Невидимый противник (сборник)

Она сделала паузу. Мартин Филипс кивнул.

— Это тебе не поможет, мой дорогой,— заметила она.— Нисколько не, поможет.

Оба помолчали. Отец дружески улыбнулся, но она заметила, что ему не хочется, продолжать разговор. Мой папа все же умный парень, подумала она.

— Потому что я не намеренна этого терпеть,— продолжала Барбара.— Ты обработал Джона, взывал к его порядочности. Ах, я знаю вас обоих! Это очень старомодно.

— Что старомодно? — возразил Мартин Филипс,— Что я хотел оградить тебя? Удалить от линии огня?

— Все же ты должен был лучше знать меня,— сказала Барбара.— От него я этого совсем не ожидала. Мужчины имеют смешные представления о своих женах, особенно сначала. А женщины должны предоставлять им свободу действий.

— Спасибо за поучение, Барбара,— улыбаясь, сказал он.

Когда Мартин действительно улыбался, лицо его сильно изменялось, и сейчас его вовсе не маленькие губы растянулись в улыбке. Барбара очень похожа на свою мать, только более темпераментна, думал Мартин Филипс.

— Разве ты уже жена Говарда? — спросил он.

— Да. Считай, что так. В большей степени, чем он думает.

— Впрочем, ты, собственно, еще ребенок. В сентябре тебе будет только 23 года. Однако твой муж находится в тяжелом положении. Ты знаешь, как плохи его дела?

— Я читала в газетах,— ответила девушка.

— На самом деле, еще хуже,— сказал он.— Значительно хуже. Ко мне уже приходила полиция. Послушай...

Он коротко, не возбуждаясь, рассказал дочери, насколько критической была ситуация для Джона Говарда: Глядя в ее темные глаза, он чувствовал, как быстро она схватывала мелочи. Неужели в. ее глазах не появится сомнения? Нет, он не заметил его.

— И при таком положении что ты сделал? —спросила она.— Объяснил ему, что банк оставляет за собой право на решение? И ты тоже? И поэтому ты надеешься, что он не втянет меня в сомнительную ситуацию?

В ее тоне не было упрека.

— Да,—ответил он,—примерно в таком смысле я разговаривал с Говардом.

— Значит, воспользовался своим авторитетом шефа, положил в основу репутацию банка и использовал свое превосходство как отца.

— Да,— подтвердил он,— все это важно для меня, дорогая.

— И на бедного мальчика, само собой разумеется, это повлияло! Ты заранее знал, что он так легко поддастся и с этим посчитается.

— Да,— согласился Мартин Филипс.

— И ты хорошо знал его, знал его характер, но несмотря на это поверил — хотя бы только наполовину,— что он убил девушку, с которой...

Она помедлила, подыскивая слова, которые отец не посчитал бы неподходящими в ее устах.

— ...с которой он интимно проводил время?

Она уважает консервативные взгляды старшего поколения, подумал Филипс. Между моей и ее молодостью прошло так много лет. Она действительно очень милая девушка.

— Дорогое дитя,— сказал он,— на свете есть много вещей, о которых ты не знаешь. Отвратительных, жестоких вещей.

— Ты так думаешь?

— Во всяком случае я предпочел бы, чтобы ты об этом не знала,—сказал Филипс.— А что касается Джона, то я всегда высоко ценил склад его характера. И не менее — его интеллигентность. Но...

— ...Но ты настроил себя по косвенным уликам,—заключила девушка.— Что же делать! И поверив из-за всех этих улик, что он может быть убийцей, ты говорил ему о чести.

Она испытующе посмотрела на отца.

— Надеюсь, ты не употребил этого слова, так ведь?

Это устаревшее понятие, подумал директор банка Филипс.

— Нет,— ответил он,— от этого я его избавил, Барбара.

Он нежно похлопал ее по коленке.

— Это ужасная история. Я... я очень люблю тебя, моя малышка, я...

Она положила свою изящную руку на его большую.

— Я это знаю. Я не упрекаю тебя.

Она откинулась в угол на спинку сиденья.

— Я попытаюсь связаться с ним по телефону, буду настойчиво звонить.

Она помолчала немного.

— Ты слышишь, меня, отец?

— Да,— отозвался он.

— Неужели ты не можешь понять, что это для него значит?—спросила она, и впервые ее голос прозвучал неуверенно.

До сих пор она не теряла самообладания и говорила тихим спокойным тоном.

— Неужели ты не можешь...

Она закрыла глаза руками и затряслась всем телом.

— Разве ты считаешь свою дочь бесчувственной куклой? — проговорила она прерывающимся голосом и отняла руки от лица.— Взгляни на меня! Ты... ты ведь любил мою мать. Неужели ты не понимаешь, что я любовница Джона? Неужели ты не можешь войти в мое положение?

— Я могу это понять, Барбара. Но мне кажется, что ты еще так молода.

Он немного помолчал.

— Порой можно влюбиться в двуличного человека и не знать, каков он на самом деле.

Мартин замолчал. Молодые люди легко охладевают друг к другу. Надо надеяться, она не так уж привязана к нему, думал он.

— Джон может подумать, что я такая же, как и все другие,— сказала Барбара.— Что мне наплевать на все на свете.

На это Мартин Филипс ничего не ответил. Он не знал, что ей сказать.

Тем временем они добрались до Парк-авеню. Клей повернул направо и нашел свободное место для машины. Однако не вышел и не открыл дверцу. Он полагал, что они еще заняты разговором, имеющим прямое отношение к мистеру Говарду, который, по всей видимости, убил чертовски хорошенькую девицу. Это тяжело для мисс Барбары.

— Я буду настойчиво стараться связаться с ним,— сказала Барбара.— Я хочу позаботиться о нем, оказать ему помощь. Он еще сможет попытаться...

Она не закончила фразы.

— Да,— сказал отец,— я от тебя ничего другого не ожидал, Барбара, и я не могу тебе препятствовать.

Она протянула ему руки.

— В сущности, ты почти во всем очень хороший отец..

— Сравнительно,— заметил Филипс.

Он вышел и протянул дочери руку. Но она совсем не нуждалась в помощи и с легкостью выскочила из машины. Каким неповоротливым делаешься с годами, Подумал отец. Годы давят нас своими заботами.

Расплатившись с шофером, Джон Говард пошел по Сорок Четвертой улице в Гарвард-клуб. Он вышел из такси намного дальше от входа, чем обычно. Ему чудились повсюду враждебные взгляды. Но на самом деле по пути в бар он встретил только Пита Вудсона, как обычно подыскивавшего партнеров для бриджа. У Пита было холеное с правильными чертами лицо того же типа, что и у Джона. Увидев последнего, Вудсон просиял и с протянутой рукой подошел к нему.