Невеста с ноутбуком
Шрифт:
— Что ты учудила, дитя?
Учитель второй, кто знает о моём иномирном происхождении. Однажды я ему рассказала. Как не рассказать? Чтобы верно направить, учитель должен знать об ученике всё. Учитель понял моё беспокойство и обещал сохранить мою тайну.
Я ничего не скрываю, разве что оператор в рассказе превращается в мага. Я вызываю ноут и зачитываю описание эликсира вслух.
— Мда…
На большее учителя не хватает.
Лара возвращается с подносом в руках. Кроме бульона и куриного суфле для королевы на подносе обед для меня.
Обедаем мы втроём: учитель, Лара и я.
После обеда учитель уходит, предупредив, что будет в соседних покоях. Мы с Ларой до позднего вечера остаёмся вдвоём. Лара либо рассказывает мне о дворцовом этикете, либо мы вдвоём ухаживаем за её величеством. Я угадала — каждый раз, просыпаясь, королева просит пить, съедает пару ложек суфле и снова проваливается в сон.
Ближе к полуночи я в приказном порядке отправляю Лару отдыхать. Нет никакого смысла дежурить вдвоём, пусть наберётся сил, чтобы подменить меня утром.
Я остаюсь в одиночестве. Но ненадолго. Часы показывают полночь, дверь открывается, и в спальню вваливается уставший, обессилевший Риман.
— Как мама?
Мама в порядке. О себе бы побеспокоился. Я поднимаюсь навстречу.
Глава 42
Его шатает, как будто он выпил пару бутылок, не закусывая.
— Шелли? Поздно. Почему вы здесь?
— О? Для меня поздно, а для вас в самый раз?
Риман не отвечает, подходит к кровати. В приглушённом свете ночника его лицо выглядит жутко: белая как мел кожа, чёрные тени под глазами. Вылитый упырь.
— Эликсир оказался с двойным действием, он полностью очищает и обновляет тело, поэтому смотрится некрасиво и время занимает.
— Угу, — кивает Риман. — Шелли, а где Лара?
— Отослала. Мы договорились дежурить по очереди. Сейчас моё время.
— Шелли, идите. Я посижу.
Здравомыслие Риману всё-таки отказало?
Я морщу нос и не скрываю скепсиса:
— Ваше величество, мне принести вам зеркало?
Риман мотает головой и даже пытается выдавить улыбку. Получается плохо.
— Я устал, Шелли, — признаёт он. — Так устал, что не смогу заснуть, поэтому идите, а я посижу. Рядом с мамой я успокоюсь. Я столько лет сражался за неё… Мне будет легче…, — его речь теряет внятность, похоже, Риман даже говорит с усилием, но продолжает упрямиться. — Идите, Шелли. Считайте, что это мой вам королевский указ.
Угу, бегу, теряя тапки.
— Не слышу приказ. Уж простите за прямоту, ваше величество, слышу откровенный бред.
Риман хмыкает, не сердится, не пытается настоять на своём. Видимо, переутомление у него страшное.
Пожалуюсь учителю и попрошу поставить барьер, чтобы ни одни адъютант не прошёл.
— Идите на диван. Ваше величество.
— А если нет?
— Что за ребячество?
— Наябедничаю учителю, он за стенкой.
— Да вы шантажистка, Шелли, — Риман поднимается.
До дивана я его веду. Риман плюхается, кое-как стаскивает обувь. На большее его не хватает. Я сама расстёгиваю пуговицы, отбираю камзол. Риман не протестует. А вот когда добираюсь до рубашки…
— Ч-что вы делаете?
— Надо полагать, домогаюсь.
— Что?
Отвлекаю. О чём
бы Риман ни думал, пусть переключается.— Ваше величество, вы привлекательный мужчина, но конкретно сейчас вы на мягкую Лягушку похожи.
— Что?
Я пожимаю плечами, отбираю-таки рубашку. Ради сохранения психики его величества, на брюки не покушаюсь, приношу подушку, одеяло, и Риман ложится, позволяет себя укрыть. Я устраиваюсь рядом, призываю ноут, а параллельно отвечаю на вопрос:
— У меня в детстве была игрушка. Пошитый из велюра и набитый гречневой шелухой ростовой Лягушонок. Я так и звала его — Лягушонок. Использовать его как подушку было здорово, а больше, как и вы сейчас, он ни на что не годился.
— Шелли…
— Кто вам ещё правду скажет, если не я?
В каталоге я выбираю копеечный шарик благовоний, стоит каких-то семнадцать карат. Что-то вроде освежителя воздуха, уж точно не снотворное, никакого прямого действия на организм нет, но всё же с успокоительным эффектом. Я бросаю шарик у дивана. На пальцах остаётся запах шалфея с лёгкой примесью других трав.
Шарик довольно быстро испаряется, а по спальне плывёт тонкий аромат.
— Своему Лягушонку, чтобы он скорее заснул, я рассказывала сказки, как в далёкой стране за горами и морями было у старика три сына. Два старших родились умными, а третий — дураком…
Риман слушает, но постепенно его глаза закрываются, дыхание меняется.
Я продолжаю говорить, но чуть тише, а минут через пять замолкаю.
Риман заснул.
Я бы, если честно, не отказалась прикорнуть рядом, тем более я привыкла к режиму, но, увы, нельзя — я обещала присмотреть за её величесвом. Отослав ноут, я достаю из поясной сумочки яйцо, привычно зажимаю между ладонями и направляю в него поток энергии. Пока есть время, надо заняться.
Яйцо поглощает первую порцию без остатка, а вот вторую — только на треть, и дальше скорлупа не пропускает. Магия выплёскивается наружу, обжигает ладони. Я прикусываю губу, чтобы не вскрикнуть. Чудом удержала и не разбила. Я осторожно пробую ещё раз подкормить яйцо, но оно почему-то больше не хочет принимать магию.
Изнутри раздаётся стук.
Два лёгких удара, на скорлупе появляется крошечная трещинка, и всё стихает.
Оно… вылупляется?!
Вау-у-у…
Руки чешутся помочь малышу выбраться, но я сомневаюсь, что это принесёт пользу. И вообще пора вспомнить, что в каталоге были руководство по содержанию экзотического питомца. Ни Риман, ни учитель, ни все маги мира не расскажут мне, что делать с малышом, когда он появится. Чем кормить? Выгуливать как собаку или приучать к лотку как кошку?
На шестьсот с хвостиком карат не разгуляться. Поколебавшись, я исключаю электронные пособия. Да, уж если я трачусь на учебник, хотелось бы сохранить его навсегда, на будущие перерождения в том числе, но «бумага» во сто крат дешевле. В конце концов, всегда можно перепечатать, а то и сфотографировать страницы. Выбирать надо прежде всего по содержанию.
Уточнив запрос, я отсекаю краткие и однобокие руководства, останавливаюсь на двух вариантах. Вся разница в иллюстрация — чёрно-белые или полноцветные. Разница не так велика, чтобы жабиться, и покупаю более дорогое.