Невеста сумеречной Тени

Эмиль отвечает не сразу. Какое-то время он молчит, будто вид пруда занимает его куда больше нашей бессмысленной беседы. Я не настаиваю: ведь сама тоже не говорю всей правды, так мне ли требовать отчёта от князя? Но он всё-таки говорит.

— Не мог заснуть. — В его голосе отчётливо слышна улыбка.

С трудом сдерживаю смешок. Да уж, откровенность — явно не наше сильное качество.

— Уверена, герцогиня Келлер не откажет тебе в помощи, — быстрее, чем успеваю хорошо подумать, выпаливаю я. Какое-то временное помутнение рассудка, честное слово, но я с нетерпением жду, что он скажет.

— Илона больше тебя не побеспокоит, — вдруг серьёзно говорит Эмиль, а я от удивления задерживаю дыхание. — Я же обещал что-нибудь придумать, — отвечает он на невысказанный мною вопрос.

Теперь уже я надолго замолкаю, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Проклятье, он и впрямь уступает, если я иду ему навстречу — не очень это похоже на человека, который отправит меня на казнь. Тогда он уверял, что не имеет к этому отношения, но в пылу ярости я, конечно, не поверила. Теперь же сомнения в его виновности, озвученные вслух Алисой, кажутся мне всё более правдоподобными. На миг я ощущаю злорадное удовлетворение: Илона получила от ворот поворот, — но тут же отдёргиваю себя. Эмиль не рассказал, что именно он решил со своей любовницей, а выспрашивать не просто нетактично, но ещё и крайне подозрительно: нельзя дать ему повод думать, что меня это как-то беспокоит. Кроме того, он настоял на свадьбе путём вымогательства, и угрозы в отношении родителей всё ещё реальны. «Не забывай об этом, Лия», — твержу я себе, но почему-то не испытываю прежней ярости. Трудно злиться на того, кто поступил с мной так же, как я когда-то с ним.

— Не стоило обижать герцогиню, — невозмутимо говорю я. — Ваши отношения меня совершенно не трогают. Просто не хочу, чтобы обо мне ходили сплетни по всему двору.

О да, так «не трогают», что аж заснуть не могу, но не признаваться же в этом? «Обычное женское собственничество, ничего более», — успокаиваю я себя.

— Со временем привыкнешь, что все вокруг о тебе судачат, что бы ты ни делала.

Мы долго молчим. Я пытаюсь наслаждаться прохладой летней ночи, но никак не могу сосредоточиться на природе: всё внимание вдруг сконцентрировалось на том небольшом кусочке плеча, которым я касаюсь Эмиля. Даже сквозь ткань чувствую тепло его тела. Смиряюсь с тем, что сегодняшний день совершенно сумасшедший, не только потому, что рассказала Алисе про свою прошлую жизнь, а она поверила, но ещё из-за этого безумного помешательства на князе. Завтра проснусь и продолжу спасать свою судьбу, сейчас же с трудом сдерживаю настойчивое желание положить голову ему на плечо, уткнуться носом в шею и так и просидеть до самого рассвета.

«Нет уж, Лия, это слишком даже для твоих расшалившихся нервов!» Отгоняю наваждение — очень хочется похлопать себя по щекам, чтоб привести в чувство, но я только лишь перекидываю свободно заплетённую косу на грудь. Надо на что-то перевести внимание, а то так и с ума сойти можно. Перебирая пряди, решаюсь задать вопрос:

— Эмиль, я хочу кое о чём тебя попросить. — Он молчит, и я, расценив это как согласие, продолжаю. — Моя подруга, графиня Вельтман, сейчас в столице. Я бы очень хотела, чтоб она помогла мне с подготовкой к свадьбе. — На последнем слове у меня вдруг пересыхает во рту, но, откашлявшись, я заканчиваю мысль. — Может она какое-то время пожить в покоях рядом с моими родителями?

Князь всё ещё молчит, и я начинаю нервничать. Отрываюсь, наконец, от его плеча и поворачиваюсь лицом. В полумраке видно, как нахмурены его брови, напряжена челюсть. Эмиль не смотрит на меня, продолжая гипнотизировать водопад. От страха, что он откажет, я хватаю его за руку.

— У меня нет больше подруг, а в этом огромном дворце, где все считают меня выскочкой, бывает одиноко. Пожалуйста…

— Что ты ей рассказала?

Он не отнимает ладонь, но и никак не реагирует на мою слёзную просьбу.

— Только то, что я не хотела замуж, но ты меня вынудил. Она не знает никаких подробностей, клянусь.

