Невеста в бегах. Гуси, грядки... герцог?!
Шрифт:
После алмазного яйца на него вдруг напала меланхолия.
— Ой, что-то даже не знаю я, — томным голосом кудахтал он, косясь на пожираемых червяков одним глазком. — Конечно, наверное, вкусные они… но хочется чего-то другого…
— Чего, Петрович? — изумилась я, пододвигая ему плошку с копошащимися червяками.
— Не знаю, не знаю, — тоскливо пробормотал он, как бы невзначай клюнув выбравшегося из плошки червя. — То ли перепелов с шампанским… то ли круассанов с заварным кремом…
— Однако! — возмутилась Анника. — Конечно, он несет драгоценные
Петрович пустил скупую куриную слезу.
— Ну вот, — проквохтал он, клюя одного за другим червяков. — Жаль, жаль… всего для меня жаль… а разве я многого прошу?!
В общем, Петрович ныл и страдал, но червяков ел.
Следом за работниками с червяками явились доблестные копатели картофеля.
— Ужас, — шептала Анника, утирая вспотевший лоб под нарядным новым чепчиком. — А эти всю ночь копали картошку, что ли?
— Скорее всего, поднялись с рассветом, — ответила я, пересчитывая мешки с корнеплодами. — Ты посмотри, как они отлично справились! Крупная — вот она, мелочь — отдельно. Молодцы!
— Госпожа Ферро так учила, — неприязненно ответила Анника. — Мелочь она тоже не принимала. Говорила, что она такая же порченная, как кривые огурцы. И если при продаже находили в крупной картошке мелкую, то штраф был очень суровый.
— Как не верти, штраф, — вздыхала я. — А если себе ее оставить, мелочь-то?
— А норма? — язвительно отвечала Анника. — На каждом участке закреплена была своя норма выращивания картофеля. И попробуй, не набери хоть ведро!
— Ясно, — ответила я.
Макс по моей просьбе привез Аннике чернил, перьев и большую амбарную книгу. Тетрадь в твердом черном переплете, солидную и красивую.
Анника тотчас уселась подсчитывать нашу прибыль, аккуратно записывая все траты — покупка земель, авансы рабочим, — и доход — продажу овощей.
Она считала все, до последнего грошика, выводя цифры аккуратным округлым почерком.
Лицо при этом у нее было самое серьезное, сосредоточенное и тревожное.
По всему было видно, что она здорово волнуется. Ну, еще бы! Ей ужас как не хотелось быть в минусе.
Но, судя по тому, как на ее мордашке расцвела радостная улыбка по окончании сложных подсчетов, нам все-таки удалось выйти в плюс.
— Совсем немного, — щебетала довольная Анника, — но в плюс, представляешь?! И это с учетом наших первоначальных трат!
— Вот видишь, — ободрила я ее. — А ты боялась!
— Конечно, — серьезно ответила Анника. — Ведь фермы — это большая ответственность. Я же не только о себе должна думать, а еще и о людях, которые работают теперь на нас. Мы же не хотим быть, как Ферро? Мы же хотим им платить?
— Ну, разумеется, — ответила я ей. — Ты будешь теперь моей распределительницей, раз так ловко считаешь. Кстати, можешь и за рабочими приглядывать. Записывать расходы на материалы, рассчитывать им жалование…
— Это я с радостью! — ответила повеселевшая Анника.
Следующие два часа мы загружали повозку Макса свежим картофелем,
а Анника вела подсчет.Мы нагрузили и крупный картофель — как обычно, по цене пять медных за мерку, — и мелкий, по три.
— Итого, — подсчитала Анника, — они должны привезти выручки…
— Постой-ка! — мне вдруг в голову пришла озорная мысль. — Перечитай-ка крупный картофель по четыре медяка за мерку.
— Что! — вскричала изумленная Анника. — Как?!
— Разорять Ферро, так уж разорять! — весело сказала я. — Если мы будем продавать овощи дешевле, то ее овощи никто не станет брать. Они испортятся, и она уйдет в минуса. И вынуждена будет продавать свои земли и дальше.
— Но мы-то тоже уйдем! — всплеснула руками Анника.
— У нас есть несомненный козырь, — ответила я. — Петрович и алмазное яйцо. Не бойся, Анника! Поверь — с такими козырями нам никогда не придется голодать!
Итак, мы отправили нашу продукцию на продажу, все с той же веселой вывеской.
А ближе к обеду явились работники, каменщики и штукатуры, оценивать обстановку и смотреть место, где можно построить дом.
Анника строго спросила о стоимости материалов, досок, кирпича, штукатурки и растворов. А потом все записала в свою амбарную книгу.
— Я буду следить за исполнением работ и спрошу за каждый камешек! — пообещала она сурово. — Нам тоже деньги с неба не падают. Нам надо людей кормить!
Ужас, да и только. Деловая жилка в Аннике была очень, очень прижимистой…
Для начала было решено привести в порядок наш старый домик и поразмыслить над проектом нового. Чем рабочие и занялись дружно.
Дел там было много.
И перекрыть крышу, и заменить ветхие окна и двери. Перестелить пол, отштукатурить стены. В общем, не на один день работы.
Но по их задумке, наша развалюшка должна была превратиться в маленькую, но приличную и красивую прихожую к большому дому.
— Легче было б все снести и построить что-то новое! — ворчала Анника.
— А ночевать мы с тобой где будем, глупенькая? — рассмеялась я. — Недельку-другую поживем на стройке, что же…
А к вечеру явился Орландо.
Не верхом, нет — в карете, разодетый в великолепный фрак, с белой грудью и с белым галстуком-бабочкой.
А я, как обычно, похожа на помело!
Раскрасневшаяся, с выбившимися из-под платка волосами, в подоткнутой юбке!
— Орландо, — прошептала я, разгибаясь.
До этого светлого мига я честно собирала червяков для Петровича, загрустившего в своей мансарде.
— Я, если честно, вас и не ждала…
Сказала так, а на сердце горячо от радости.
Орландо, по своему обыкновению, улыбался.
В одной руке он держал цилиндр, в другой — трость.
Белые перчатки лежали у него на сгибе локтя.
Ботинки сияли, как свежеснесенное яйцо Петровича!
— Я почему-то так и подумал, — весело ответил он. — Даже, признаться, и не рассчитывал, что вы вспомните, кто я и как меня зовут, занятые своей кипучей деятелностью.
— Орландо! — вскричала я.