Невеста трех ветров

— Я пойду, — прошептала Лария, вскакивая. — Мне пора. Я сейчас подкину дров и…

— А чай? — он посмотрел на неё милым взглядом. — Сделай, пожалуйста… Мне обязательно нужно пить горячее.

— Х-хорош-шо… Давай тогда поговорим о чём-нибудь другом.

— Давай, — прошептал Ветер. — Спасибо. Ты — настоящий друг. Верный, честный и такой искренний — просто прелесть.

После этого оба не произнесли ни слова. Лария подбросила дров, налила и поставила воду. Руки её дрожали.

— Где у тебя то, что ты заваривашь?

— В подвале посмотри… Там пучки висят с травами, — слабо отозвался Джерго.

Девушка спустилась вниз. Она не стала зажигать светильник: уж пучки-то ароматных трав и так можно найти. И, конечно, споткнулась и упала с лестницы. И от этой глобальной, вселенской несправедливости, Лария тихо расплакалась. Она поднялась и уткнулась в стену, кусая губы и стараясь не издать ни звука. «Ну и пусть, ну и пусть, — думала девушка, всхлипывая, — какое мне до всего этого дело? Я его ненавижу!».

Вдруг кто-то обнял её сзади, развернул и поцеловал прямо в дрожащие, солёные от слёз губы.

Глава 20 Пробуждение

Поцелуй обжёг её неожиданной слабостью. Голова закружилась, но сильные руки удержали девушку от падения. Мягкие и жёсткие губы изучали её нежно и чувственно, и губы Ларии открылись было навстречу, но потом Лария с силой отбросила обнимавшего, и Джерго ударился об стену.

— Не смей. Меня. Касаться! Целуйся со своей Ией! — прошипела девушка и дикой кошкой выскочила наружу, а затем бросилась из домика.

Снег хрустел под ногами словно битое стекло.

— Ненавижу! — прошипела она, подбегая к дому.

Лария распахнула дверь и влетела вверх по лестнице на второй этаж. Добежала до своей комнаты, скинула верхнюю одежду, упала в постель и разрыдалась.

— Ну и почему ты ему не ответила? — хмуро поинтересовалась воображаемая Лэйда, присев рядом. — Тебе же хотелось? Он же явно лгал, говоря, что любит другую. Просто, чтобы тебя позлить и вывести на эмоции.

— Прекрасно! Вывел! Ненавижу! Он видел, не мог не видеть, как мне больно, и всё равно… Ненавижу! — почти крикнула Лария.

— Ну ты себе-то не ври, — хмыкнула Лэйда. — Ты как-нибудь уж определись: любишь или ненавидишь.

Лария подняла на неё зарёванные глаза.

— Люблю. Но это ничего не меняет! Ненавижу его. Потому что он — не любит. Он только издевается. Не может человек любить и причинять боль. Специально причинять, нарочно.

— Ну, — пробормотала Лэйда, — я не знаю. Как-то у вас всё сложно…

— Сделай одолжение: оставь меня в покое! — закричала Лария.

Девушка прижала к себе подушку. Столько борьбы, столько усилий, но ничего не изменилось: она всё та же робкая мышка, а Джерго всё так же издевается над ней, провоцируя на эмоции. И надо было быть сильнее, сжать волю в кулак, но она так устала бороться. «Завтра я снова буду сильной, — всхлипывала Лария, — завтра я не буду плакать… Я возьму себя в руки и что-нибудь придумаю…».

Она долго плакала, а потом уснула, и ей снова приснился папа. Ларан осторожно лёг рядом и обнял её. Крепко и нежно. И Лария доверчиво уткнулась ему в грудь, всё ещё продолжая всхлипывать во сне. А он мягко гладил её по волосам, шепча:

— Тише, тише, Тюленька.

И девушка так и не обратила внимание на то, что сейчас он пах совсем иначе: немного морозом, немного сосной, немного брусникой.

* * *

После разговора с Северным ветром Эрика не могла уснуть. Память услужливо рисовала Альдо, мгновенно падающего на снег. «Но Андраш сильнее Джерго, — принцесса беспокойно ворочалась, силясь расслабиться. — Андраш — первый клинок царства!» — «Да, — отвечала память, — но Андраш тяжело ранен…». И едва Эрика закрыла глаза, как словно наяву увидела, как клинок Джерго насквозь пронзает белокурого царевича.

Девушка закричала и села на постели, чувствуя, как колотится сердце. Дверь приоткрылась и в неё заглянула заспанная Эйдис.

— Ваше высочество, что случилось?

— Помоги мне одеться.

Эрика всегда быстро принимала решения. Не всегда верно, но зато быстро.

— Куда вы на ночь глядя? — удивилась фрейлина, но послушно поставила светильник на пол, подошла и взяла в руки нижнюю юбку.

— Андраш, — прошептала принцесса, вся дрожа, — он ранен… Его надо спасти. Джерго убьёт его!

Эйдис нахмурилась:

— Зачем вам Андраш? Он слишком законопослушен и…

— Потому что он не должен умереть…

Эрика натянула юбки, позволила зашнуровать корсет.

— Он же казался вам пресным и скучным?

— Вовсе нет! Андраш — самый благородный из мужчин, которых я знаю!

— Потому что перестал с вами общаться? — тонко улыбнулась Эйдис. — Мы любим то, что для нас недостижимо…

— Не смей так со мной разговаривать! — прошипела Эрика, натягивая шерстяные чулки. — Вовсе нет! Восточный ветер мне всегда нравился!

Она обулась, натянула беличью шубку и выскочила за дверь. Потом обернулась:

— Оставайся здесь. За мной ходить не надо.

— Но…

— Я приказываю!

На улице трещал обжигающий мороз, и небо полыхало зелёным маревом, но Эрика ни на что вокруг не смотрела. Как-то, ещё до ссоры, когда они гуляли и смеялись вместе, Андраш показал свой домик, показавшийся принцессе совершенно крохотным. Он не только на дворец не был похож, но даже и до особняка не дотягивал. Вряд ли в нём можно было насчитать и двадцать комнат. Зато на крыше красовался конёк с клыкастой мордой лошаваса, на окнах — резные наличники, да и вообще весь домик напоминал теремок, раскрашенный нежно-голубым и белым цветами. И сейчас принцесса без труда нашла к нему дорогу.

Эрика заколотила в низкую дверь резной кованной ручкой. И замерла. А что она скажет слуге, когда тот откроет дверь? «Что-нибудь придумаю», — бодро решила она, решив не заморачиваться.

Но открыл не слуга. На пороге стоял сам Андраш в халате, накинутом поверх рубашки и брюк.

— Ия? — удивился он. — Что-то случилось?

Она смотрела на него, в его голубые и такие… такие… прям такие глаза! И не могла ни слова сказать от заливающего душу восторга. Он был здесь, рядом, живой… Ещё живой.