— Проклятье, Лия! — Князь вдруг сжимает мои пальцы с такой силой, что я ойкаю от боли. — Я делаю из себя дурачка, распространяя слухи о том, как сильно влюблён в тебя, чтоб хоть как-то оправдать нашу скорую свадьбу, а ты выбалтываешь правду графине Вельтман? Теперь о тебе точно будут ходить сплетни.

— Но я… я подумала…

— Плохо подумала. — Он отшвыривает мою руку и устало закрывает глаза. — Вы больше не будете общаться.

Чувствую, как горло сдавливают слёзы. Неужели я теперь обречена вечно молчать о своих чувствах, лишь бы ненароком не выдать очередную тайну? Готова взвыть от отчаяния: что бы я ни делала, ему всё не так.

Срывающимся голосом говорю:

— Я уже подчиняюсь всем твоим требованиям, Эмиль. Я готова забыть угрозы моей семье, которыми ты вынудил меня к этому браку. Я и раньше хранила твой секрет, а не трезвонила о нём на каждом углу. Так неужели я не заслужила хоть капельку доверия взамен? — От жалости к самой себе всхлипываю, утирая всё-таки побежавшие по щекам слёзы.

— Прекрати разводить драму, Лия, — скучающим тоном отмахивается князь, а я вспыхиваю от обиды.

— Нет это ты прекрати! Алиса — самый надёжный человек на свете, она не станет болтать, я точно знаю. Ты не можешь лишить меня единственной настоящей подруги, только потому что боишься за свою шкуру!

— Именно потому, что я боюсь за свою шкуру, я всё ещё жив, — зло отвечает Эмиль. — Ты просто не представляешь, каково это: молчать и притворяться всю жизнь.

— О, теперь очень даже знаю, — едко бросаю я. — Хочешь, чтобы все вокруг страдали, раз жизнь обошлась с тобой так несправедливо? Открою секрет: я не твоя собственность, хоть и принадлежу тебе со всеми потрохами! Можешь манипулировать мною с помощью угроз, но не смей распоряжаться, с кем я могу общаться, а с кем нет!

Пытаюсь подняться на ноги, но как на зло путаюсь в подоле длинной ночной рубашки. Нога соскальзывает, и я падаю прямо на великого князя, оказавшись прижата грудью к его груди из-за предательски распахнувшейся накидки. И с ней-то нас бы разделяло не слишком много ткани, а уж тонкая сорочка и вовсе ничего не оставляет воображению.

— Так уж и со всеми потрохами? — шепчет Эмиль мне на ухо, обнимая чуть пониже поясницы.

Вырываясь прочь, я упираюсь кулаками ему в грудь, но он не слишком старается меня удержать, лишь посмеивается над попытками выкарабкаться из кольца его рук. Наконец, отползаю от князя, собираю подол рубашки повыше — плевать, что коленки открываются во всей красе, лишь бы не упасть на него снова. Встаю на ноги и, даже забыв обуться, убегаю прочь. Гравий больно колет босые ступни, но я упрямо несусь вперёд: не хватает только, чтоб Эмиль меня догнал. Уже на ступенях перед дверью останавливаюсь, чтобы чуть перевести дух и вытереть мокрое от слёз лицо. Нет, всё-таки он самый настоящий подлец!

Глава десятая, в которой одиноко не только мне

Утром, кое-как разлепив глаза после ночи, проведённой в слезах, босая и в самом мрачном расположении духа я выхожу к завтраку.

— Ваше благородие, куда подевались туфли, ума не приложу! — недоумевает Мила. — Ох уж эта Снежа, получит у меня, честное слово!

Не говоря ни слова, впихиваю в себя один блинчик с творогом — больше просто не лезет, — и возвращаюсь к себе. Нужно собираться в императорскую сокровищницу.

Намеренно выбираю самый закрытый наряд из обширного гардероба: белая блуза с воротом под горло и простая синяя юбка. Волосы, собранные в косу, уложены в объёмный пучок, изящная цепочка с подвешенными на неё часами спускается почти до талии, а на руках кружевные перчатки. Более благовоспитанной девицы сложно представить. Надеюсь, Эмиль не будет нас сопровождать — не смогу мило улыбаться ему после всего произошедшего.

Но моё чаяние не сбывается: камердинер объявляет о приходе князя, которого мы вместе с маменькой и Милой встречаем в гостиной. Эмиль, как всегда, одет с иголочки в привычные тёмные одежды, а вид такой, будто всю ночь спал сном невинного младенца. Мои же опухшие веки не скрыть никакой косметикой.