Невеста с последствиями

Но могли, к несчастью, не всех.

В итоге вместо патрулирования леса вдоль берега мы начали заходить глубже. Спасшихся неизменно выводили на берег, а затем снова возвращались в глубину.

День. Второй. Неделю. Девятый день.

На десятый Карг вспылил:

— Предлагаю спалить к прародителям весь остров! — Проорал он, голыми руками отбиваясь от четвероглазых тварей.

Там кулаки были размером с мою голову, так что Карг вполне себе мог отбиваться и голыми руками.

— Утопить всё к чертям! — Предложил кто-то со стороны.

Предложение ожидаемо поддержали одобрительными возгласами, перемешанными со звуками сражения.

Я никого не осуждала — сама уже мечтала взорвать всё к Тьме.

И да, я уже тоже была очень уставшей и очень-очень злой. В итоге злость довела до того, что одну из последних бросившихся на меня ящериц я перекинула через себя, с силой ударила спиной о землю, вывернув руку в плече, придавила горло ногой и буквально проорала:

— Да когда вы уже угомонитесь?!

Этот вопрос волновал всех без исключения, потому что уже просто не было сил сражаться с теми, кому, кажется, не было ни конца, ни края.

Мозгов у них тоже не было, раз до сих пор не дошли до мысли о благоразумности переговоров.

Мы же всё понимаем: изначально земли были их, но во время спячки их заселили другие народы. Так придите, поговорите, объясните ситуацию — все люди цивилизованные, все всё понимают, выход бы точно нашли.

А так — какой во всём этом смысл? Какой? Я просто не понимаю.

Чуда не произошло, мозг у ящериц работать не начал, и эта, как и все, кто был перед ней, просто взяла и совершенно сознательно задохнулась к Тьме.

Ну, или куда они там уходят? Надеюсь, что в какое-нибудь очень нехорошее место.

Я брезгливо отпустила от природы холодную конечность и та безвольно повалилась на бездыханное тело.

Этот лес уже давно превратился в кладбище.

Я очень надеюсь, что мы не станем его частью.

— Север!

Все мгновенно заняли оборонительные позиции, готовые к новому нападению, повернулись в нужном направлении и…

— Это наши!

Облегчённого выдоха не сдержал никто.

Я, встав нормально, по бесполезной привычке пробежалась взглядом по лицам идущих к нам мужчин и…

Замерла, перестав дышать.

Просто застыла без движения, чувствуя, как сердце вначале замирает, а затем срывается на ускоренный нервный бег.

Чувствуя, как руки начинают дрожать и перед глазами всё предательски плывёт.

Потому что лицо, которое я выискивала так долго, так старательно, так отчаянно… которое я так часто видела в своих беспокойных коротких снах… черты которого мне мерещились везде, куда бы я ни взглянула…

Это лицо наконец появилось в моей реальности.

Этот мужчина наконец вернулся в мою жизнь.

И теперь я точно знала: это — не плод моего буйного воображения. Он такой же настоящий, как и все мы, как и все вокруг.

Дэмис… шёл позади остальных, вместе с мужчиной он буквально на себе нёс кого-то из своих. И его первым суровым вопросом к нам было:

— С вами есть лекарь?

Начавшееся знакомство двух отрядов смолкло, мои повернулись ко мне, ожидая ответа от меня, как от командира, а я…

Я просто стояла и не могла пошевелиться.

Ничего не могла сделать.

Не могла дышать, не могла двигаться, не могла оторвать взгляда от приближающегося, но так и не взглянувшегося на меня Дэмиса — словно меня здесь не было, словно он не узнал меня, словно узнал, но не хотел смотреть…

Сколько всего жуткого я передумала за эту пару мучительно долгих секунд, пока раэр Дэмис Йэхар, наконец, не поднял голову и не скользнул раздражённым взглядом по толпе.

Чтобы споткнуться им о меня и замереть, как замерла и я.

Болезненный удар моего сердца о рёбра — и я понимаю, что все мои ужасные теории — просто глупости. У Дэмиса буквально на руках раненный член его отряда, к которому уже спешил Джордж, и ему просто нельзя было отвлекаться, потому что человеческая жизнь — это очень-очень важно, это самое важное, что у нас в принципе есть.

Но он замер, потрясённо глядя мне в глаза.

Словно не веря, что я и правда могу быть здесь. Словно просто не веря…

— Ада? — Дрогнувшим голосом прошептал он, и выглядел таким растерянным, встревоженным, не понимающим простых вещей.

Мне и самой не верилось, честное слово. А все вокруг просто переводили взгляды с меня на Дэмиса и обратно и не понимали вообще ничего.

Раненного мужчину забрали с руки раэра и ещё одного мужчины, и мой муж сделал несколько невольных шагов ко мне, не отрывая от меня же взгляда.

И я просто заставила себя улыбнуться сквозь заливающие лицо слёзы и сказать:

— Твои прощальные записки — просто ужас.

И совсем неважно, что несчастный клочок бумаги, в местах сгиба протёртый до дыр, всё это время лежал в моём внутреннем кармане — прямо под сердцем.

— Могу сказать то же самое про твоих родственников. — Очень хрипло, малоразборчиво, но, едва он это сказал, мы оба, словно два последних идиота, улыбнулись и шагнули друг к другу.

Дэмис сделал ещё один неловкий шаг, словно у него затекло всё тело, и я, наплевав на всё, сорвалась на короткий забег и со всех сил впечаталась в его такое родное тело.

Знакомые руки привычным движением обняли и прижали к себе, нос зарылся в мои волосы, я сама обняла мужчину за шею и прижалась к нему так сильно, как только могла.

Мне хотелось обнять его крепко-крепко, до боли в мышцах и костях, и сделать всё возможное и невозможное, чтобы он больше никогда вот так не исчезал и не подвергал себя смертельной опасности…

Но вместо этого я просто тихо плакала, понимая, что попросту влюбилась.

Уже так давно и так сильно, что это осознание первое время мешало дышать.

И сейчас, когда я отчаянно цеплялась за него, как за сон, который может исчезнуть, дышать тоже было очень больно, и сердце сжималось так сильно, и глаза нещадно жгло, но я была просто счастлива.

Просто очень-очень счастлива найти его — живым и невредимым.

Эпилог

Два года спустя

— Ты сказала ему? — Беременность превратила Лиззи во всеядного монстра, поэтому сейчас она старательно намазывала на кусочек жаренного хлеба малиновое варенье, заранее приготовив ломтики тонко нарезанного мяса.