Невеста сумеречной Тени

Эмиль здоровается с мамой, целуя ей руку, и останавливается передо мной.

— Доброе утро, леди Лияра.

От такого лицемерия хочется выть, но я склоняюсь в реверансе: сделаю всё, лишь бы не смотреть ему в глаза. Маменька вместе с Милой выходят за дверь, ненадолго оставляя нас наедине, а к Эмилю тут же подскакивает слуга. Великий князь достаёт из тканевого мешочка позабытую в саду обувь и с улыбкой подаёт её мне.

— Надеюсь, вы не поранились вчера, — тихо говорит он.

Я вспыхиваю румянцем от злости и смущения одновременно. Выдрав из его рук туфли, зашвыриваю их под кушетку.

— О, что вы! — елейным тоном отвечаю я, поправляя юбку. — Мы, благородные девицы из деревни, привыкли носиться босиком.

— Говорят, это полезно для здоровья. — Эмиль подаёт мне руку, на которую приходится положить ладонь.

В сопровождении стражи мы спускаемся в парадный холл. Я всё ещё пышу злостью: нет, от него совершенно невозможно дождаться соблюдения хоть каких-нибудь приличий! Хорошо хоть не при маменьке отдал злосчастную обувь, тогда я бы точно не избежала грандиозного скандала.

У самой лестницы нас ждёт одинокая фигурка девушки. Её рыжие волосы блестят в лучах утреннего солнца, и я с изумлением узнаю Алису. Она приветствует князя низким поклоном, когда мы останавливаемся перед ней.

— Графиня Вельмонт, — кивает ей Эмиль. — Благодарю, что согласились сопровождать леди Лияру. Надеюсь, ваше присутствие благотворно скажется на самочувствии моей дорогой невесты.

Мгновение я таращусь на него, словно на призрак. Что за перемены в настроении, хотелось бы знать? Какая-то склочная золотая рыбка из сказки получается: сначала отругает за желание, а потом его исполняет. Сомневаюсь, что мои слёзы и брошенные туфли так на него подействовали.

Эмиль подносит мою руку к губам и, легонько коснувшись пальцев, заканчивает:

— Не хочу, чтобы она чувствовала себя одиноко.

Вздрагиваю от этих слов. Так в этом всё дело? Он меня услышал? Жаркая волна благодарности готова затопить сердце, и я чуть сжимаю в ответ его пальцы, одними губами шепчу:

— Спасибо!

А потом бросаюсь к подруге, наплевав на этикет и маменькины суровые вздохи.

— Как хорошо, что ты пришла, — говорю я, заключая её в объятия.

Мы выходим из дворца и усаживаемся в открытый экипаж. Эмиль и сопровождающая его стража едут верхом впереди. Алиса с любопытством поглядывает то на меня, то на высокую фигуру князя, но вопросов не задает. Зато мама всю дорогу тихо отчитывает меня за неподобающее поведение:

— Лия, это же попросту неприлично! Хоть вы, графиня, скажите моей дочери, что подобные проявления чувств недопустимы при особе императорской крови. Таким поведением ты добьёшься расторжения помолвки!

Но я лишь улыбаюсь в ответ.

Императорский дворец встречает нас гулом людей, собравшихся на площади: сегодня день подачи прошений его величеству. Стража уже формирует очередь, чтобы никто не разводил потасовки из-за права поскорее попасть к Стефану, но всё равно тут и там вспыхивают ссоры и ругань. Эмиль проезжает через толпу, словно нож сквозь масло, охране даже не приходится расталкивать людей, они расступаются сами. Какая-то пятилетняя девочка, сидящая у отца на плечах, машет мне рукой, и я отвечаю ей приветствием.

Внутри нас уже ждут обе императрицы: вдова Софья и Катарина, поддерживаемая под руку Луизой. Бледное лицо беременной женщины всё такое же уставшее, как при первой нашей встрече, но, завидев нашу процессию, она гордо выпрямляется. Луиза скованно улыбается мне, видимо, не понимая, как теперь себя вести, когда её сестра впала в немилость. Софья придирчивым взглядом окидывает мой наряд, не находит к чему придраться и, вцепившись в Эмиля мёртвой хваткой, ведёт его к лестнице.

