Невеста рыцаря

Шинид! Черт ее побери! Он с ума сходил от тревоги, боялся, что ее похитили или убили, а она — вот, полюбуйтесь! — сидит и греется у костра с цыганами, да еще и смеется! Кокетничает с незнакомцами. Он видел ее улыбку, нежную и ласковую. Для Коннала у нее сегодня такой улыбки не нашлось. Коннал обнаружил, что ревнует, и это было для него в новинку. Шинид принадлежала ему, даже если она этого не хотела. К тому же после того, что он пережил, когда она чуть не умерла, она не имела права так его обижать.

Призывая себя к сдержанности, Коннал вышел из зарослей на поляну.

— Шинид! — крикнул он. Будь на то его воля, он бы схватил ее, связал и волоком утащил из леса.

Шинид подняла глаза, и он увидел, как она смутилась.

Коннал положил руку на эфес меча, готовый в любой момент кинуться ей на помощь — вожак схватил ее за руку, пытаясь удержать. Коннал шагнул вперед. Шинид быстро высвободила руку и бросилась к Конналу, пока он не натворил бед.

— Надо было привязать тебя к седлу, — проворчал он. — Какого черта ты тут делаешь?

— Ты выбрал неверное слово, — вскинув голову, ответила Шинид. — Я знала, куда иду. И эти люди совершенно безобидны.

— Для кого они безобидны, Шинид? Для Ирландии? Ты считаешь, что нет вреда от тех, кто обворовывает путников?

— Им надо как-то жить. — Шинид видела, что Коннал в ярости. Она видела, какими глазами он смотрит на цыган. Сейчас не время выяснять отношения, но Шинид знала, что если Коннал сорвет свою злость на этих мирных людях, виновата будет она.

— Когда ты перестанешь думать обо мне плохо? Шинид удивленно заморгали.

— Я знаю, о чем ты думаешь, чувствую твою неуверенность и вижу, что ты мне не доверяешь.

Несмотря на то, что тон его был окрашен обидой и гневом, Шинид улыбнулась ему такой нежной и безмятежной улыбкой, что Коннал невольно оттаял.

— Не радуйся слишком сильно, женщина, я зол на тебя, и ты знаешь за что.

— Ты ведь легко меня нашел, так что же ты злишься? Может, это оттого, что ты увидел меня в обществе другого мужчины? — Шинид дразнила его и давала повод обидеть ее в ответ, но не могла удержаться. Ей хотелось от Коннала большего — большего, чем забота из чувства долга, большего, чем просто дружба, ибо в своих снах она видела не только его смерть. Сны содержали намек на будущее — счастливое будущее, а значит, возможность эта существовала, и она хваталась за нее как за соломинку.

— Любой человек может быть опасен. Шинид кивнула в сторону цыган:

— У меня нет ничего, чего они бы от меня хотели. Коннал усмехнулся. Она могла бы продолжить свою мысль. Да, цыганам она ничего не могла предложить, зато у нее было все то, чего хотел он. Земли. Армия. Власть. Но верно и то, что он хотел от нее большего, чем земли, армия и власть, и только сейчас он начал задумываться, имеет ли он право требовать от нее того, что хочет? Что он сделал, чтобы заслужить это право?

— Ладно, пойдем. Нас уже, верно, ждут у де Курси.

Шинид согласно кивнула, отошла от Коннала, чтобы попрощаться с цыганами, но самый высокий, тот, что сидел напротив нее у костра, вдруг обратился к Конналу:

— Кто ты такой, чтобы указывать женщине, что ей делать?

Шинид закатила глаза. Женщины должны править, тогда таких глупых разборок не будет ни между королями, ни между их подданными.

— Не надо… — начала было Шинид, но ее никто не слушал.

— Это не твое дело, — ответил Коннал цыгану через ее голову, будто Шинид здесь вовсе не было.

Цыган выхватил меч и направил острие на грудь Коннала.

— Теперь мое.

Коннал тоже вытащил меч.

— Тогда считай, что тебе не повезло, ибо она — моя женщина.

Цыганский вожак хмуро взглянул на Шинид, ожидая ее слов.

Коннал выжидающе приподнял бровь.

Шинид даже себе боялась признаться в том, что слова Коннала вызвали в ней приятный трепет, хотя она и знала, что радоваться тут нечему: на ее глазах взрослые мужчины превратились в глупых подростков. Если не статью, то умом уж точно.

— Ну что, давайте, начинайте, — раздраженно буркнула она, махнув рукой. — Режьте друг друга, колите, раз вам так хочется. Только вот повода нет.

Коннал поджал губы и покраснел. Шинид повернулась к цыгану:

— Чего вы хотите добиться, сэр? Золота у него нет. Вам нужен конь? Но он далеко, да к тому же измучен долгой ездой — бедное животное везет нас двоих.

Шинид метнула взгляд на Коннала. «Ни жизни моей, ни чести ничего не угрожает», — говорил ее взгляд. Коннал понял и опустил меч.

— Я только подумал… — начал, было цыган.

— Нет, ты ни о чем не думал! Если бы ты дал себе труд включить мозг, вы бы не грызлись сейчас, как две собаки за кость, которой нет, — рассердилась она. — Вы рычите и лаете, когда все можно решить миром. Будь моя воля, миром бы правили женщины, а мужчин надо сделать немыми!

— Леди Шинид, я получил по заслугам, — повинился цыган и убрал меч в ножны. — Думаю, на сегодня достаточно.

Коннал с трудом сдерживал смех.

— Сдается мне, читать нотации это ее любимое занятие. Шинид обиженно переводила взгляд с одного на другого. Нижняя губа ее предательски задрожала.

— Отлично, — буркнула она и пошла к лежащей у костра худой, болезненного вида женщине.

— У девушки бурный темперамент, — покачала головой цыганка, кивнув в сторону проталины, на которой только что стояла Шинид. Из оттаявшей земли пробивались ростки, и прямо на глазах распускались красные маки.

— Это верно, — согласился Коннал, любуясь цветами. Шинид склонилась над цыганкой, и Коннал вдруг остро почувствовал стыд, который испытывала цыганка, ее отчаяние и страх. И причиной этого страха был он сам. Та же волна страха исходила от всех, за исключением одного единственного мужчины, того, кто стоял рядом. Каким бы оборванным и грязным он ни был, он казался человеком, знававшим лучшие времена, образованным и знатным. И лицо его показалось Конналу знакомым. — Я рад видеть тебя, Диллон. Мужчина поскреб бороду.

— Она надеялась, ты не узнаешь меня и избавишь от стыда.

— Нет ничего постыдного в том, чтобы держаться всем вместе. Всей семьей. — Коннал окинул взглядом людей у костра. — Что случилось с вами? Почему вы не в Коннахте?

— То же, что случилось с твоей матерью и твоими родными, О'Рурк. Англичане пришли.

Коннала словно с размаху ударили в солнечное сплетение. Диллон был вождем клана, союзником Магуайра и господином над всем западным Коннахтом. А сейчас он был принужден воровать и питаться тем, что может дать земля зимой. Во времена короля Генриха для того, чтобы вождя клана восстановили в правах, достаточно было принести клятву верности, такую, например, как Йен Магуайр принес отцу Коннала, Гейлену.