Невеста в бегах. Гуси, грядки... герцог?!

Она осторожно копнула первый куст. Лезвие лопаты выворотило комья жирной, черной земли, и в ней несколько крупных, светлых клубней картошки.

— Вот это урожай! Спасибо гусям! Удобрили! — пробормотала она, складывая картошку в ведро.

Но в лунке оставалась еще картошка, и Анника копнула глубже.

И выкопала еще столько же! И вся картошка крупная, чистая, не гнилая.

— Полное ведро! Да с верхом! — шептала потрясенная Анника, складывая свою добычу. — Этого мне одной хватило бы на всю зиму и весну! Голода б не знала! И урожай точно рекордным был бы! Да он и будет! И у нас на этот год, и по всем фермам на следующий!

Она разогнулась, задрала восторженную мордашку к небу и вдохнула холодный воздух.

— Кто бы мог подумать, что все так переменится, — пробормотала она.

Ее радостные мысли были прерваны тарахтением колес по дороге.

Улыбка сползла с лица Анники.

Она покрепче ухватила лопату, угрожающе занесла ее над головой.

Ведь не узнать карету Ферро она не могла.

— Воровка! — завопила Анника, темнея лицом. — Что ты сделала с Петровичем?! Убийца, у-у-у! Убийца!

Потрясая своим орудием, она кинулась к калитке, полная решимости нанести тяжкие телесные повреждения подлой Ферро.

И так же резко затормозила, увидев, что с Ферро под ручку шествует какой-то хорошо, даже с шиком, одетый господин.

Он был высок, немного грузен. На нем был надет чудесный костюм из тонкой шерсти, и замечательный муаровый жилет поверх дорогой сорочки.

На седовласой гордой голове возвышался сияющий на солнце цилиндр.

Господин выступал важно, опираясь на солидную черную трость с блестящей ручкой. Он брезгливо рассматривал нашу дорожку, следя, чтоб его новые ботинки из тонкой кожи не вляпались во что-нибудь.

Словом, это был самый надутый индюк из всех, кого Анника когда-либо видела.

И все же было в чертах его важного лица что-то неуловимо знакомое. То ли длинный острый нос, чуть загнутый крючком, то ли высокомерное и вместе с тем немного ненормальное выражение глаз…

— Петрович?! — выкрикнула Анника, роняя лопату.

— Олег Петрович, — высокомерно ответил он. И отвернул свое нервное лицо от Анники.

Мол, ему даже смотреть на эту простолюдинку как-то не хочется.

На вопли Анники я тоже выскочила из дома.

И работники повылезли из построек, чтобы посмотреть на триумфальное возвращение Петровича.

Да, сомнений быть не могло.

Это был точно он! Только глаже, красивее и важнее, чем прежне.

Чисто граф инкогнито.

У меня даже сердце екнуло, так я ожидала то него едких замечаний и каверзных вопросов по предмету, который он преподавал, а я ненавидела!

Ферро рядом с ним сияла. Нет, правда!

На ней не было парика. Ее настоящие волосы были напомажены и уложены в причёску. Да и с румянами она больше не перебарщивала.

Но щеки ее розовели естественным румянцем.

И она так и жалась к красавцу-Петровичу!

— Кокоша, — томно тянула она, вися у него на руке и заглядывая в его гневные, немного куриные глаза. — Давай скорее!

— Да, да, — нервно ответил Петрович, глядя на свою розовую мансарду. В его глазах промелькнула какая-то теплая тоска, но Петрович тотчас отвернулся и почесал нос.

Ну, чисто курица лапой клюв!

— Олег Петрович?! — Изумленно переспросила я, спускаясь по ступенькам. — Ка… каким судьбами?!

— Пришел попрощаться, — нервно, поспешно ответил Петрович, все так же не глядя мне в глаза. — Я слышал… м-м-м… что вы возбудили дело по поводу… м-м-м… похищения курицы? Так вот я настоятельно советовал бы его прекратить!

— Но похищение-то было, — я уже не сердилась на него. Нет, он невозможен! Да и как можно сердиться на того, кто там пылко влюблен?

А Петрович по уши втрескался в Ферро. Это было заметно.

Несмотря на то, что он был не очень хорошим человеком, Ферро он от нас защищал.

Отодвигал ее плечиком к калитке и загораживал собой на случай, если Анника снова схватится за лопату.

Такой милый!..

— Это не похищение! — вспылил Петрович. — Это было спасение! Я же говорил, что я — человек?! А вы мне не верили! А Жюстин меня спасла! Она сделала меня человеком! Вернула мне человеческий облик, достоинство!..

Петрович снова раскипятился. Его речь стала похожей на сердитое куриное квохтанье.

— Кокоша, — томно пропела Ферро, гладя Петровича по плечику. — Не волнуйся. А то сосудик лопнет, голова заболит…

— Да, да, дорогая, — Петрович нервно дернул головой, ну, точь-в-точь, как курица.

Анника от хохота завалилась в увядшую ботву и там каталась, дрыгая ногами.

Я перевела дух.

Единственное темное облачко, нависшее надо мной, рассеялось.

Страх и беспокойство за судьбу Петровича прошли, и осталась только светлая надежда, с которой я теперь смотрела в свое будущее.

— Хорошо, хорошо, — покладисто ответила я. — Мы сходим к шефу полиции и скажем, что не имеем более претензий к госпоже Ферро.

— К госпоже Петрович! — важно поправил меня Петрович, тут же приосанившись.

Анника так и взвыла в своих кустах.

— Госпожа Петрови-ич, — выла она, похрюкивая со смеху.

— Ах, даже так? — я тоже не смогла сдержать улыбки. — Тогда примите мои искренние поздравления!

— И вовсе несмешно, — желчно сказал Петрович.

— Разумеется, нет. Мы просто за тебя рады. А чего ты приходил-то?

— Как — чего? Я думал, вы обо мне беспокоитесь! — вспылил Петрович. — Думал, вы с ума по мне сходите, все глаза выплакали! Вот и пришел успокоить, утешить… У некоторых нет никакого сердца!

— Мы правда переживали, — мягко ответила я. — Спасибо, что дал знать, что с тобой все в порядке.

— Ну, мы пойдем? — Петрович подозрительно глянул на меня.

— Разумеется, — мягко ответила я.

Они развернулись к калитке, и тут я снова их окликнула.

— Если хочешь, — крикнула я, — приходи на мою свадьбу!

Петрович оглянулся, церемонно приподнял цилиндр, прощаясь.

— Я подумаю, — важно сказал он.

Глава 50