могла завтра предстать перед будущими родственниками отдохнувшей, во всем сиянии юной красоты. Наверное, при любом другом дворе подобная новость вызвала бы понятный переполох. Но в хозяйстве Ее Величества Арианы все шло, как по нотам.

Даже служанки, готовили покои для будущей принцессы старательно, но без лишней суеты.
– Ну, вот и приехала наконец, графиня эта, - вполголоса рассуждала одна из них, до блеска натирая мраморную поверхность туалетного столика. – Интересно, какая она?
– Да какая разница? – Равнодушно отмахнулась другая горничная, - Что мы, графинь не видели, что ли? Даже принцесс видели.
– Да понятно, конечно… - Служанка вздохнула, чуть отклоняясь назад и любуясь работой. – Но, как ни крути, королевская свадьба… - Что мы, королевских свадеб не видели, что ли? – Все так же флегматично, не отрываясь от работы, ответила ей товарка. – Четвертая свадьба за полтора, считай, года.
– Четвертая… Девоньки, а ведь это, считай, последняя на нашей памяти свадьба во дворце. Когда-то еще следующая будет?!
– Не будет свадеб, будут имянаречения, праздник – не хуже других. Это девицы благородные, вон, слезами заливаются, что в Люнборге принцы закончились. А ты работай лучше, а не языком болтай.

«Работать а не болтать» - это и было основной задачей всего того огромного муравейника, именуемого дворцом. К моменту прибытия невесты принца Рихарда, все вокруг было украшено букетами и гирляндами живых цветов. Накануне их полными телегами привозили из загородных поместий, опустошив не одну оранжерею. Всю ночь дворцовые слуги трудились не покладая рук, и сейчас их старания были вознаграждены восторженным: «Ох!».

Мария-Фредерика шла по дворцу, словно по цветущему саду. Солнце светило сквозь стрельчатые окна, а в конце графиню ждал жених и королевская семья. В этот момент, в соответствующей одежде, принц Рихард казался своей невесте очень красивым. И казалось, что все, в итоге, складывается к лучшему.

Глава шестая

Очутившись во дворце, Мария-Фредерика, казалось, расцвела еще ярче. Люнборг – суровый северный край – оказался отнюдь не диким. Да, возможно, здешним строениям, как и на ее Родине, не хватало легкости, изящности, которыми так восхищался братец Курт, описывая побережья южных морей. Наверное, здесь архитектура была даже в большей степени практична, поскольку Шатцфельз от зимних штормов прикрывали горы, а от Люнборга до моря было не так уж и далеко.

То же касалось и садов. Дворцовый парк был выше всяких похвал. Миндаль здесь, правда не цвел. Но, справедливости ради, стоит отметить, что и в Шатцфельзе он уже благополучно отцветал. А так, равнина предоставляла садовникам куда больше простора для фантазии, чем небольшая долина в горах. Там если места не было, то для расширения сада надо было срывать гору. Или укладывать стены из камня, поддерживающие террасы. А здесь, наоборот, по воле хозяев можно было создать то искусственный холм, то каменную арку…

В сад Мария-Фредеркиа влюбилась если не с первого, то со второго взгляда. А вот с владельцами – членами королевской семьи, все оказалось не так просто. Помня все, что ей рассказывал отец перед отъездом, Рике ожидала, что отношения наладятся, в первую очередь, с женой второго принца. Все же, дамы были примерно равны. И ничего, что Фредерика – чуть выше по рождению, а принцесса Мелисса – по мужу. Да и по возрасту вторая принцесса была значительно старше своих молоденьких невесток.

Однако, уже первые встречи показали, что некоторые планы не выдерживают столкновения с реальной жизнью. Несмотря на разницу в возрасте, принцесс Мелиссу и Агату связывала довольно крепкая дружба. И, хотя новую невестку обе приняли весьма дружелюбно, было понятно, что любые союзы придется заключать либо с обеими, либо ни с кем.