Сокровищница располагается глубоко под землёй, нам приходится преодолеть три длинных лестничных пролёта, прежде чем мы оказываемся перед огромными тяжёлыми дверями. Катарина, мужественно сцепив зубы, спускается следом за вдовствующей императрицей: она осторожно придерживает живот и внимательно смотрит под ноги, а Луиза чутко наблюдает за своей госпожой, готовая прийти на помощь в любую секунду. Вижу, как к концу спуска на шее женщины блестят капельки пота. Прикидываю, хорошо ли это будет для меня, если она разродится прямо сегодня, но тут же стыжусь подобной мысли.

Вдова прикладывает ладонь к тонкой золотой пластине, скрепляющей створки. По ней пробегает ослепительно-белая искра, которая проносится по всему контуру проёма, и двери, наконец, распахиваются.

Я снова оказываюсь в святая святых императорского дворца. Сокровищница представляет собой длинную анфиладу комнат. Смотритель зажигает светильник у самого входа, и будто по команде загораются все остальные. В каждой комнате расставлены массивные постаменты из розового мрамора, на которых покоятся стеклянные ларцы. Тёплый свет играет на бесчисленных драгоценных камнях: здесь хранятся не только украшения императорской семьи, но и золотые и серебряные сервизы, усыпанные бриллиантами часы, изысканные столовые приборы, отделанное ценными породами дерева и камнями оружие. В тот раз я смотрела во все глаза, прикидывая, что из этого великолепия можно выпросить на свадьбу, сейчас же изучаю укрытые стеклом сокровища, будто нахожусь в музее: с любопытством, но без ажиотажа.

Софья придерживает Эмиля у двери, пропуская нас вперёд. Она словно дракон бдительно следит, что бы никто не притрагивался к ларцам — для этого с нами идёт смотритель. Он открывает стеклянные ящики руками в белых атласных перчатках, показывая ближе интересующие изделия. Катарина с Луизой уходят вперёд: её величество решает посмотреть, как хранится её свадебное платье. Маменька с Милой идут следом, и даже у моей всегда невозмутимой родительницы дыхание перехватывает от блеска бриллиантов, рубинов и изумрудов.

— Лия, между вами с князем всё в порядке? — тихо спрашивает Алиса, когда мы остаёмся вдвоём. — Письмо с предложением сопровождать тебя пришло ещё до рассвета. Честно сказать, я удивлена такой спешке.

— Вчера я попросила у него, чтобы ты пожила рядом со мной, и мы немного повздорили по этому поводу, — так же тихо отвечаю я. — Не меньше твоего удивлена, что он так быстро изменил решение.

Мы проходим мимо комплекта с розовыми бриллиантами и останавливается у ожерелья с крупным сапфиром в центре. Алиса восторженно ахает, наблюдая за игрой света внутри камня, а я напряжённо прислушиваюсь к идущей позади вдовствующей императрице, вовсю увещевающей Эмиля.

— Сынок, пожалуйста…

— Нет мама, я всё решил.

— Но она тебе не пара!

— Лия хорошо образована, сообразительна и красива. Её отец — прекрасный предприниматель, деятельный и энергичный, что дочь унаследовала сполна. Это лучше, чем продолжать род с немощной принцессой, умеющей только быть покорной.

— Ты неверно представляешь брак, сын. Покорность — лучшее качество для будущей жены.

— Тогда моему отцу, похоже, тоже не повезло?

Я тяну Алису в следующую комнату, что б не быть раскрытой. Подруга понимающе молчит, лишь изредка указывая на украшения, создавая вид почтительного обсуждения драгоценностей.

— Но к чему такая спешка? — продолжает пытать Эмиля мать. — Это выглядит непристойно, когда свадьба императорского брата готовится за какой-то месяц! Неужели она.?

— Нет, мама, я очень её уважаю, чтобы сделать ребёнка вне брака.

— Ты слишком благороден, сын. Хочешь прикрывать её легкомыслие — пожалуйста. Будто я не знаю, как эти девицы предлагают себя знатным господам, выторговывая таким способом себе местечко потеплее…

Алиса замечает, как я сжимаю кулаки, и уводит меня подальше.