Невеста вампира

Прошлой ночью он говорил ей жестокие вещи. Сначала амазонку это ранило. И ей хотелось наброситься на него с кулаками и одновременно слабовольно разрыдаться на мужской груди. Однако, потом она кое-что вспомнила. На войне все средства хороши. Ей это было очень хорошо известно. А прошлой ночью они схлестнулись в настоящем сражении неистовых страстей. Слова тут ничего не значили. Лишь поступки имели значение.

Вампир хотел её. Доказательством тому служило то, с каким выражением Лайел совсем недавно пожирал её взглядом, горевшим неприкрытым вожделением. И хотя это желание было столь явным, очевидным был и тот факт, что он противился ему. Ведь он всегда бежал от амазонки, как от огня.

Какая-то часть Делайлы была готова бороться с Лайелом, пока он не передумает, пока не признается, что так же жаждет её поцелуя, как и она его. Однако, другая часть настаивала, чтобы девушка ничего для этого не делала, чтобы он сам добивался её и относился к ней как к сокровищу, желанной награде, какой она и хотела быть. Эти противоречивые чувства приводили амазонку в смятение. «Борись за него — нет, заставь его бороться за тебя. Подчини его — нет, позволь ему подчинить себя».

Но она знала, что не станет первой делать шаги навстречу, хоть и позволяла себе мгновения слабости и почти готова была сдаться при мысли о возможном наслаждении. Прежде чем опять отдаться мужчине, амазонка должна была быть уверена, что для него она важнее всего в этой жизни. Он должен был желать её сильнее всего на свете. Он должен был нуждаться в ней.

Может ли Лайел вообще хоть в ком-то нуждаться?

Кто-то приблизился к ней, и Делайла напряглась. Она услышала шелест песка под ногами и тихий звук ровного дыхания. Это не Лайел, он обычно излучал жар и пах как воплощенный секс.

— Нимф, — она поднялась на ноги и сжала руки в кулаки. На всякий случай.

— Амазонка. — В следующее мгновенье он оказался рядом, соединил руки за спиной и смотрел на воду, стараясь не останавливать свой упаднический взгляд на ней. — Мы в одной команде, ты и я.

Он был высок, и Делайле пришлось хорошенько задрать голову, чтобы посмотреть на него. У мужчины были светлые волосы и голубые глаза, а тело словно вылеплено из одних мышц, отчетливо видимых даже под одеждой. Обычно амазонка держалась от нимф как можно дальше. В конце концов, они были способны покорить женщину одним взглядом.

Однако, к этому нимфу она осталась равнодушной. Никаких порывов раздеться для него, поцеловать его, прикоснуться к нему. Его глаза не были достаточно чистого синего цвета, и волосы не были белыми, а казались абсолютно бесцветными. Его кожа не была бледным бархатом слегка прохладным на ощупь. А выражение лица не отражало внутреннюю муку.

— Да, — ответила Делайла, наконец, — в одной.

— Чтобы мы победили, я должен оставаться сильным.

— Да. — «К чему он клонит?»

Нимф, наконец, посмотрел ей в глаза. Улыбка тронула его губы.

— Я рад, что мы понимаем друг друга, — просто ответил он довольным тоном. — Ты предпочитаешь в одежде, или без?

— Что? — амазонка затрясла головой, может, она ослышалась.

— Одетыми, или нет? — нимф взялся за край рубашки, готовый стянуть её по первому же знаку.

Милостивые боги. Он надеялся с ней переспать!

— Я даже не знаю твоего имени, и ты ожидаешь, что я предложу тебе свое тело?

— Я Бродерик. И, да.

Так, и что же ей следует ответить на это, чтобы не обидеть товарища по команде, помощь которого, возможно, понадобится ей уже сегодня вечером?

— Боги, нет.

— Нет? — его брови на мгновенье сошлись, а потом облегченно расправились. — А, ты имеешь в виду нет, в смысле не одетыми.

Спустя мгновенье его рубашка лежала у ног девушки, и он широко улыбался.

— Нет, означает, просто нет.

Почему, однако, она не хотела его? Почему он не смог возбудить её? Нимф выглядел привлекательным, таким же сильным, каким был дракон Ворик, кроме того, он был способен уговорить её сестёр на что угодно, и для этого ему не придется сражаться с ними, не придется причинять им вред. Но с нимфами не возможно быть номером один. С нимфами ты всегда та, кем меньше всего хотелось бы быть — та, которой просто пользуются.

Бродерик перестал улыбаться и удивленно моргнул.

— Но, чтобы поддерживать мои силы, мне нужен секс.

— Ну, так займись им, — она положила руки на бёдра, подбоченившись.

Мужчина вздохнул с облегчением и удовлетворенно кивнул.

— Где бы ты хотела, чтобы я тебя взял? Здесь?

Интересно, все нимфы такие тупые?

— Мне кажется, ты не понимаешь того, что я говорю. Так что мне придется объяснить это получше. — В мгновение ока Делайла схватила его за запястье, завела руку за спину и вывернула так, чтобы он упал на живот лицом прямо в песок. — Я не пересплю с тобой нигде и никогда.

Он перекатился, отплевываясь, и хмуро уставился на амазонку.

— Мы в одной команде. Если я ослабею, мы можем проиграть.

— Ты это уже говорил.

— Если мы проиграем, один из нас умрёт.

Кровь застыла в жилах у Делайлы. Нимф был прав. Одно слабое звено могло утянуть на дно целую армию. Она видела, как такое случалось. Даже сама иногда вместе со своими сёстрами добивалась такого результата, когда одна из сестёр соблазняла вражеского воина, и он предавал свой народ.

Амазонка никогда не могла, и никогда не сможет примириться с поражением.

Но спать с этим мужчиной? С этим нимфом? Только, чтобы выиграть? Однажды она позволила формору ласкать себя, пока её сёстры тайком проникли в его дом и искали молодых амазонок, которых тот похитил и посадил под замок, надеясь сделать своими личными охранницами. Делайлу от него воротило, но девушка с улыбкой позволяла ему делать всё, что он хотел. Даже гладила по голове, как домашнего любимца.

Как только девочек нашли, она перерезала ему глотку.

Тогда это было ради стоящей цели. Сейчас, казалось бы, тоже цель была стоящей, но мысль о том, чтобы позволить кому-то, кроме Лайела, доставить ей удовольствие, вызывала … отвращение.

Бродерик встал, и при этом выглядел недовольным. Песчинки соблазнительно прилипли к его упругой груди. Симпатичный шрам тянулся от одного из его сосков до пупка.

Женщины с радостью, легко отдавались ему. Это было очевидно. Делайла размышляла, не была ли она первой, кто ему отказал.

— Амазонка, я клянусь, мои прикосновения будут тебе приятны.

— Отойди от неё, Бродерик.

Делайла и нимф одновременно обернулись, чтобы посмотреть на своего незваного гостя. Её сердце заколотилось так быстро и сильно, что рёбра едва выдерживали такой натиск. Этот голос не выражал никаких эмоций, как и его лицо. И всё же, это было самое красивое зрелище, которое девушке когда-либо приходилось созерцать. Чувственный, суровый, непреклонный. «Мой».