Вторым разочарованием для молодой графини стала холодность будущего мужа. Внешне принц Рихард был идеален. Он исправно сопровождал невесту на все светские приемы, приглашал на прогулки и вел светские беседы. Но за последующие две недели не сделал ни одной попытки как-то сблизиться. И тут бы Марри-Фредерике послушаться советов мудрого отца, но кто в этом мире может похвастаться тем, что в девятнадцать лет не совершал ни одной глупости?

Учитывая особый статус гостьи, Марию-Фредерику с первого дня в Люнборге стали приглашать на семейные завтраки. Теплота и легкое отношение королевской семьи к формальностям среди своих так поразили девушку, что она приняла увиденное за правило. И когда жених, к ее разочарованию, не предпринял попыток сближения, она решила рискнуть сама.

– Ваше Высочество, - начала она разговор во время одной из ставших обязательными прогулок, - могу ли я спросить, как вы относитесь к трудам Опица и Бухнера? Не кажется ли вам, что есть в мире вещи, упрощать которые – просто грех?
– Что, простите? – Рихард, которые шел рядом и, казалось, внимательно слушал (по крайней мере, короткие реплики, которые он периодически вставлял в разговор, создавали такое впечатление), даже споткнулся. – Труды кого?

– О-о… - В первый момент Мария-Фредерика опешила. До сих пор все говорило о том, что королевской семье ценится просвещение. Потом, вспомнив реакцию домашних, она сообразила, что человек совершенно необязательно должен разделять ее увлечения. И вообще, нельзя же так, в лоб. Наверное.
– Опица и Бухнера, - повторила она уже осторожнее. – Ну, вам же наверняка знаком этот спор между сторонниками использования в поэзии простого языка и между почитателями языка Храма?
– Ах, этот спор, - принц Рихард, похоже вспомнил. Но вместо того, чтобы включиться в дискуссию, только пожал плечами. – Вы знаете, дорогая графиня, я к ним никак не отношусь.
– Но, неужели это могло пройти мимо вас? – Искренне удивилась Фредерика. – При дворе моего почтенного батюшки два трубадура чуть не подрались было дело.
– Так то - трубадуры. Да еще и придворные. У них других забот, видимо, нет.
– Не знаю… Но мне кажется, что уступая подобные споры трубадурам, мы все упускаем что-то важное. – Графиня задумалась, подбирая слова. – Понимаете, словно мы позволяем решать за нас, хоть именно мы поставлены Творцом, чтобы принимать решения. Не нам решать, как каждому из них выражать свою радость весне. Иначе они не умеют.
– То есть, вы считаете, что поэт, образно говоря, может или чирикать, или петь? И третьего пути ему не дано?
– Я считаю, что поэт должен творить на том языке, на котором умеет. А если его творение покажется мне недостаточно возвышенным, или, наоборот, недостаточно простым… Ну, что же, есть и другие поэты.
– То есть, вам совсем-совсем не интересно? – Во взгляде Фредерике было столько разочарования, что только последний сухарь смог бы это упустить.
– Увы, моя прекрасная графиня, - Рихард постарался, чтобы его улыбка выглядела немного грустной, и немного виноватой. – Я настолько привык к сухому языку цифр, что совершенно одичал. Возможно, вместе мы исправим этот недочет.

Он еще что-то говорил, но Фредерика почему-то была уверена, что искренней во всем этом монологе была только первая фраза. Остальное – не более, чем светская болтовня. Принц словно приоткрыл завесу, показав на миг себя настоящего, и снова задернул.

Чем ближе к свадьбе, тем сложнее становилось жениху и невесте остаться наедине.
– Так всегда, - посмеивалась принцесса Агата, которая, несмотря на юный возраст, имела самый солидный стаж семейной жизни среди принцесс. – Подожди, то ли еще будет!

Но Фредерике не хотелось ждать этого неизвестного «то ли еще». Свадебное платье заранее сшили в родном замке придворные швеи. Этикет при дворе Люнборга не сильно отличался от принятого по всему континенту. Разве что, чуть поменьше помпезности там, где без этого можно обойтись. Так что время на подготовку к свадьбе больше требовалось принимающей стороне, чем самой невесте. Деятельная натура молодой графини требовала хоть каких-то результатов уже сейчас, а жених так и оставался тайной за семью печатями.