Невидимка и Охотник

– Понял, - буркнул Дейв под скрип пера.
– А как же восстановление памяти?

– В таком состоянии может привести к летальному исходу, - резко отозвался Бернард.
– И ещё. Мне не нравятся эти жуткие покраснения у неё на ладонях. Откуда они, она не рассказывал?

– Какие покраснения?
– искренне удивился Дейв.
– Я даже не знаю, как она выглядит!

– В данный момент - очень плохо...
– мурлыкающий голосок Варха прозвучал совсем близко. Наверное, кот сидит возле меня на кровати.

– Ты можешь сделать так, чтобы она стала видимой?

Бернард помолчал некоторое время и с неудовольствием ответил:

– Постараюсь... Иди! Ей срочно нужно принять жаропонижающее, а не эти твои обтиралки-обжималки! Иди быстрее!

Раздался звук хлопнувшей двери, и я поняла, что осталась наедине с чудовищем. А когда его горячее дыхание обожгло мое ухо, клянусь, у меня душа в пятки ушла.

– Я знаю, что ты не спишь, - прозвучало совсем рядом. Открыв глаза, я увидела над собой заостренное лицо Бернарда. Вблизи он казался простым человеком, даже не верится, что умеет превращаться в людоеда.
– Ро, или как там тебя, ты серьезно больна, - говорил ругару медленно и с расстановками, как будто я умственно неполноценна.
– Тебе нужен уход и помощь. Для этого ты должна стать видимой.

– Вы и так видите меня, - прошептала я, не понимая, чего ему ещё надо.

– Я не буду за тобой ухаживать, - со смешком ответил Бернард.
– Это буде делать Дейв. Ему придется проводить с тобой много времени, наблюдать за состоянием, делать растирания, давать лекарства. Это невозможно делать нормально, если ты будешь оставаться невидимкой.

– И вы хотите, чтобы я проявилась?

– Да. К тому же, тебе самой станет легче, не нужно будет тратить силы на поддержание поля невидимости.

– А если я откажусь?
– нахмурилась я.

– Тогда будешь очень долго болеть, и не факт, что выздоровеешь. А если вдруг ты умрешь, то мы так и похороним тебя невидимую, и никто и никогда не узнает, кто ты и откуда. Так и напишем на могилке: «Ро. Дата смерти. Кто такая и откуда взялась - неизвестно».

– Прекратите!
– начала нервничать я. Разговаривать с людоедом о собственной смерти - что может быть страшнее?
– Я не собираюсь умирать!
– хотя, откровенно говоря, я была в таком состоянии, что казалось, смерти осталось ждать недолго.

– Тогда становись видимой, потому что без должного ухода ты сгоришь, - Бернард явно начал терять терпение, и теперь в его голосе слышались агрессия и раздражение.

– Я...
– что сказать? Что я боюсь? Что мне страшно открывать Дейву, и я сама не понимаю, в чем причина этого иррационального страха? Ро, смотри правде в глаза: невидимость была хлипким, но барьером, который позволял сохранять контроль над своей жизнью. Если Дейв будет видеть меня, то я попаду в полную зависимость от него. Даже если и сбегу, охотник легко меня найдет и вернет обратно.

Бернард выжидающе смотрел на меня. Одного взгляда в его сине-зеленые глаза хватило, чтобы понять - он заставит меня проявиться, чего бы ему это ни стоило. Где-то в глубине этого пугающего существа скрывалась сила, совладать с которой я точно не смогу. Он уговаривал, но выбора у меня не было. Придется проявить себя.

– Давай, решайся, - кивнул Бернард, что-то поняв по моему взгляду.
– Он скоро вернется.

И я решилась. Закрыла глаза и будто бы нажала на переключатель где-то внутри себя. Для меня внешне ничего не изменилось, но ругару кивнул и подоткнул мне одеяло.

– Молодец. Теперь спи.

Заснуть получилось очень быстро. Болезнь вымотала меня, и организм все время стремился отдохнуть.

В следующий раз я проснулась от стойкого ощущения, что кто-то смотрит на меня. Открыв глаза, увидела сидящего на постели Дейва. Взгляд у него внимательный, цепкий и задумчивый, а я не смогла сразу понять, что именно не так. Ведь он столько раз сидел здесь, помогал мне перенести болезнь. И вдруг я поняла, в чем дело: теперь охотник смотрел прямо мне в глаза.

Сложно описать всю гамму чувств, которая обрушилась на меня в этот момент. Страх, неуверенность, ощущение, будто меня выставили напоказ абсолютно голую (сейчас мое тело всё же прикрывало одеяло), но в то же время нечто, напоминающее облегчение. Дейв рассматривал мое лицо и без стеснения заглядывал в глаза, отчего я ужасно смущалась. Он буквально ощупывал мои черты, который я ощущала почти физически. И главное, по его лицу невозможно понять, какие эмоции он испытывает: не то любопытство, не то холодное раздражение, не то его вообще интересуют лишь мои глаза.

Нужно что-то сказать! Эта тишина и наше молчание напрягало намного сильнее, чем сама ситуация. Я не нашла ничего лучше, кроме как ляпнуть:

– Наверное, вы ожидали чего-то другого, более...пышного.

Дейв слабо усмехнулся и, без разрешения взяв в руки мой рыжий локон, ответил:

– Если ты о своих волосах, то пышнее уже некуда. Они у тебя бесподобные, словно расплавленная лава расплескалась по постели.

В горле пересохло от его голоса и того, с каким восхищением он рассматривал мои волосы, разметавшиеся по постели.

– Это можно расценивать как комплимент?
– прохрипела я, слабо улыбнувшись, но ведь нам нужно поговорить.

Охотник не ответил, послав мне загадочную улыбку.

– А Бернард уже ушел?

Вроде бы, кроме нас в комнате никого нет, но мало ли, вдруг у него по дому бродит людоед.

– Да, он оставил схему лечения, - спохватился Дейв и вытащил из кармана исписанный листок. Прочитав несколько строк, он кивнул и принялся перебирать кучу баночек, расставленных на будуаре. И когда только успел тут похозяйничать?
– Так, тебе нужно принять эти таблетки, микстуру и...

Дейв проявил инициативу и настойчивость, взяв ситуацию в свои руки. Он ревностно следил за тем, что и когда я должна принять, спрашивал о моем самочувствии и стал намного чаще обычного касаться меня.

Он взял со стола баночку, растворил в стакане с водой несколько капель её содержимого и подошел ко мне. Я была слаба, но уж сил на то, чтобы выпить стакан воды, у меня хватило бы. Дейв не стал меня даже спрашивать об этом! Он уперся коленом в матрас, обхватил меня за плечи (!) и приподнял, поднося злосчастный стакан к губам. При этом все время смотрел мне в глаза! Я оказалась так смущена его поступком, этим беззастенчивым прикосновением к себе, что даже не смогла сказать Дейву о том, что в этом нет никакой нужды.