Невидимка и (сто) одна неприятность

Я смущенно улыбнулась и ткнулась носом в лагранжевскую шею. Шея была теплой и уютной, хоть и пахла непривычно — больничным мылом.

Мы полежали так какое-то время в абсолютной тишине. Даниэль, наверное, даже придремал, потому что когда я поняла, что у меня еще остались вопросы и вскинулась, он вздрогнул и сонно захлопал ресницами.

— Ты планировал бежать от него? Бежать из Горок?

— Не совсем, — Даниэль потер глаза, я устыдилась и твердо сказала себе что вопрос был последний, а остальные оставим на потом. — План побега из Горок был, скажем так, запасным. На случай, если вдруг во время экспериментов станет совсем хреново. Если я почувствую, что еще немного и он меня сломает, окончательно потеряв берега. У меня были деньги, но не было документов. Внутри страны это не мешает, но внутри страны он меня бы легко нашел. Я думал, что если бы получилось как-то добыть свой паспорт, то я смог бы удрать заграницу, запутать, запетлять, найти того, кто снимет поводок и потеряться. Но это была слишком зыбкая схема, слишком не гарантированная, именно на случай полной задницы. Она меня… успокаивала. Да. Такое, знаешь, медитативное занятие, думать, что я не сдался. А основной план был — завершить эксперимент и дождаться совершеннолетия. До вчерашнего дня я, как идиот, верил, что он сработает. Что в какой-то момент отец все же позволит мне жить моей жизнью…

— Как ты себя чувствуешь? Из-за его смерти?.. — выпалила я и прикусила язык, решила же — больше никаких вопросов!

Даниэль неуверенно передернул плечами.

— Я не знаю. Я ненавидел его, Лали. Я многажды желал ему смерти. Но… абстрактно, знаешь?.. А теперь — не знаю.

Я поцеловала его в щеку и приподнялась. Пойду, надо дать ему отдохнуть.

— Стой. У меня тоже есть вопрос.

— Какой? — удивилась я.

— Как ты это сделала? Руны?

Я кивнула и помахала раскрытой ладонью с едва заметными белесыми шрамами-символами.

— Я еще в машине их напитала, ну мало ли… а потом, я когда поняла, что кроме меня, тебя больше ничего не сдерживает, сразу решила — не дам себя использовать, чтобы над тобой издеваться. Я этому типу в руки вцепилась, он даже внимание не обратил… А я очень боялась, что он мои ладони стряхнет — там же контакт нужен… а потом все ждала, ждала удобного случая, пока ты на меня посмотришь, чтобы ты увидел, когда я его вырублю и не пропустил момент. А потом ты закричал, и я про все забыла. И ударила...

Даниэль хмыкнул и притянул меня к себе.

— Зря все же Эрик Лагранж нос кривил — отличная партия!

От смысла сказанного я отчаянно покраснела, застеснялась и попыталась вывернуться.

— Ладно, тебе нужно отдохнуть, я пойду.

Лагранж не выпустил, посмотрел в глаза долгим взглядом и только выдохнул:

— Останься.

Ужин нам смирившийся (да и в принципе несколько пофигистичный) персонал принес в одну палату. Завидев на подносе шпинат, Даниэль прикинулся умирающим, и я сюсюкалась, уговаривала и кормила его с ложечки — игра ужасно нравилась обоим. Такими нас и обнаружил мистер Блейк, явившийся ближе к вечеру, справиться о нашем самочувствии. Вернее, явился он вовсе даже не за этим, но этикет такой этикет.

— Мне уйти? — осторожно осведомилась я, когда партия пинг-понга из необходимых формальных вежливостей благополучно завершилась ничьей. В пересказе слушать, конечно, не так интересно, но переживу!

Мистер Блейк оказался человеком практичным. Оценив расположения сил противника (я в пижаме на лагранжевское кровати, а не в кресле для посетителей) и донесения разведки (медсестры бдят!), выводы он сделал правильные.

