Невидимые академики / Unseen Academicals

– О, неужели?

– Нет уж. Кстати, дорогая, ты обратила внимание на высокого волшебника, который постоянно на тебя пялится?

– Это профессор Бенго Макарона. Ты думаешь, он… - начала мадам.

– Без тени сомнения, дорогая. Я знаю, у него коленки повреждены, но вряд ли это послужит серьёзным препятствием.

Мадам снова повернулась, осматривая толпу в поисках блестящей фигурки.

– Надеюсь, наша юная модель не увлеклась какими-нибудь шурами-мурами.

– Это вряд ли. Её постоянно окружает толпа поклонников.

– Всё равно, возможность есть.

На самом деле, Трев и Джульетта сидели в это время на тёмной Ночной Кухне.

– Я поеду за тобой куда угодно, - сказал Трев. – И там найду, чем заняться, не волнуйся.

– Нет, ты должен остаться здесь и заняться футболом, - возразила Джульетта. – Знаешь, что люди говорят, там, в зале? Что Дэйв Вроде твой отец.

– Ну, так оно и есть.

– Раньше они говорили, что ты его сын.

– Ладно, ты права. Наверное, следует маленько в футбол потренироваться. Только вряд ли у меня опять прокатит трюк с жестяной банкой.

Они поцеловались.

Здесь и сейчас это было всё, в чём они нуждались.

Тем не менее…

Гленда и Орехх тоже искали местечко потише, и, предпочтительно, потемнее. К счастью, она случайно обнаружила в кармане передника пару билетов, которые туда сунул доктор Икоц, не прекращавший попыток погрузить мир во тьму и отчаяние при помощи любительских театральных постановок, в данном случае при помощи "Невезучих", театр Сестричек Долли, за авторством Хвела Драматурга. Так они и просидели весь спектакль, рука в руке, в торжественном молчании, ощущая как мелкие волны постепенно сближают их все больше и больше. А потом обсуждали спектакль, гуляя по городу и осторожно обходя развесёлые компании пьяных в хлам футбольных болельщиков.

– Что думаешь? – спросил Орехх. – О спектакле, я имею в виду.

– Не очень-то романтично, - ответила Гленда. – Честно говоря, глуповато даже.

– Странно, это пьеса считается самой романтичной из написанных в последние полстолетия, - заметил Орехх.

– Неужели? Но какой пример она подаёт молодёжи? Неужели никто в Колении, даже в те давние дни, не знал, как проверить пульс? Мне кажется, пьеса вполне могла бы преподать зрителям небольшой урок первой помощи. Даже обычное карманное зеркальце запросто поможет отличить живого от мёртвого, а кроме того, на теле есть масса вполне приличных мест, где можно пощупать пульс.

– Я думаю, дело в том, что никто из героев не думал о себе, - сказал Орехх.

– Никто из них вообще не думал, - отрезала Гленда. – И меньше всего они думали друг о друге как о нормальных людях. Немного здравого смысла, и все остались бы живы. В этой пьесе всё выдумки, как в книжках. Вряд ли разумный человек стал бы вести себя так, как они.

Он сжал её руку.

– Порой ты говоришь прямо как Её Светлость, - сказал он. – И это напоминает мне.

– О чём?

– О том, что пора встретиться с моей создательницей.

Энди Шэнк, спотыкаясь, брёл по ночным переулкам, пребывая в святой уверенности, что ему ничто не грозит, потому что здесь нет никого страшнее него. Как оказалось, он ошибался.

– Мистер Шэнк?

– Ты кто? – он резко обернулся, инстинктивно сунув руку за пазуху, за своим новым кинжалом.

Но другой нож, серебристый и узкий, уже сверкнул дважды, а мастерский удар в голень поверг Энди на землю.

– Я! Я счастливый конец истории. Можешь звать меня доброй феей. Не волнуйся, ты снова сможешь видеть, когда сотрёшь кровь с глаз. И, как говорится, тебе никогда больше не придётся платить за себя в баре, хотя, подозреваю, ты и так никогда не платил.

Нападавший небрежно прислонился к стене дома.

– Почему я так поступил с тобой, мистер Шэнк? Потому что я ублюдок. Тот ещё урод. Мразь. Они отпустили тебя, потому что незлые по натуре люди. Для равновесия нужен кто-то вроде меня. Таких, как ты, я встречал ещё до твоего рождения. Мучители, забияки и воры. О да, воры. Вы крадёте чужое достоинство. Вы крадёте спокойствие. Теперь об Ореххе. Да, он орк, и, я слыхал, умеет одними словами делать людей лучше. Что ж, я говорю: так тому и быть. Он просто гений, раз может такое. Но в моей чёрной книжечке отмечены все должники, и я решил, что твой долг не уплачен. Так что тебе пришлось вновь повстречать Пепе, просто чтобы сказать "Привет!" Если я тебя снова встречу, никто не сможет собрать все кусочки, помяни моё слово. Но поскольку я не совсем уж гад, вот тебе кое-что, обтереть твои раны.

Рядом со стиснутой в кулак рукой Энди что-то мягко шлёпнулось на землю.

Энди, заливая кровью и соплями мостовую, быстро пошарил вокруг, слушая затихающий стук лёгких шагов и мечтая только об одном: протереть глаза и стереть мечты о мести из своего сердца. В общем, в данных обстоятельствах ему следовало быть поосторожнее и не тереть лицо половинкой лимона.

Думаете, это конец?

Прискорбно, но факт: когда два человека ужинают за очень длинным столом, они неизбежно норовят сесть на дальних концах по его длинной оси, что весьма затрудняет диалог, не говоря уже о том, чтобы предать солонку. Увы, кажется, даже лорд Ветинари и леди Марголотта не стали исключением из этого правила.

С другой стороны, оба они ели очень мало, так что в передаче солонки не было особой необходимости.

– Кажется, ваш секретарь очарован моей библиотекаршей, и пользуется взаимностью - сказала леди Марголотта.

– Да, - согласился Ветинари. – Похоже, они увлечены обсуждением конструкции скоросшивателей. Он, кстати, сам изобрёл парочку новых способов.

– Ну, чтобы мир успешно функционировал, кому-то нужно и о скоросшивателях думать, - ответила леди Марголотта. – Она поставила на стол бокал и посмотрела на дверь.

– Вы, кажется, нервничаете, - заметил Ветинари. – Гадаете, что будет, когда он придёт?

– У него был сегодня длинный день, и весьма успешный, должна заметить. И что в итоге? Вы говорите, он пошёл смотреть любительский спектакль?

– Да, с весьма решительной юной леди, столь искусной в приготовлении пирогов, - подтвердил Ветинари.

– Вот как. – сказала леди Марголотта. – Он наверняка знает, что я здесь, но предпочёл компанию поварихи?

На губах Ветинари промелькнула слабая улыбка.

– Не поварихи. А гения среди поварих.

– Что ж, должна признать, я удивлена, - сказала Её Светлость.

– И раздражены? – подсказал Ветинари. – Может быть даже, немного завидуете?

– Хавелок, вы заходите слишком далеко!

– Вы ожидали иного? Кроме того, вряд ли вы не понимаете, что его триумф также и ваш.

– Я говорила вам, что видела их?

– Орков?

– Да. Жалкие создания. Обычно так говорят о гоблинах, и не удивительно, учитывая их привычку из религиозных соображений хранить собственные сопли, а также, честно говоря, практически всё остальное, в этом есть какая-то логика.