Невеста сумеречной Тени

Изящные пальцы приподнимают мой склонённый подбородок, вынуждая поднять взгляд.

— Баронесса Лияра фон Армфельт. — Отвечаю так тихо, что еле слышу собственный шёпот.

— Вы здесь одна, леди Лияра?

Эмиль жестом велит подняться. Обойдя меня, он выглядывает в окно и захлопывает створку.

— Одна, ваше высочество. — Я боюсь оглянуться, поэтому, оцепенев, жду его возвращения.

Эмиль снова встаёт передо мной. Заложив руки за спину, он смотрит на меня сверху-вниз. Не выдерживаю его взгляд и опускаю голову. В тот раз я вела себя дерзко, вызывающе отвечала на вопросы, сейчас же желаю лишь одного: провалиться сквозь пол, лишь бы никогда не встречаться с ним взглядом.

— Что вы здесь делаете, леди Лияра?

— Я… Мне стало нехорошо в зале, и я вышла подышать воздухом, — лепечу, словно школьница, бездумно заучившая ответ. — Вот решила успокоиться, почитать книгу…

— Без света? — уточняет Эмиль, и моё сердце проваливается в пятки. Украдкой замечаю, как его безразличный взгляд осматривает меня, будто диковинный экспонат музея, на мгновение задерживаясь на бриллианте в ложбинке между ключиц. Платье его совершенно не тронуло, как и в тот раз: да будь я хоть голой, он бы смотрел на меня с не меньшим равнодушием.

— И что вы видели, миледи?

От этого вкрадчивого тона по рукам бегут мурашки.

— Ничего, — тут же выпаливаю я, ещё ниже опуская голову. Ох, дура! Понимаю свою ошибку, но поздно.

Слишком поспешный ответ явно не кажется Эмилю искренним, поэтому он повторяет:

— Спрашиваю ещё раз: что вы видели, миледи? Поднимите голову, когда решитесь соврать снова.

Чувствую, как дрожат руки в подступающей истерике. Боги, пожалуйста, не надо. Не хочу продолжения этого кошмара. Пусть меня сожрёт Тень, только побыстрее, не вынесу ждать ещё три месяца…

— Ничего, — шепчу я, не отнимая взгляд от своих сцепленных в замок рук. — Ничего.

— Неужели?

Эмиль снова приподнимает моё лицо за подбородок. С его ладони по запястью скатывается одинокая капля крови. Надо что-то делать.

Я расцепляю руки и, глядя прямо в холодные серые глаза, прижимаю пальцы к порезу.

— Ничего, — повторяю уже уверенно, отпуская силу Исцеления. Тёплые иголочки магии колют его кожу, но Эмиль даже не морщится, лишь удивлённо приподнимает брови.

Без разрешения брать за руку кого-либо из императорского дома — верх нарушения этикета, мы оба это знаем. От того удивительнее, что Эмиль вдруг одобрительно хмыкает, когда я сжимаю его ладонь уже обеими руками: порез залечивается крайне неохотно.

Мы не успеваем сказать друг другу больше ни слова: последние капли магии впитываются в уже здоровую кожу одновременно с грохотом распахиваемой двери. На пороге гостиной появляется директриса мадам Марсиль в сопровождении слуги с фонарём, а позади них — мои перепуганные родители.

* * *

— Ваше высочество! — Мадам Марсиль, а за ней и все остальные низко кланяются. Опомнившись, я поспешно отнимаю руки.

Как оказалось — недостаточно. Директриса бросает на меня суровый взгляд, сулящий хорошую выволочку. Вижу, как хмурится отец, как поражённо ахает мать, поэтому покаянно опускаю голову, хотя внутри меня страх смешивается с закипающей злостью. Вот что за вечер такой, все планы наперекосяк!

— Прошу, великий князь, пройдёмте, — мадам Марсиль торопливо приглашает Эмиля за собой. — Мне так жаль, что баронесса фон Армфельт вам помешала!

— Отнюдь, мадам. — К моему полному изумлению, Эмиль достает из внутреннего кармана камзола носовой платок, бережно берёт меня за сначала за одну руку, потом за другую, вытирая ладони от следов своей крови. — Леди Лияра почувствовала себя нехорошо в зале и вышла подышать в парк, что сделал и я. Гуляя по вашему прекрасному саду, я обнаружил её на скамье под дубом почти без сознания. Мы решили зайти сюда, чтобы миледи чуть успокоилась. Она была так великодушна, что даже не полностью оправившись от волнения, вылечила мой порез о шипы ваших дивных роз. У вас выросла благородная дочь, барон, поздравляю.

Отец кланяется, еле сдерживая удивление в голосе:

— Благодарю, великий князь.

Ещё бы! Моя самая лестная характеристика от Милы была скорее «живая и любопытная» (что означало «та ещё заноза»), но никак не «благородная».

Эмиль галантно предлагает мне руку, не оставляя возможности затеряться среди набежавшей стражи и слуг. Такой процессией — наша пара впереди, мадам Марсиль и родители следом, отстав на пару шагов, а потом уже все остальные — мы возвращаемся в главный корпус пансиона.

Всю дорогу Эмиль молчит, лишь крепко сжимает свободной рукой мою ладонь, лежащую на сгибе его локтя. Пытаюсь чуть ослабить его хватку, но куда там: проще из-под камня выдернуть. Может, если я просто извинюсь, он отстанет?

— Мне жаль, что помешала вашему высочеству, — еле слышно шепчу я.

— Вы же ничего не видели, миледи, — так же тихо напоминает Эмиль.

— Не видела, — тут же соглашаюсь я. — И о том, что не видела, я никому не скажу, клянусь.

— Какая трогательная верность. Что вы хотите взамен?

— Ничего! — испугано выпаливаю я. Урок с шантажом выучен мной на десять баллов из пяти.

— Уверен, я что-нибудь придумаю.

Похоже, не отстанет. Вот проклятье!

Наше возвращение производит фурор. Девушки, собранные в холле в шеренгу в ожидании выхода для представления, тут же перешёптываются, когда Эмиль, не обращая ни на кого внимания, ведёт меня прямо к дверям в залу. Мадам Марсиль со всей почтительностью, на какую только способна в столь непростой ситуации, проскальзывает вперёд, давая знак объявлять фамилии воспитанниц.

Я плохо помню, как мы, сделав круг по зале, останавливаемся в самом центре. Меня — как и почти каждую из девиц, — должен был вести отец, но он, конечно же, не настаивает на своём праве, оставив это великому князю. Эмиль, будто всю жизнь участвовавший в подобных приёмах, дожидается представления последней девушки и, галантно целуя мою дрожащую руку, отходит вместе с прочими родителями.

Построившись в две колонны лицом друг к другу, воспитанницы — я в том числе — исполняют первый танец. Завершить его, не оконфузившись, я могу лишь по тому, что тело знает каждое движение наизусть. Отговорившись от последующего танца нездоровьем, сбегаю на галерею, где и сижу уже последние десять минут.

— А вот и ты! — Алиса внезапно появляется из-за огромной вазы с цветами, за которой я позорно прячусь на низенькой софе. — Ты что тут делаешь? Если Мила потеряет тебя снова, ей несдобровать.

— Давишь на совесть? — бурчу я, обрывая лепестки пиона, выдернутого из букета.

— Отнюдь, всего лишь предупреждаю. — Алиса опускается рядом. — Все только о тебе и говорят, — шепчет она, наклоняясь поближе. — Это правда, что вы держались за руки?

Мне даже не требуется уточнять, о чём речь, и так всё понятно. Да… Мастер конспирации из меня — просто блеск!