— Если у мистера Лагранжа нет возражений на этот счет, то можете остаться.

У мистера Лагранжа возражений не было.

Мистер Блейк достал из солидного кожаного портфеля толстенную пачку бумаг.

— Согласно предварительным результатам следствия, установлено, что мистер Эрик Лагранж погиб в результате несчастного случая во время проведения несанкционированного государством магического эксперимента.

Он произнес это и выжидающе уставился на нас. Вернее, на Даниэля. Лагранж ответил ему безмятежным взглядом и вздернутой бровью — и? что дальше?

— Поэтому на некоторое время особняк будет опечатан. Здесь ордер на обыск и изъятие любых потенциально опасных записей, а также запрещенной литературы.

Перед Даниэлем лег первый листок, украшенный массивной печатью королевской службы безопасности.

— В связи с трагической гибелью вашего отца и тем фактом, что других прямых совершеннолетних родственников у вас не осталось, государство временно принимает на себя опеку над вами, мистер Лагранж.

Новый листок-уведомление.

— Согласно завещанию мистера Лагранжа, а также миссис Лагранж, вы являетесь их единоличным наследником и сможете вступить в законные права по достижении двадцати одного года, а до тех пор государственной опекой вам выделяется следующее ежемесячное содержание.

Даниэль провожал каждый следующий лист одинаково-равнодушным взглядом, и было совершенно невозможно понять или почувствовать, что на самом деле творится сейчас в его голове.

— Однако с учетом того, что вы уже достигли неполного совершеннолетия, по закону в такой ситуации вы имеете право подать прошение об отказе от опеки с требованием признать вас полностью дееспособным. С учетом всех факторов, заседание суда пройдет в кратчайшие сроки, и если суд сочтет ваше прошение приемлемым…

Окончание предложения было так многозначительно подвешено в воздух, что было очевидно: “если” из него можно вычеркнуть.

Неужели это правда? Неужели он сейчас обещает Даниэлю… свободу? Без многомесячных судебных разбирательств. Без обмусоливаний в прессе: “Великий маг Эрик Лагранж убит собственным сыном!”. Даже без томительного ожидания полного совершеннолетия — экспресс-заседание суда и все.

Свобода.

Но… почему?

Мистер Блейк молчал, несмотря на то, что стопка бумажек в его руках почти не уменьшилась. Кажется, без какой-либо реакции Даниэля он не планировал продолжать.

— И в чем подвох? — озвучил Даниэль реакцию.

Безопасник показательно поморщился.

— Не подвох, мистер Лагранж, а предложение взаимовыгодного сотрудничества. Я могу понять вашу злость и желание восстановить справедливость. И, если бы ваш отец выжил, возможно, это бы и произошло. Судебный процесс был бы долгим и мучительным, казнь, если бы до нее дошло дело, громкой и показательной, а шумиха вокруг этого всего не утихала бы месяцами, отравляя вам жизнь. Однако с учетом его смерти… насколько я успел понять из общения с вами, вы неглупый молодой человек. И должны прекрасно все понимать.

— Короне это не выгодно, — ровно произнес Даниэль.

— Короне это не выгодно, — согласился мистер Блейк.

— То есть моя часть сделки… простите, сотрудничества! это молчание?

— В первую очередь — да. Здесь — документы о неразглашении.

— В первую очередь?.. — переспросил Даниэль.

— Вы беседовали с целителями. Ваше состояние на текущий момент стабилизировалось, но точных прогнозов, как вы понимаете, никто не может дать. Работа вашего отца мало того, что была экспериментальной, она еще и не была завершена. Государство готово взять на себя дальнейшую ответственность за его деяния, с учетом того, что оно обязывает вас хранить молчание. Но для этого необходимо провести детальные исследования, для которых, естественно, необходимо ваше согласие. Ну и в дальнейшем, я полагаю, вам будет сделано весьма интересное рабочее предложение.