Невидимки

— Но Кристо живет в трейлере с самого рождения!

— Да, Джей-Джей, но… теперь они взяли его на особый контроль. И начали задавать разные вопросы. А поскольку… как Сандра уже сказала, он инвалид, они, скажем так, проявляют повышенный интерес.

— Чертовы горджио! Какое они имеют право? — возмущаюсь я.

Дед Тене мной бы гордился.

— Они не считают трейлер подходящей обстановкой, — говорит мама. — Социальные службы… ну, в общем…

Ба стряхивает пепел с кончика сигареты.

— От нас в этом деле толку не много. Но ты же знаешь, что мы поможем всем, чем сможем, — деньгами и всем остальным…

Она имеет в виду их с дедом. Тут-то я понимаю, что они уже не впервые обсуждают, как быть с Кристо. Мама обычно не употребляет выражения вроде «подходящей обстановки».

Впервые за все время у меня появляется ощущение — отчетливое и пугающее ощущение, что надвигаются большие перемены. Наверное, они уже начались, когда сбежал Иво, но теперь я осознаю, что наша жизнь просто не может дальше оставаться такой, как она есть сейчас. А мне вдруг очень этого хочется. Я не хочу переезжать и ходить в другую школу, где я никого не знаю; я не хочу, чтобы мы разделились. Мы — последние из Янко, больше никого не осталось. Если мы не будем держаться вместе, что с нами станет?

— Но почему теперь это решают они? — говорю я. — Кристо — наш родственник. Один из нас!

— Потому что Иво свалил! И бог знает что еще… и теперь мы все в полном дерьме, если честно.

Вид у мамы очень расстроенный.

Я смотрю на тетю Лулу. Она живет в городе, она должна знать, как справиться с ними! Теперь она не улыбается.

— Джей-Джей, ты согласился бы жить в доме?

Голова у меня начинает гудеть от безымянного страха. Я заставляю себя думать о Кристо, застрявшем в больнице. Он там совсем один.

— Да, если потребуется.

Не успеваю я произнести это, как горло и легкие, словно ватой, забиваются воспоминаниями о спертом больничном воздухе.

— Но я не понимаю, как они могут указывать нам, где жить. Мы те, кто мы есть. И Кристо тот, кто он есть. Как это могут решать люди, которые вообще ничего о нас не знают?

— Вот так и могут, малыш, — отвечает мне мама; голос у нее усталый.

Ба наклоняется вперед и говорит:

— Иво все и всегда сходило с рук. Тене вечно все улаживал, то денег ему давал, то еще что. Иначе он бы влип уже давным-давно. А мы теперь расхлебываем последствия.

— Кристо — не «последствие», — упрямо возражаю я.

— Джей-Джей, ты же понимаешь, что она имеет в виду.

Лулу единственная из нас сохраняет относительное спокойствие. Она поворачивается к ба, которая смолит сигарету за сигаретой:

— Что скажешь, Кат?

Ба выпускает из ноздрей двойную струю дыма.

— Не вижу, почему бы тебе не взять его. Лу, ты единственная из нас живешь в доме.

Тетя Лулу тоже закуривает. Хорошо хоть мама не курит, а не то мы просто-напросто задохнулись бы.

— Не знаю, Кат, будет ли это лучшим выходом для него, — говорит тетя Лулу, не поднимая глаз. — Он не знает меня так, как вас. Я имею в виду…

— Мама, мы должны его взять! Я люблю его! И ты тоже. С нами он будет счастлив. Я готов жить где угодно, и потом, можно же постоянно держать окна открытыми, а если поселиться где-нибудь на краю города, это будет не так ужасно… Ты должна сказать «да», мама, неужели ты не понимаешь?

Мама пожимает плечами. Вид у нее и в самом деле усталый. Я вдруг понимаю, что она беспрерывно об этом думает — и, похоже, уже довольно давно.

Вдруг словно какая-то сила подбрасывает меня с места — и я обвиваю ее руками.

— Кристо заслуживает того, чтобы у него была такая мама, как ты. Всегда заслуживал.

— Ох, милый…

Мама утыкается лицом мне в плечо. Ее бока вздрагивают под моими руками. У нее вырывается судорожное рыдание. У меня в голове не укладывается, как я мог на нее кричать.

— Никогда не думала, что мне придется снова жить в доме…

— Если бы ты смогла, Сан, это было бы лучше всего, — говорит тетя Лулу с теплотой и воодушевлением в голосе. — Я помогу тебе всем, чем смогу. С жильем и прочим.

Мама, похоже, готова сдаться. Они еще немного обсуждают это, все ближе и ближе подходя к уверенности, что Кристо будет жить с нами. Потом Лулу предлагает им втроем съездить в паб чего-нибудь выпить, «потому что мы это заслужили».

Я считаю, что мама это действительно заслужила. Я говорю, что останусь и пригляжу за дедом Тене. Мама улыбается мне. Лулу целует меня в щеку и говорит, что для нее родство со мной большая честь. Лишь уже много позже, когда я мельком бросаю взгляд в зеркало, я замечаю у себя на щеке дурацкий след от помады и стираю его.

45

Рэй

Эксперты возобновили работу на стройплощадке; в своих белых пластиковых костюмах и бахилах они похожи на приодевшихся в отделе уцененных товаров астронавтов, копошащихся на фоне безжизненного лунного пейзажа. Отступающая вода сделала странные отметины: течение, точно какая-то диковинная тварь, оставило извилистый след, что змеится до самой палатки, прежде чем повернуть в сторону. По всей площадке валяется мусор, который принесла и забыла здесь вода: покрышка от трактора, пластиковые мешки, искореженная детская коляска, сломанные сучья. Земля вся в каких-то безликих буграх; ближайший к нам покрыт налетом. И все вокруг кажется безрадостным и унылым из-за осевшего повсюду слоя ила.

Хен на Черной пустоши впервые. Пусть нам не светит найти тут ничего полезного, но я не могу оставаться в стороне. Как я уже сказал в свое оправдание, по крайней мере, мы будем знать, известно ли полиции что-то еще сверх той информации, которой, по их утверждениям, они располагают — а они утверждают, что работа только что возобновилась и что после наводнения придется все начинать заново. Даже обнаружить место, где лежали кости, оказывается сложно. Глядя на то, во что превратилась стройплощадка, я в это верю. Защитить импровизированную могилу от размыва было невозможно.

Консидайна на месте нет, а перепачканная в грязи женщина-судмедэксперт, отправленная поговорить с нами, не хочет, чтобы мы заходили на площадку. По всей видимости, нас известят.

Тут ее вдруг осеняет какая-то мысль.

— Ваша пропавшая без вести…

Мы киваем.

— Медицинская карта есть?

— Можно попробовать раздобыть. Нашли что-нибудь?

— Одну из костей руки… там, похоже, давнишний перелом… вернее, трещина, полученная в раннем детстве. Не слишком правильно сросшаяся. Поспрашивайте насчет детских травм.