Невеста рыцаря

Коннал много лет хранил эту постыдную тайну. Он понимал, что узнай кто-нибудь о том, что он был сыном простого воина, все, чего он достиг, пошло бы прахом. И в первую очередь доверие и уважение короля Ричарда. Для него самого не имело значения, был ли освящен церковью союз его родителя или нет, ибо в Ирландии понятия «бастард» не существовало, но в Англии дело обстояло совсем иначе. — Пендрагон?

Он метнул на Шинид недобрый взгляд. Вообще-то он привык к тому, что она его так называла, но после прошлой ночи желание поскорее пересечь границу, отделявшую формальное «Пендрагон» от интимного «Коннал», стало навязчивой идеей.

— Я вижу глубокую печаль на твоем лице.

В голосе ее прозвучало нежное участие, не более того, но в душе его что-то шевельнулось.

— Есть о чем подумать, — уклончиво ответил он, и лицо ее омрачилось.

— Рианнон будет рада увидеть тебя, хотя она уже давно никого не принимает.

— Я знаю.

Уйдя в монастырь после известных событий, его мать дала обет молчания. Она даже его отказалась принять, когда он явился к ней в монастырь в первый раз.

— Почему бы тебе не поехать к ней одному, а мы все не спеша отправились бы на юг. Ты легко нагнал бы нас после встречи с тетей.

Коннал уже обдумал такую возможность. Догадывается ли Шинид о том, насколько тяжелый ему предстоит разговор с Рианнон?

— Я не оставлю тебя и моих людей ради… своих дел. Шинид вздохнула.

— Насколько, должно быть, утомительно постоянно думать о том, чего от тебя ожидают другие, вместо того чтобы понять наконец, чего ты хочешь сам.

Коннал, похоже, обиделся.

— Ты ничего обо мне не знаешь.

— Ну так расскажи, чтобы я знала.

Коннал задумался. Слишком много было в его давнем и недавнем прошлом такого, о чем ей не следовало знать. Зачем ей знать о том, каким презрением проникся он к своему отцу, когда Гейлен взвалил на еще не окрепшие плечи юноши семнадцати лет от роду горькую правду о его рождении…

Зачем ей знать о том, что он думал и чувствовал, убивая своих соотечественников по приказу своего командира, и как долго потом мучился, раскалываясь надвое: чувство долга против зова крови? Как винил в двойственности своей натуры презренного родителя… Немало было всякого в Сирии, на Кипре, в Святой земле — убийства, резня. Руки его были обагрены кровью, в том числе кровью невинных. При мысли об этом ему становилось тошно от собственной низости. Коннал закрыл глаза и покачал головой.

Она накрыла его руку своей, когда он, проезжая мимо дерева, машинально обломил с него ветку. Коннал вскинул голову и встретился с ней взглядом. Зеленые глаза его сверкали от ярости, и Шинид невольно отшатнулась. Этот гнев, эта ярость заставили ее вспомнить иные глаза, тоже зеленые и тоже полные гнева, и ей стало страшно.

Но гнев в его глазах погас так же быстро, как загорелся, и та быстрота, с какой он сумел себя обуздать, несколько умерила ее испуг.

— Когда Ирландия тебя потеряла? Коннал потер щеку.

— Я не знаю.

Они отъехали на несколько ярдов вперед от основной группы, чтобы побыть наедине.

— О чем ты мечтаешь? — тихо спросила она. — Нет, я не хочу слышать о том, чего хочет от тебя король… Чего хочешь ты, ты сам?

Он встретился с ней взглядом. И этот взгляд, словно легкокрылый мотылек, порхал над ее лицом, восхищаясь ее красотой.

— Тебя, — еле слышно ответил он.

Она не стала возражать, лишь уголки ее губ слегка дрогнули в улыбке.

— Меня ты хочешь для короля и для утоления похоти. А похоть в расчет не принимается.

— Я… Я знаю, как ты смотришь на этот брак… Помолчи, женщина, дай мне закончить.

Шинид, поджав губы, кивнула.

— Я тоже не обрадовался, когда прочел приказ, но свой долг я выполню.

Шинид, судя по выражению ее лица, готова была его растерзать.

— Ты хоть раз можешь выслушать меня до конца? — чуть повысив голос, обратился к ней Коннал, правильно угадав ее намерения. — Или тебе непременно надо постоянно меня оскорблять?

— Я ни слова не сказала!

— Но ты смотришь на меня так, будто готова раздавить меня за одно то, что я говорю об этом браке с позиции долга.

Она улыбнулась: Коннал был прав.

— Прости меня, продолжай.

— Я никому не желаю зла, Шинид, особенно тебе. Мне многое надо сделать здесь: для короля, для Ирландии… Нет! — Он предупредительно поднял руку. — Ты обещала не перебивать. Клятвы, подписанные вождями, защитят Ирландию, наш народ. Если Ирландия не покорится Ричарду, принц Иоанн может развязать войну — войну ради тех, кто хотел бы истребить всех ирландцев и все ирландское. То, что Ричард приказал нашим семьям объединиться посредством брака, — залог того, что он сдержит обещание не нарушать мира в Ирландии. А поддержка вождей поможет вывести нашу страну из-под контроля принца Иоанна.

Шинид молчала, внимательно наблюдая за выражением его лица.

— Я понимаю, Пендрагон. Я способна увидеть выгоды объединения вождей при помощи клятв верности и объединения семейств при помощи брака. Когда ты попросишь меня, я помогу тебе, чем смогу, но ты так и не сказал мне, чего хочешь ты…

Он погрузился в синеву ее глаз, словно нырнул в чистые воды озера, способные утолить его жажду. Он пил эту синеву, и сердце его сильно билось в груди.

— Мира. И чтобы родина приняла меня с любовью. — «И ты тоже», — добавил он про себя.

— И я желаю того же, но что касается Ирландии, едва ли она сможет принять тебя с любовью без принуждения, ибо ты думаешь как англичанин и поступаешь как англичанин. И служишь английскому королю. Нет, я не прошу тебя предать твоего короля, я и сама бы никогда так не поступила, ибо и я знаю английский закон и должна считать твоего короля своим, но разве надо являться на родину так, будто ты собираешься взять ее силой? — Шинид махнула рукой в сторону рыцарей в английских доспехах.

— Война — часть нашей жизни, но я верю, что смогу нас защитить.

Она слегка подтолкнула его локтем.

— Да я тоже нисколько в этом не сомневаюсь, ты, упрямый буйвол.

Коннал усмехнулся:

— Ричард приказал мне прибыть сюда с армией, Шинид. Ему кажется, что демонстрация силы послужит серьезным предупреждением шакалам Иоанна.

— Или еще больше их разозлит.

Последний звук не успел слететь с ее губ, как у них над головой просвистела стрела и вонзилась в бедро оруженосца Коннала.

Парень застонал и покачнулся в седле.

— К бою!

Рыцари встали кругом бок о бок. Коннал выхватил меч.

— Шинид, в круг! — приказал он, прикрываясь щитом. Шинид кивнула и проскользнула в центр круга. Схватка была яростной, но те, кто напал на Коннала, оказались слабее его людей. Люди Коннала были выше и физически крепче, к тому же годы крестовых походов отточили их воинское мастерство. Нападавшие начали отступать, оставив после себя на снегу дюжину мертвых тел. Стрелы летели, вонзаясь в плоть. Клинки отсекали головы. Крики и стоны не умолкали.