Невеста сумеречной Тени

— О боги! — Не могу сдержать страдальческий стон, пряча лицо в ладонях. — Клянусь, остаться с ним наедине — последнее, чего я хотела!

Но Алиса мне не верит. Она с сомнением хмыкает, продолжая:

— Я вовсе не виню тебя. Просто думала, мы подруги. Думала, ты захочешь поделиться своими планами. Кажется, я ошиблась.

Она уходит так стремительно, что я не успеваю вымолвить и слова. За что мне всё это! От злости потрошу остатки цветка. Бледно-розовые лепестки сыплются на пол, и я топчу их носком туфли.

— Лияра Армфельт! Леди так себя не ведут! — Откуда ни возьмись появляется Мила. — Что за капризы сегодня, ваше благородие? Сначала на бал не хотите, затем сбегаете, а потом и с великим князем вдали от всех милуетесь? Радуйтесь, что на таких приёмах больше мужчин, озабоченных поиском красивой жены, чем тех, кто в первую очередь думает о репутации! Ещё одна такая выходка…

— А может я вовсе не хочу замуж! — выпаливаю, не давая ей отчитать меня по полной. — Может, мне всё равно, кто и что подумает?! Вернусь в отцово поместье подальше от этой ужасной столицы и буду учиться вести дела на заводах! Тогда мне ни один мужчина будет не указ!

Мила в ужасе ахает.

— Вы что такое треплете-то, баронесса! Неужто влюбились в великого князя?!

Отчаянно хочется зарычать от злости, но я усилием воли беру себя в руки. Не хватало ещё гувернантку до сердечного приступа довести таким поведением.

— О боги, Мила, конечно нет! Это всё ужасная случайность!

— И что же это за случайность, дочь?

Маменька выходит из-за вазы, за которой — уверена — стояла всё это время. Её суровый, но такой знакомый взгляд заставляет оцепенеть. Вспоминаю, как она плакала в час моей казни, размазывая краску для ресниц по щекам, как злилась на отца за вычёркивание меня из семьи. Чтобы самой не разреветься, я делаю оскорблённый вид и отворачиваюсь.

Жестом отпустив Милу, Инесс фон Армфельт с достоинством усаживается рядом на софу. Такой я знаю её всю жизнь: идеально прямая спина, золотые с проблеском седины волосы всегда собраны в объёмный пучок, платье со скромным вырезом, а руки никогда не оголяются выше запястий. Рядом с низеньким, пухлым отцом с его лысиной и шикарными усами она выглядит поистине королевой. Мама никогда не позволяет себе бурных эмоций: эта черта у меня от отца. Вот и сейчас она спокойно отряхивает лепестки пиона с моего платья и замечает:

— Ты прекрасно выглядишь, Лия.

Сказано это таким тоном, словно я сделала неудачное па в танце. От отца подобные слова были бы наивысшим комплиментом, но расшевелить маменьку может, похоже, лишь моя казнь.

— Переходи к делу, мама, — грублю я, за что получаю хлёсткий удар веером по ноге. Кринолин и три юбки смягчают его, но я всё равно вздрагиваю.

— Что произошло? Рассказывай и не смей врать.

— Ты не веришь словам великого князя? Ах, неужели он мог солгать! — притворно изумляюсь я, тут же получая ещё один тычок веером.

— Я спрашиваю, что происходит с тобой сегодня с самого утра. Мила говорит, ты не хотела идти на бал, но ещё месяц назад со слезами упрашивала отца найти самое красивое ожерелье, какое только ему по силам. Насколько я знаю, вчерашняя примерка платья тоже прошла хорошо, ты была всем довольна. Так что случилось, Лия?

Вот что мне ей ответить? Правду? Я с трудом сдерживаю истерический смешок. Лучше скажу то, что ей не понравится, но она хотя бы примет это за чистую монету.

— Я считаю, подобные смотрины — прошлый век. В Астеруте, например, женщина совершенно не должна выходить замуж, чтобы состояться в обществе. А в Осидене они и вовсе наследуют наравне с мужчинами. Почему я должна продать единственное, что у меня есть — себя! — какому-то знатному старику или глупому юнцу? И ради чего! Чтобы папенька мог хвалиться: «У меня дочь графиня», а наши дети унаследовали деньги и титул?

Моя гневная тирада иссекает, не встретив ни единого слова против. Мама спокойно кивает, лениво обмахиваясь веером. Убедившись, что я высказалась, она спрашивает:

— И поэтому ты решила, что прыгнуть в постель к великому князю — лучший способ утвердить своё положение?

— Мама! — Я чуть не вскакиваю на ноги, но она ловко хватает меня за руку, заставляя сесть смирно. Редкие гости, желающие осмотреть залу с галереи, держатся от нас подальше, но я всё равно приглушаю голос. — Что ты такое говоришь, мама! Это и впрямь была случайная встреча, он не соврал ни в чём. Разве только не знал причины моего плохого самочувствия…

— Ещё бы он узнал, — фыркает маменька, и я тоже хихикаю, представляя вытянувшееся лицо Эмиля, стоит ему услышать подобные заявления. — Хорошо, поступим так. Ты вернёшься к гостям, будешь мила и приветлива, а завтра мы все вместе уедем в столицу на три недели: отцу нужно вернуть эту побрякушку. — Мама кивает на бриллиант. — Она, знаешь ли, дорого нам обошлась. Заодно ты сможешь поглядеть на Вейсбург, а также отвергнешь все приглашения на балы, которые, я уверена, непременно поступят. Потом мы вернёмся в поместье. Твои дальнейшие планы по замужеству обсудим после, когда ты успокоишься, а мы с отцом подумаем, что делать.

Я недоверчиво кошусь на неё. Это точно моя мать, ярая поборница устоев? Прикидываю по времени. Три недели вполне можно продержаться, если больше не пересекаться с Эмилем.

— Только на три недели, не больше? — уточняю на всякий случай.

— Конечно, дочь. Я хочу видеть тебя счастливой, а не в этой истерике, будто тебя распнут на кресте за неверный выбор.

Плюнув на приличия, я крепко обнимаю её. На миг мама ахает, теряя лицо, но в следующую секунду уже отстраняется, утешающе похлопав по плечу. Оправив платье, я навешиваю на лицо любезную улыбку, и мы спускаемся по лестнице в залу.

Заметив рядом с отцом Эмиля, я пытаюсь свернуть в другую сторону, но маменька держит цепко. Приходится подойти, сделать очередной реверанс и скромно ждать, когда к нам обратятся.

Отец почти сразу замечает маму. Он подаёт ей руку, радостно заявляя:

— Дорогая! Прошу прощения, ваше высочество, моя возлюбленная жена, баронесса Инесс фон Армфельт. — Эмиль учтиво кивает, не обращая на меня никакого внимания. — У меня великолепные новости! Великий князь сделал нам щедрейшее предложение погостить в его дворце в столице!

Я сжимаю челюсть с такой силой, что скрипят зубы. Уставившись в пол, пытаюсь сделать глубокий вдох. Каков подлец! И тут слышу ненавистный мягкий голос:

— Барон, разрешите пригласить вашу дочь на танец?

— Конечно, великий князь! Лия — прошу прощения, Лияра, — будет счастлива! — легко соглашается тот.

Не могу не признать: танцует Эмиль божественно. Он уверенно ведёт меня под музыку, остаётся лишь подчиняться. Я намеренно игнорирую его пронизывающий взгляд. Гляжу по сторонам, улыбаясь знакомым девушкам и приветствуя кланяющихся мужчин. Ни за что не начну разговор первой!